— Да-да. — закивала я. — Но почему вы не созвонились с Митяем, а послали следить за ним бандитов?
— Не бандитов, а службу безопасности нашей фирмы. — нахмурился похититель, и начал неловко оправдываться: — Я не мог понять, у вас ли таблетки, или вы связаны с их похитителями. Вот и решил, что за вами надо проследить. Ну, и на нервах поиграть, конечно. Если мои люди слишком сильно вас напугали, прошу простить. Я решил, что вы с вашим другом — люди молодые, инфаркт от испуга вам не грозит…
— Да ничего, прощаю. — пробормотала я, думая, что же делать дальше. Признаваться в обмане, или стоять на своем — таблетки мне дал Митяй, а я знать ничего не знаю?
— Лена, так откуда у вас таблетки? — мягко спросил Антон Павлович. — И кстати, скажите… — он выглядел немного смущенным. — Зачем вы их принимали?
— То есть как — зачем? — так и не приняв никакого решения, я обрадовалась, что можно сменить тему.
— Ну, что вы хотели вылечить? — теперь изобретатель выглядел совсем растерянным.
Я лишь пожала плечами. В самом деле, зачем пила таблетки Танечка? Зачем их пил ди-джей Горолюб, зачем травились молодые актрисы из ТЮЗа?
— Я чего-то не понимаю. — пожаловался он. — Зачем похитили мой препарат? Хорошо, предположим, на фирме произошла утечка информации, и конкуренты решили украсть мое изобретение и продать, как свое. Но! Объясните, ради всего святого, почему они не подождали, пока препарат доработают? Ведь в том виде, в котором он сейчас, на него нельзя получить лицензию, а всего через какой-то месяц он был бы полностью готов!
Он умоляюще посмотрел на меня, словно и в самом деле ждал, что сейчас я разъясню ему загадку.
— Может, похитители решили сами его доработать?
— Но как? — изумился изобретатель. — Его надо испытывать на больных гепатитом А. Такие больные есть лишь в одной больнице нашего города, в том отделении, где работал Спиридонов. Ну и зачем надо было красть оттуда препарат, вместо того, чтобы спокойно дождаться окончания опытов? Зачем понадобилось давать таблетки здоровым людям! Зачем те принимали таблетки? Зачем их принимали вы?
Откинувшись на спинку стула, я удрученно молчала. Надо отвечать… только что? Ладно, признаюсь во всем, как на духу. Вряд ли изобретатель решит меня убить за обман. Не похож он на убийцу, наш разговор убедил меня в этом окончательно.
Я начала подробный рассказ о том, как умный Митяй заподозрил, что скоропостижные смерти молодых людей от инсульта вызваны каким-то препаратом, пропавшим из больницы во время пожара. Как мы строили разные версии, как добились, что по факту гибели Татьяны Морозовой было заведено уголовное дело… Антон Павлович слушал меня молча, не перебивая, лишь в некоторых местах от огорчения зажмуривал глаза. Наконец, я закончила повествование, напоследок признавшись, что не пила никаких таблеток, а руки вымазала искусственной кровью.
Долгое время мы молчали. Первым заговорил изобретатель:
— Да, мне жаль, что мы вас задержали… Не волнуйтесь, вас отвезут обратно прямо сейчас. Но как жаль, что вы затеяли всю эту игру! Если бы не вы, милая девушка, и не ваш кавалер, возможно, мы искали бы тех, кто на самом деле украл таблетки. А пока он раздает их людям… убивая их.
— Не надо было нас терроризировать вашими бандитами, лучше бы подошли и спокойно поговорили. — не выдержала я. Но изобретатель выглядел настолько расстроенным, что я испугалась уже за ее здоровье.
— Может, надо дать в газету сообщение… — робко предложила я. — Чтобы никто не глотал таблеток цвета… как они выглядели?
— Я не хочу идти под суд. — улыбнулся изобретатель. — То, что я вам сказал, я ни за что не повторю для прессы.
— Ну и не надо! — горячо воскликнула я. — Митяй напишет от своего имени, что таблетки, которые выглядят так и так, опасны. И люди сами придут в редакцию, чтобы проверить лекарство, а заодно и скажут, откуда они его взяли. Так как выглядят таблетки?
— Круглые, большие, сиреневого цвета. — вздохнул Антон Павлович. — Похожих таблеток не так уж мало. Нет, ничего не даст такая статья. Каждый будет думать, что речь идет о каких-то других таблетках. К вам в редакцию придут разве что психи, с упаковками нейролептиков.
Он помолчал, откинувшись на спинку стула.
— Похоже, у этих таблеток есть еще какой-то побочный эффект. — задумчиво сказал он. — Такой, о котором мы пока не знаем. Ведь зачем-то глотали наши таблетки те несчастные, которые погибли! Вот если бы понять, от чего они собирались лечиться? От сифилиса? От чесотки? Вряд ли они лечились в домашних условиях от гепатита, как вы думаете? Вы же целое расследование провели, неужели ничего в голову не приходит? Вот если бы знать, тогда через газету можно предупредить: таблетки от чесотки могут быть опасны! Несите их в редакцию, мы проверим. Но я не могу представить, от чего еще они могли помочь…
Я глубоко задумалась. О чем накануне говорил следователь?
