Я протянула было руку, чтобы погладить ее по голове, но не решилась. Так и сидела молча рядом, думая, что мне все-таки сильно повезло. Что бы ни случилось дальше, я знаю — Митяй меня любит!
Стройкин согласился меня принять сразу. То ли мой допрос все равно надо было провести в ближайшие дни, то ли он поторопился из симпатии к Митяю.
Я ожидала, что застану майора в крайне подавленном состоянии, но он выглядел бодрячком.
— Валера, как ты мог посадить Митяя в камеру? — тоскливо спросила я, усевшись напротив него и дождавшись, пока он демонстративно положит на стол бланки протокола. — Я думала, вы друзья…
— Лена, но дело-то резонансное. — мрачно ответил Стройкин. — Митяй такую панику нагнал на людей своими статьями про больницу, а тут — на тебе! — там еще и врача убивают! И все улики указывают на Золотухина. Ну не могу я его под подписку отпустить! Он, кстати, все понимает, и на меня не в обиде.
— Ему там плохо? — я в тревоге стиснула руки.
— В камере? Да ты что, Ленка! — возмутился Стройкин. — За кого ты меня принимаешь? Я его посадил в особою камеру, к проворовавшимся бухгалтерам и мелким мошенникам. Они уже все передружились, ночами напролет в карты режутся. Ты за него не волнуйся.
— Легко сказать. — горько усмехнулась я. — Передашь ему продукты?
Я протянула заранее приготовленную дорожную сумку с пирожками, апельсинами и соками. Усмехнувшись. Валера взял сумку и спрятал себе под стол.
— Передам, чего уж там. Но ты больше не тащи сюда торбы со жратвой, я его сам покормлю. Не боись, не помрет с голоду твой Митяй.
— Валера, что на самом деле произошло в больнице? — собравшись с духом, спросила я. — Как сам Митяй это объясняет?
— Вообще-то, вопросы должен задавать я… — неуверенно заявил Стройкин, но тут же с досадой махнул рукой: — А, что я с тобой темнить буду, не первый день знакомы! В общем, он уверяет, что дело было так…
Когда Митяй со Спиридоновым зашли в холл административного корпуса, он был абсолютно пуст. Мужчины сели в широкие кожаные кресла под огромными пальмами, упирающимися макушками в потолок, и врач попросил журналиста провести лично для него частное расследование, чтобы найти человека, похитившего таблетки. После статьи в газете Спиридонов был уверен, что Золотухин владеет какой-то информацией, которая более никому не известна. Митяю понравилась идея получить деньги за работу, которую он до сих пор делал бесплатно. Он с энтузиазмом согласился, и начал выяснять подробности, как вдруг на его мобильник пришло сообщение с незнакомого номера: «Лена за углом в обмороке выйди.»
Вспомнив, в каком состоянии я приехала в больницу, Митяй жутко перепугался, сказал Спиридонову, что через пару минут вернутся, и выбежал на улицу. Дежурившую неподалеку от выхода Милочку он даже не заметил. Он обежал здание по кругу, названия мне по мобильнику, и, убедившись, что меня нигде нет и мой телефон не отвечает, решил вернуться к Спиридонову, чтобы перенести разговор на другое время. А потом обойти все больничные отделения, чтобы найти меня.
Но, вернувшись в холл, он увидел, что врач лежит на полу возле кресла, а рядом валяются небольшой черный пистоле и красная пластиковая коробка. У него хватило ума не трогать оружие, но справиться с искушением взять в руки коробку он не мог. Сколько времени мы ее искали, надо же было узнать, что же там находится! Как раз когда он поднял коробку и убедился, что она пуста, в холл на цыпочках вошла Милочка и громко заорала, увидев лежавшего с дыркой во лбу Спиридонова.
— Вот так вот. — устало закончил Стройкин. — На пистолете отпечатков пальцев нет вообще, на коробке — только золотухинские пальчики. Свидетельница Людмила Жданова уверяет, что, кроме Золотухина и Спиридонова, в корпус администрации никто не заходил.
Милочка… Людмила Жданова могла оболгать Митяя. — мрачно возразила я. — Она его ненавидит.
— Может, и могла, но не оболгала. — вздохнул Стройкин. — Ее слова полностью совпадают с рассказом самого Митяя.
— Но сообщение о моем обмороке на телефоне сохранилось? То, которым Митяя выманили из холла? От кого оно пришло?
— Сообщение есть. Телефон зарегистрирован на имя Рашидова Султана Ибрагимовича, гражданина без постоянной работы и определенного места жительства. Мы его, конечно, рано или поздно найдем, но не уверен, что он знает, кто пользуется этим номером.
— В любом случае, кто-то прислал это сообщение! Кто-то хотел, чтобы Митяй вышел!
— Золотухин мог попросить сообщника отправить такое сообщение в нужное время. — пожал плечами Стройкин. — Лена, признаюсь тебе, как на духу: если бы твое алиби не подтверждали сразу четыре человека, мне пришлось бы арестовать и тебя, как сообщницу.
У меня в груди словно растаял тугой ком. Надо же, как я ругала себя за то, что позвонила Жанне и позволила себя похитить! А ведь если бы не моя оплошность, сидела бы теперь в камере. Причем, что самое обидное, не в той, где томится Митяй…
— А ты в курсе, что в административный корпус ведет еще один вход, за углом? — ехидно спросила я. — И что он не заперт, войти может кто угодно. Кстати, человека, который зашел через этот вход, Милочка увидеть бы при всем желании не могла.
— Я знаю про служебный вход. — кивнул майор. — Ты права, теоретически кто угодно мог через него войти и застрелить Спиридонова. Вот только у этого кого угодно должен был быть весомый мотив.
— А что, у Митяя он был? — вскипела я.
— У него МОГ быть мотив, понимаешь? — серьезно сказал Валера. — Ведь что нам доподлинно известно? Что Спиридонов позвонил Золотухину и попросил срочно приехать. Что пожелал побеседовать с ним без свидетелей. А вот диктофонной записи этой беседы у нас нет, верно? Поэтому тут нам приходится пологаться только на показания самого Золотухина. Он уверяет, что ему предложили деньги за расследование, и он согласился. А если все было не так? Или, вполне допускаю, сначала ему предложили деньги, а потом в ходе разговора Спиридонов заподозрил его в чем-то, стал угрожать, и Митяй его со страху пристрелил? Перепугался еще больше, выскочил на улицу, как ошпаренный, хотел убежать подальше — а потом спохватился, что коробку обронил на месте преступления, а там его отпечатки… Вот и вернулся.
— Да что ты несешь? — не выдержала я. — Ты про кого говоришь, про Митяя? Чем его вообще можно испугать? И потом, причем тут внезапный испуг? По твоему, он пришел на встречу уже с пистолетом, и зачем-то приволок с собой красную пустую коробку. Зачем, вот скажи мне?
— Да я не верю, что он стрелял. — отмахнулся от меня Стройкин. — Я тебе просто объясняю, что и улики, и возможный мотив — все против него. Надо найти настоящего убийцу. И я буду его искать, ты не сомневайся. Ох, Ленка!
Он отвернулся, судорожно сжав руки.
— Я себя последней сволочью чувствую, вот честно. Он же готов ради меня был жизнью рискнуть. Да что там, сколько дел я с ним раскрыл… Он соображает быстро, не так, как я. Я пока раскачиваюсь только, а он уже связал между собой такое, что мне в жизни бы в голову не пришло. У меня хватка бульдожья, но я мент, Ленка, понимаешь? А он — художник. Он такие картины в уме нарисует, что я думаю — фантастика, как есть фантастика! А оно былью оказывается. Что я без него делать-то буду?
— А почему, кстати, ты с ходу отмел возможную виновность Милочки… Людмилы Ждановой? Она сама созналась, что дежурила у корпуса. Что ей мешало выманить Митяя и застрелить врача?
— Но зачем?
— Положим, чтобы подставить Митяя. — неуверенно предположила я. — Он отверг ее симпатию, и она разозлилась.
— Слабовато для мотива. — усмехнулся Стройкин. — И ладно бы речь шла о спонтанном преступлении, в состоянии аффекта. А то ведь если это подстава, то отлично подготовленная. У убийцы все было с собой — «левый» телефон, пистолет, коробка.
— Ладно, будь по-твоему. — согласилась я. — А как тебе идея, что Жданова убила Спиридонова потому, что он заподозрил ее в краже красной коробки?
— Если мне не изменяет память, она и рассказала вам с Митяем об этой коробке? — невинно поинтересовался Стройкин. — Зачем, скажи на милость, если сама ее и похитила? Кстати, не знаешь случайно, что же находилось в этой загадочной коробке?
— Знаю. Экспериментальные таблетки для лечения гепатита. — мрачно призналась я. Ничего, имя Антона Павловича я не назову, а убитому врачу уже все равно. — Спиридонов незаконно испытывал на больных отделения новое лекарство. А у него оказалось сразу два побочных эффекта. Во-первых, оно убивало аппетит и помогало похудеть, во-вторых, превращало кровеносные сосуды в подобие дырявой пергаментной бумаги.
Тот, кто украл таблетки, знал, вероятно, только о первом эффекте. И продавал новое лекарство тем, кто хотел быстро похудеть. А люди после длительного приема погибали от разрыва сосудов в мозгу.
Стройкин даже присвистнул от удивления:
— Ого! Отличная работа, Ленская! А Митяй, хитрец, ничего мне о таблетках не сказал.
— А он и не знал. — грустно ответила я. — Я только вчера догадалась, уже после его ареста.
— Ну что же, теперь понятно, в каком направлении искать. — бодро заявил Стройкин. — Надо выяснить, кто продавал погибшим от инсульта людям эти таблетки.
— Конечно, — кивнула я, подумав про себя, что неплохо бы выяснить подробности того, что происходило при пожаре.
Только сейчас я сообразила, что мы все приняли на веру слова Милочки о том, что на площадке побывала какая-то незнакомая медсестра, которая прижималась к Спиридонову и, вероятно, вытащила коробку. А если не было никакой посторонней медсестры? А если и была, то вовсе и не прижималась к врачу. А кражу совершила сама Милочка, воспользовавшись пожаром, как дымовой завесой?
Если так, вполне возможно, что не было никакого поджога, это была роковая случайность. Милочка могла заранее не планировать кражу таблеток. Она просто не устояла перед искушением, увидев рядом, на расстоянии протянутой руки, коробку с волшебными пилюлями. А потом, перепугавшись своего поступка и возможного разоблачения, начала рассказывать всем сказку о воровке, которая подожгла корпус и поджидала свою жертву возле корпуса.