— У тебя там шла из носа кровь… — я попыталась свернуть реку ее красноречия в нужное русло.
— Да, было такое. — рассеянно согласилась Танечка. — Ка-аак хлынет! Я в крик, сестра прибежала, чем-то мне ноздри заткнула, я чуть не задохлась там. Но ничего, откачали.
Кажется, ничего путного выжать из девчонки все равно не удастся, грустно подумала я. Она жива и вполне здорова, а кровь шла, скорее всего, просто от высокой температуры. Танечка тарахтела себе дальше, и я чисто для проформы вклинилась с очередным вопросом:
— А у тебя часто кровь из носа идет? Или от температуры?
— Да не было уже температуры. — не задумываясь, ответила девушка. — Я уже почти поправилась тогда. Не, кровь из носа никогда раньше не шла. Но я и желтухой раньше не болела.
И она весело затараторила дальше о том, как здорово оказалось похудеть, какую модную одежку она теперь себе купит, и о прочих глупостях. Я уже встала с дивана, готовясь прощаться, но она словно не замечала этого, самозабвенно рассказывая уже о какой-то своей подруге:
— Зинка вот стройная была с детства, потому и в жизни хорошо устроилась. К худым вообще отношение другое, им всюду дорога открыта. И мужики их любят, и профессора, и работу они любую выбрать могут, да хоть на телевиденье… Вот вы стройная, потому и стали журналисткой, верно?
Я судорожно сглотнула, пытаясь придумать достойный ответ, но Танечка и не собиралась дожидаться, пока я приду в себя. После секундной паузы она продолжала:
— И я, когда похудею совсем, смогу уйти из дурацкого магаза, и на приличную работу устроюсь. Да хоть в секретарши пойду, к нормальному мужику. Я ж хорошенькая, когда не толстая, окручу его в два счета. Я не Зинка, конечно, она-то у нас умная, ей никто не нужен, чтобы в люди выйти. Я умным тоже всегда завидовала, но тут уж ничего не попишешь. Ну да девушке образование и ни к чему, а борщи я готовить такие умею, что любой пальчики оближет…
Я уже думала перебить девушку и откланяться, но вдруг она осеклась и как-то странно сжалась в комок.
— Холодно чего-то… Вам тоже холодно? — Танечка зябко поежилась, встала, вытащила из шкафа и накинула на себя теплый меховой жакет. Затем снова вернулась в кресло. — Хоть бы затопили поскорее, а то вымерзнем тут все. Завтра же калорифер куплю, буду сама комнату греть. Вам тоже кофту дать?
На мой взгляд, в комнате было скорее жарко. Но Танечка тряслась, словно от озноба, и даже жилет не спасал положение. Она поглубже вжалась в кресло, сильно побледнев и периодически вытирая рукой лоб. Но меня испугало даже не это, а то, что она внезапно перестала говорить. Это было слишком странно, и совсем на нее непохоже.
— Может, у вас температура? — забеспокоилась я. — Простыли?
— Да, в самом деле, сейчас померю. — она посмотрела на меня и попыталась улыбнуться. Но лицо словно не слушалось приказа мозга: правый уголок губ слегка приподнялся, зато левый резко опустился вниз. Прекратив попытки растянуть губы в улыбке, она невнятно прошептала: — Надо гааадусиик зять, голоаа боиит…
Девушка попыталась приподняться с кресла, но ноги подогнулись, и она упала обратно. В немом ужасе я смотрела, как на ее лбу выступает кровавая испарина. Она попыталась приподнять левую руку, но не сумела, кое-как дотянулась правой до лба, и розовые кровавые разводы изуродовали бледные щеки.
— Леааа, аачаа… — она все бормотала что-то, бессильно опуская голову на широкую ручку кресла. — Гоооааа болииит сильооо… — внезапно она вскрикнула, дернулась всем телом и замерла.
От ужаса меня начал бить сильный озноб. Я попыталась встать с дивана, но ноги не слушались, и я в ужасе схватилась руками за лоб. Если руки окрасятся красным, мне конец! Но лоб был абсолютно сухим, и пальцы остались чистыми. Оставив попытки подняться, я схватила мобильник и набрала телефон Митяя:
— Митенька, я тут у Тани… Она умерла!!! — дико заорала я прямо в трубку.
— Ох, б***! — видимо, я оглушила его своим криком, и какое-то время он не мог прийти в себя. — Лена, не истери! Что случилось?
— Таня умерла. — через силу выдавила я. — У нее выступил кровавый пот, и она умерла! Она сидит мертвая, прямо в кресле, и я сижу рядом!!!
Слезы холодным комом теснились в груди, но плакать я не могла.
— Так, понял. Сиди смирно, я сейчас буду. — спокойно и размеренно сказал Митяй. Его уверенный тон слегка успокоил меня, и мне стало стыдно за свой испуг.
— Мить, может, «Скорую» вызвать? — неуверенно прошептала я.
— Вряд ли ей можно помочь. — резонно возразил Митяй. — Остальных же не спасли. Так что сиди тихо, и жди меня.
Приехал он минут через пять, но мне они показались вечностью. За это время я успела накрутить себя до предела. Я была в тесном контакте с умершей от странной инфекции девушкой. Наверное, я заразилась, и теперь через некоторое время у меня выступил кровавый пот, и я умру. А даже если нет — меня поместят в карантин, и я буду сидеть в инфекционке, в заточении, и ждать своей участи… К приходу Митяя я с трудом удерживалась от полномасштабной истерики.
К счастью, дверь за мной Танечка не закрыла, и Митяй вошел сам. Он быстрым взглядом окинул комнату и направился было к погибшей девушке, но я истошно заорала: «Стой!», сорвалась с дивана и рванулась наперерез:
— Митя, это заразно! Я, наверное, уже заразилась, хоть ты к ней не подходи!
— Спокойно! — он крепко обнял меня, затем поднял на руки и вновь опустил на диван. — Ко мне зараза не липнет.
С этими словами он достал из кармана куртки грязный носовой платок и повязал себе на лицо наподобие маски. Затем подошел к Танечке и осторожно приподнял за ее голову. Я сжалась в комок и смотрела на окровавленное лицо и перекошенными в жуткой гримасе губами и одним широко открытым глазом. Второй глаз был прикрыт.
— М-да, похоже на инсульт. — констатировал Митяй. — И все те же симптомы — озноб, кровавый пот. Вот ведь фигня!
— Митенька, я заразилась, да? — пролепетала я с дивана.
В ответ он решительно сорвал с лица грязную повязку и сел рядом со мной.
— Ладно, помирать, так вместе.
— Митя, нас запрут в карантине? — жалобно прошептала я.
— Не думаю. — он сдвинул брови и на время погрузился в свои мысли. — Слушай, что-то мы делаем не так. И мне это надоело. Если так пойдет дальше, мы будет находить все новые трупы. И только.
— Что же делать? — от страха я совсем потеряла способность соображать.
— Предлагаю пойти ва-банк. — решительно сказал Митяй. — Сейчас звоню Валерке, и говорю, что Татьяну Морозову отравили. То есть что она сказала тебе, что ее хотят отравить, предупредила, что скоро умрет, и верно — на твоих глазах умерла.
— Зачем? — умственные способности отказали мне полностью, и я никак не могла понять, почему вместо врачей Митяй хочет пригласить знакомого следователя Валеру Стройкина.
— Да чтобы уголовное дело, наконец, открыть! — терпеливо, словно маленькой, объяснил Митяй. — А уж если дело откроют, то все нужные запросы сделают. Мы узнаем имена тех, кто умер от такой же странной болезни. Теперь я уже не уверен, что это только артисты, и что их всего шесть… то есть теперь уже никак не меньше восьми. Следователь, если надо, часть останков пошлет на экспертизу в Москву. А там уж точно найдут либо возбудителей неизвестной болезни, или какие-либо яды.
Он еще немного подумал, затем вздохнул:
— Самим нам не справиться, это точно. Ладно, звоню Валере. А потом продумаем версию, которую ты ему озвучишь.
— Но это же преступление, лжесвидетельство… — пролепетала я.
— Да. А кто докажет? — хладнокровно осведомился Митяй. — Ты передаешь слова погибшей девушки, и кто тебя сможет опровергнуть? Полагаешь, ее можно вызвать на допрос с того света?
Глава 7
— Она говорила, что ее хотят убить. На нее недавно машина пыталась наехать, она с трудом увернулась. — всхлипывая, рассказывала я следователю. Полагаю, в этот момент я была на редкость убедительна. — Потом в подъезде двое с монтировкой напали, но кто-то шел сверху, и они убежали. А сегодня у нее с утра горько было во рту. Она думала, что кто-то отравил ее кофе в забегаловке напротив. А я ей не поверила.
И я совершенно искренне разрыдалась.
— Лена, ну что же ты… Успокойся. — Валера погладил меня по голове. — Ты же храбрая девочка. Не плачь! Митяй, ну хоть ты ее успокой!
Митяй сел рядом со мной и обнял за плечи.
— Валера, она теперь себя винит, что не поверила девушке. Думает, ее еще можно было спасти.
— Не уверен. — нахмурился майор Стройкин. — Это вообще на отравление непохоже. Наш эксперт как увидел, сразу сказал — у девушки инсульт.
— Подумай сам, какой инсульт может быть у девушки в 26 лет! — воскликнул Митяй. — Я не медик, и то понимаю: что-то тут нечисто.
— Она уверяла, что подслушала какой-то разговор в больнице. — вспомнила свою роль я. — Что-то про убийство артисток. Видимо, ее тогда тоже заметили.
— Что за разговор? — недоверчиво спросил Стройкин. Похоже, все это казалось ему беспочвенными фантазиями погибшей девушки.
— Я невнимательно слушала. — в отчаянии выговорила я. — Я не поняла, о ком она говорила.
Следователь устало вздохнул, но тут нить беседы перехватил Митяй.
— А ты знаешь, дорогой друг, — торжественно заметил он. — что за последние пару недель от инсульта погибли две актрисы, помреж ТЮЗа и молодая певица? Как ты думаешь, это простое совпадение?
— Они, наверное, уже похоронены? — мрачно выдавил Стройкин.
— Не все. — радостно ответил Митяй. — Помреж Федор Иванычев и певица Совушка, то есть Ирина Петровская, пока еще в морге. Так что если сегодня же подпишешь направление на судмедэкспертизу, много интересного узнаешь. А там можно и эксгумацию назначить актрис назначить.
Следователь ничего не ответил, и мы с Митяем, наконец, ушли из наводящей на меня ужас квартиры, оставив там следственную бригаду. Возле подъезда Митяй остановился и приподнял за подбородок мою опущенную голову:
— Ленка, да что же ты так раскисла? Не впервой же нам в переделки попадать. И трупы тебе видеть не раз приходилось…