«Примерно за полторы недели до смерти Ольга Коренева сняла со счета довольно крупную сумму денег… Наши ребята побеседовали с матерью Кореневой, но та даже не знала, что дочка сняла деньги. Никаких крупных покупок в последние дни Коренева не совершала.
Евгения Голдышева примерно в то же самое время продала свой автомобиль. Получила на руки примерно 12 тысяч евро. После ее смерти денег в квартире не обнаружилось. Крупных покупок она тоже не делала.»
Актрисы платили кому-то за сиреневые таблетки, которые их убили. Причем, платили крупные суммы. Вряд ли они лечились от чесотки. От чего же?
Я словно воочию увидела полные скорби глаза режиссера Бориса Натановича:
«У нее была молодость, здоровье, ребеночек чудесный… А она рыдала из-за пары лишних кило!»
На его голос накладывался веселый щебет толстушки Танечки Морзовой:
«А в больнице холодильника нет, и колбаски нет… Но мне и не хотелось там хомячить постоянно. Сначала от запаха еды даже тошнило, а потом просто аппетит пропал. И я, наверное, кило на десять там похудела!»
— Антон Павлович, я знаю, от чего еще помогают ваши таблетки. — словно со стороны, услышала я свой голос. Но тут раздался громкий телефонный звонок. Изобретатель достал из кармана пиджака бьющийся в истерике мобильник, поднес к уху и недовольно произнес:
— Жанна, я же просил не отвлекать! … Что? Да, я понял… Где нашлась? Лежала возле тела? Да, конечно, приеду сам.
Он бессильно опустил руку с трубкой на стол и растерянно посмотрел на меня. Затем, словно через силу, выдавил:
— Ну что же, поедем в больницу вместе. Только что застрелили Вадима Спиридонова.
Если от больницы до офиса похитителей мы ехали около получаса, то обратно добрались минут за десять. Видимо, в первый раз меня специально возили кругами. Возле шлагбаума, перекрывавшего больничный двор, уже стояла полицейская машина с переливающимися мигалками. Мы с Антоном Павловичем и обоими мордоворотами вышли из фургончика и бегом кинулись к знакомому деревянному корпусу.
Дверь знакомого отделения была закрыта на ключ, и народу поблизости не оказалось. Зато в конце вымощенной камнями тропинки, возле здания администрации, толпились люди в белых халатах, и полицейские в форме. Мы с Антоном Павловичем и качками быстро пошли туда. У входа в административный корпус дежурил знакомый полицейский, с которым мы с Митяем не раз пили чай в управлении. Узнав меня, он почему-то быстро отвел глаза.
— Витя, что произошло? — бросилась я к нему, но он демонстративно схватился за молчащую рацию и куда-то побежал.
К Антону Павловичу подскочила встрепанная, раскрасневшаяся Жанна, встала на цыпочки и, положив обе руки ему на плечи, что-то торопливо зашептала ему в ухо, изредка с опаской оглядываясь на меня. Изобретатель слушал ее молча, опустив глаза, и лицо его бледнело все больше.
Отвернувшись от них, я попыталась войти в корпус, но вход преградили два полицейских:
— Девушка, туда нельзя!
В полной растерянности я отошла на пару шагов от входа, достала телефон и начала звонить Митяю. Долгое время никто не отвечал на звонок, наконец, ответил знакомый мужской голос:
— Лена, не паникуй, я скоро выйду.
В телефоне зазвучали короткие гудки. Я в панике смотрела на трубку, пытаясь сообразить, чей голос только что слышала. От бессонных ночей, недавно пережитого стресса и нынешних непоняток голова начала сильно кружиться, и временами мне казалось, что сознание куда-то уплывает. Наверное, я покачнулась, поскольку Жана подскочила ко мне, нежно обняла за талию и буквально оттащила в сторону. Через пару минут к нам подошел Антон Павлович.
— Лена, с вами все в порядке? — с тревогой спросил он. Я неуверенно кивнула и взмолилась:
— Жанна, ну хоть ты не секретничай! Что еще произошло?
Медсестра и изобретатель переглянулись. Паника внутри все нарастала. Что они от меня скрывают? Я знаю, что Спиридонов убит, и хотя мне жаль врача, мою психику это не надломило. Даже если его расчленили и сожгли останки, я сумею пережить это известие. Так почему они переглядываются, что еще произошло в чертовой больнице?
— Убили Вадима. — прошептала наконец Жанна, отворачиваясь от меня и почти прислонившись к Антону Павловичу.
— Да, я знаю. Мне очень жаль. — механически сказала я. — Ты его любила?
— Вадима? — он выразительно посмотрела на изобретателя. — Нет, его не любила. Он был хорошим врачом, но… трусом.
Ее слова показались мне слишком жестокими по отношению к убитому, но сейчас было не до сантиментов.
— И это все? — недоверчиво спросила я. — Почему вы от меня отворачиваетесь?
— Антон, скажи ей ты. — прошептала Жанна, глядя на изобретателя с трогательной мольбой. Тот вздохнул, но повернулся ко мне и тихо сказал:
— Лена, похоже, что его убил ваш друг Золотухин. Все улики налицо.
Глава 15
Мы с Жанной и изобретателем сидели в уютном кафе неподалеку от больницы, и они буквально силой вливали мне в рот сладкий вишневый ликер. Я безостановочно плакала, и Жанна утирала мне слезы своими бумажными платками. В голове крутились слова все же вышедшего наружу Валеры Стройкина: