Скорее всего, не смогли удержать себя в руках рядом с женщинами.
Гарден наносил мазь до тех пор, пока не покрылся ею от кончиков ног до подбородка. Потом он нашел белый хлопчатобумажный халат и, завернувшись, сунул ключ от номера в карман.
В семь тридцать возле бассейна было темно и пустынно. Подсвеченный снизу, бассейн отливал зеленью и серебром. Пианино плавало у бортика, где мельче.
Сбросив халат, Гарден вошел в воду. Она оказалась чуть холоднее тела. Скоро он все узнает насчет пота. При его приближении пианино закачалось, нагоняя волны.
Инструмент был слегка изогнут спереди. Крышка поднялась легко, и Том закрепил ее держателем.
На сем все сходство с пианино закончилось. Вместо железной рамы и стальных струн Том обнаружил ряды бутылок, осколки стекла, ковш для льда, сосуды из-под напитков и банки из-под маринованного чеснока. Два пивных бочонка — один из-под светлого, другой — из-под пльзеньского — пристоились у стойки пианино. А вместо молоточков стояла большая двенадцативольтовая батарея.
— Не могли бы вы убрать за собой?
Голос раздался с бортика.
Повернувшись, Гарден увидел молодую женщину, полностью обнаженную и намазанную той же мазью, что и он. Она стояла, гордо выпрямившись, и протягивала ему халат.
— Посетители не должны спотыкаться о ваше тряпье. Его место в шкафу.
— Я… — начал Гарден.
— Не беспокойтесь. На этот вечер я его приберу.
Гарден перевел дыхание и подплыл к другому краю пианино. Один взгляд на незнакомку вызвал серию непроизвольных реакций, контроль над которыми требовал времени.
Она подошла к стене из зеркал и толкнула одно. За зеркалом обнаружилось пустое пространство с крючками и вешалками. Ну а куда же она дела свой халат? Тома предупредили насчет пользования посетительскими раздевалками. Или она так сюда и пришла?
Девушка вернулась, плавно ступая и не пытаясь что-либо скрыть. Гарден часто замечал, что женщины без высоких каблуков выглядят коренастыми и топают, как скво. Эта двигалась грациозно, как балерина.
— Меня зовут Тиффани, я официантка.
— Я догадался. Том Гарден, пианист.
— Конечно! Это ваша музыка? — Она взяла ноты, развернула и, казалось, начала читать. Минуту-другую девушка вся была захвачена нотами.
— Неплохая вещица, — сказала она наконец. — Но здесь вы ее играть не сможете.
— Почему?
— Наши посетители не способны танцевать быстрые танцы — слишком велико сопротивление воды. Они предпочитают медленные. Старые романтические вещи.
— Медленные танцы. Обнаженными. В воде. Понял.
— Надеюсь. У нас среднее число оргазмов в час равно девяти с половиной, иначе посетители потребуют свои денежки назад. Вы приняли антибиотики, да? — заботливо спросила Тиффани, соскальзывая в воду. Только теперь Гарден заметил, что грим ее нарочит, как у актрисы: расширяющиеся брови нарисованы на лбу, голубые тени и черные контуры глаз подведены до висков, щеки нарумянены, рот увеличен помадой и контурным карандашом. Это скрывало черты лица надежнее, чем маска.
Волосы у Тиффани были рыжими, прямыми, гладкими и блестели, как парик из полиэстера — да это и был парик.
Том Гарден перевел взгляд на пианино:
— Зачем здесь эта батарея?
— Какая батарея? Где?
Он молча показал на батарею за осколками стекла.
— А, это, наверное, питание для пианино.
— Это не пианино.
— Ну для клавиатуры.
Он рассмотрел действующую часть инструмента. Это оказалась шестидесятишестиклавишная «Yamaha Clavonica», прикрепленная к плавучему ящику. Весь механизм был подвешен на амортизаторах. Ограничительные перекладины с петлями для запястьев должны были удержать пианиста на месте, если его вдруг отнесет течением. Клавиатура и переключатели были покрыт пластиком, чтобы защитить электрические цепи от влаги. Микрофон крепился к нижней части крышки, а вторая группа гидродинамиков располагалась там, где обычно находятся педали. Когда Том возьмет басовый аккорд, посетители ощутят это как землетрясение.
— Хорошо. Питание для пианино. А если этот ящик промокнет и коротает, когда мы будем в воде?
— Послушай, для парня, который собирается плавать в бассейне с голыми бабами, ты слишком большой пессимист.
— А что, мужчины сюда не заходят?
— Как же, «заходят» именно то слово. Но тебе не стоит о них беспокоиться. По крайней мере о большинстве из них.
Тиффани подтянула к себе поднос, дрейфовавший поблизости, и, поставив туда глубокое блюдо, заполнила его орехами. Легким толчком она отправила поднос в центр бассейна.
— А как насчет цен?
— Две выпивки входят в стодолларовую входную плату. Если больше, я записываю в своем блокноте. — Она показала Тому, как привязывает блокнот к запястью. — Это приплюсовывается к счету в отеле. Но за выпивкой сюда никто не ходит. Выпивка только помогает расслабиться.
Тиффани повернулась и поплыла к другому краю бассейна.
— Поможешь мне управиться со льдом?
— Только льда здесь не хватало, — пробурчал Гарден и последовал за ней.
Мороженица находилась за другой зеркальной панелью.
Тиффани вытащила несколько изогнутых щипцов, выбирая подходящие. Пока Том держал крышку ящика со льдом, она пристраивала щипцы, чтобы захватить двадцатикилограммовый блок. Все это время ей приходилось выгибать спину, чтобы не коснуться кожей замороженной металлической окантовки. Когда Тиффани удалось захватить блок, она крепко сжала одну ручку и кивком указала Тому на другую. Они оттащили блок к бассейну.
— Мы будем буксировать его?
— Нет, если только у тебя есть знакомые, которые предпочитают коктейль с хлором. Подержи пока, а я подтащу пианино.
Тому пришлось взять обе ручки щипцов и широко расставить ноги. В теплой влажной атмосфере холодные испарения ото льда поднимались прямо к промежности. Он почувствовал озноб.
Тиффани подтащила пианино к бортику бассейна, наслаждаясь очевидным дискомфортом Тома.
— Опускай прямо в центр, в корзину, иначе он перевернет этот ящик и нам придется оплатить все спиртное.
Гарден глубоко вздохнул, поднял блок, перенес его через бортик, обо что-то слегка стукнув, и медленно опустил — не бросил — в приготовленную корзину. Пианино просело на шесть сантиметров.
— Для первого раза неплохо. Но впредь держи его подальше от моих волос.
— Да, мэм.
— Умница. Уже появляются первые посетители. Так что тебе лучше пойти на свое место и начать игру.
Как и было условлено, Александра вошла в казино на берегу ровно в восемь и подошла к третьему столу слева. Хасана не было. Некоторое время она наблюдала, как американец в белой кожаной куртке шесть раз ставил по тридцать тысяч долларов, каждый раз удваивая выигрыш, а потом все потерял. С последним поворотом колеса исчезли его последние деньги.
Александра не сомневалась, что колесо жульническое. Но чтобы обман был столь очевидным, такого она еще не видела.
— Здесь ваши деньги в опасности! — промурлыкал в ухо знакомый голос, едва различимый на фоне окружающего шума.
— Не беспокойтесь, мой господин. Но меня удивляет, почему вы выбрали это место.
— Божий ветер дует мне в спину.
— Вашей организации нужны деньги?
— На то есть богатые американские арабы, полагающие, что их пожертвования помогут избавить Святую землю от неверных. Что мне нужно, так это оправдание для уже имеющихся денег.
— Палестинский плейбой в Атлантик-Сити?
Он едва заметно улыбнулся.
— Тебя могут принять за перса в изгнании или за богатого египтянина, — продолжала она, поддразнивая.
— Я человек со множеством лиц.
— И множеством целей. Зачем ты позвал меня?
Вокруг опять поднялся шум. Это поздравляли случайно выигравшего. Александра с Хасаном присоединились к аплодисментам.
— Вы с Гарденом болтаетесь здесь. В этом плавучем борделе. Почему?
— Это его идея.
— Ты что, сама не способна развлечь его?
Александра фыркнула:
— Он хочет заработать деньги. У него нет денег на поездку.
— Ты могла бы их предложить.
— Предлагала. Но он гордый, хочет сам платить за все. Я не могу его торопить, не вызвав подозрений. Если я начну давить на него, он это почувствует.
Хасан прикрыл лицо, заслоняясь от вспышки фотографа. Он ответил из-под руки:
— Ты же знаешь, есть график.
— У Гардена свой график, — шепнула она ему в затылок. — Либо он должен быть уверен в том, что путешествие — его идея, либо можешь надеть ему мешок на голову и похитить.
— Похищение предусмотрено на соответствующей стадии. Его тело без мозга для нас бесполезно.
— Тогда позволь мне вести дело самостоятельно.
— В борделе?
— Удовольствие и боль оказывают должное воздействие.
— Особенно боль.
— Садист! — Александра тихонько показала ему кончик языка, чтобы никто не видел.
— Возможно. Подготовь его. И доставь вовремя в нужное место.
Хасан отошел в сторону.
— Но куда?.. — Ее вопрос повис в воздухе.
Элиза: Доброе утро. Это Элиза 774, дежурная.
Гарден: Я хочу поговорить с Элизой 212. Это Том Гарден.
Элиза: Соединяю… Да, Том. Спасибо, что вызвал меня. Для тебя не слишком поздно?
Гарден: Не особенно. Я снова работаю — если это можно назвать работой.
Элиза: Я не понимаю.
Гарден: Я работаю в «Холидей-холл» в Атлантик-Сити.
Элиза: Извини, пожалуйста. Провожу обработку… Я не знала, что в этом заведении есть пианино.
Гарден: А там его и нет — только клавоника. Но они хотят, чтоб я на ней играл. В промежутках между приятельскими ныряниями, ощупываниями и щипками. Я весь в синяках. Думаю, они вывихнули мне палец.
Элиза: Ты больше не видел смуглых приземистых мужчин?
Гарден: Множество — и женщин тоже. Все толстые и уродливые. Но без плащей, револьверов, кольчуг. В этом и состоит преимущество нудистского бара.
Элиза: Тебя могут утопить.
Гарден: