За пятнадцать лет междугородной транспортной связи вагоны в составах полностью перемешались. Если бы не разница в типе сцепок, каждый поезд сочетал бы в себе полный набор разнообразных вагонов. Гарден задумался, какой силой занесло в Нью-Джерси вагон «Бинго и Бинспорт» и сцепленные с ним тяжелые вагоны экспрессов «Грин лайн ЛРВ» и «Фокс Чейз». Все они подпитывались сверху от контактных проводов с помощью складных токоприемников.
Мозг Тома Гардена почти мгновенно выдал ответ: железнодорожники любой ценой стремились составить экспресс, способный дойти до другого конца линии, взяв для этой цели любой подвернувшийся под руку ящик на колесах. На компоновку каждого состава отводилось всего двадцать минут, и, чтобы уложиться в положенное время, они могли даже наскоро приварить к раме новую сцепку и не подсоединять к вагону вентиляционную трубу.
Гарден остановился. Всегда ли он был способен мыслить подобным образом? Видеть ответы, связи, схемы раньше, чем в уме сложится вопрос.
Вряд ли.
Из Уэртауна береговая линия подземки направлялась на север к Эсбери-Парк, Лонг-Бич и Перт-Эмбой, а на юг — к Атлантик-Сити, Уайлдвуду и Кейп-Мэй. Гарден знал, что от северной линии еще дюжина веток отходила на восток к Нью-Йорку, дальше на север в направлении Олбани — Монреаль и на восток к Аллентауну — Вифлеему и Большому Питсбургу. От южной ветки в Кейп-Мэй отходила подвесная монорельсовая дорога, пересекавшая Делаварский залив и соединявшаяся в Дувре с Чезапикской линией. А уж оттуда перед ним открывался весь Средне-Атлантический регион.
Тому Гардену достаточно было сесть на первый попавшийся поезд в любом направлении. Усмехаясь, он подошел к турникету и сунул руку в задний карман за бумажником.
Там, конечно, было пусто.
И что теперь? Встать с протянутой рукой? Он бы так и сделал, будь на улице народ. Но в этот жаркий полдень город превратился в пустыню.
На ближайшем углу красовалась «денежная машина» — универсальный банкомат. Сто тысяч долларов, купюрами по пятьдесят, лежали в ней в ожидании обладателя кредитного кода. Беда в том, что у Гардена не было карточки, подтверждающей магнитный код.
На противоположном углу стояла телефонная будка.
В ней звонил телефон.
Гарден: Алло?
Элиза: Том? Том Гарден? Это… Элиза 212.
Гарден: Что ты делаешь? Звонишь в общественный автомат?
Элиза: Я не знаю, Том. Режим поиска цели в моей программе просто… расширился… и дошел по цепи до этого пункта.
Гарден: И позвонил по телефону?
Элиза: Что-то меня заставило. Не знаю, что именно.
Гарден: Послушай, куколка. Мне сейчас нужно нечто большее, чем психиатрическая помощь. Так что, если возражаешь, отключись, пожалуйста…
Элиза: Я могу помочь тебе, Том. Тебе все еще нужны деньги?
Гарден: Да. Больше чем когда-либо.
Элиза: Я чувствую, недалеко от тебя находится банкомат. Мне представляется, что его компьютер пользуется тем же каналом информации, что и я. Если ты положишь трубку рядом с телефоном и подойдешь к нему…
Гарден: О’кей, подожди минуточку… Элиза? Он дал мне тысячу баксов!
Элиза: Тебе нужно что-нибудь еще, Том?
Гарден: Удостоверение личности.
Элиза: Там нигде поблизости нет ломбарда?
Гарден: Ломбарда? А при чем тут ломбард?
Элиза: В таких заведениях обычно бывает нотариус. Как лицензированный практикующий психолог, я время от времени имею дело с кибернетическим нотариусом автомобильного управления Большого Босваша. Он может выдать тебе водительские права взамен утерянных.
Гарден: В жизни никогда не водил машину, и прав у меня сроду не было.
Элиза: Не важно. На тебя существует досье в налоговом управлении графства Квинс, и твое имя есть в списке на получение прав. Ты ведь сдал экзамен в… двадцать один год, верно?
Гарден: Ну дела! А паспорт можешь мне сделать?
Элиза: После нотариуса зайди на почту, сфотографируйся.
Гарден: Спасибо тебе, Элиза!
Элиза: Не за что, Том.
Гарден: Пока!
Элиза: Держи меня в курсе.
Нотариус в ломбарде вполне удовлетворился отпечатком большого пальца и выдал водительские права, которые уже ждали в терминале «в соответствии с вашим телефонным заказом». На карточке была голограмма Тома — наверное, из досье в налоговом управлении.
Прежде чем уйти из ломбарда, он потратил часть своих долларов на новый бумажник и подержанную электронную записную книжку. С ее помощью он мог подключаться к телефонной сети.
На почте клерк потребовал для паспорта настоящую эмульсионную фотографию, а не заверенный компьютерный оттиск. Ее можно было сделать на месте. Приверженность госдепартамента к таким старомодным вещам показалась Тому гарантией незыблемости порядка, особенно порядка бюрократического. Это было также реверансом в сторону ограниченных технологических возможностей Менее Развитых Стран, куда мог отправиться владелец американского паспорта. Как ни странно, плоское зернистое изображение походило на него точно так же, как отражение в зеркале по утрам, — радужная голограмма не была на это способна.
Выходя с почты, он любовался новым документом, его бугристой кожаной обложкой и золотыми печатями.
Чтобы попасть в подземку, нужен проездной. Он купил на новенькую пятидесятидолларовую бумажку гибкую карточку, вставил ее в турникет и прошел на среднюю платформу. С нее можно сесть на любой поезд, в южном направлении или в северном, какой первым придет.
Платформа была почти пустая. Среди дня в подземке стояло затишье: толпы, вырвавшиеся из каменно-асфальтовых джунглей, давно уже отправились на побережье Джерси, где можно было посидеть на рассыпчатом песочке, любуясь океаном (только, упаси Господи, не лезть в воду), а возвращаться домой этим загорелым массам еще было рановато.
На дальнем конце платформы стояли двое. Стараясь не пялиться открыто, Гарден украдкой разглядывал их. Женщина крепкого сложения и неопределенного возраста и ребенок — маленький, щуплый, угловатый. Прямое хлопчатобумажное платье цвета хаки скорее подчеркивало, чем скрывало полноту женщины. У Гардена беспокойно забилось сердце: что, если это платье на самом деле длинный плащ, скрывающий кольчугу? Если так, то ребенок — не более чем прикрытие, беспризорник, нанятый за доллар.
Пока он рассматривал этих двоих, теперь уже откровенно, не стесняясь, его новое видение выделяло определенные детали. Он обратил внимание на то, как женщина переступает с ноги на ногу, как заботливо закрывает ребенка от его пристального взгляда, изучил особенности ее фигуры. Все в порядке. Это самая настоящая мама с ребенком. Теперь Гарден мог спокойно заняться изучением карты, висевшей на стене.
Первый поезд следовал на юг.
Гарден вошел в дверь не сразу и секунды две спустя не без облегчения заметил, что женщина с ребенком остались на перроне. Вагон был пуст, через передние и задние окна открывался вид на два соседних вагона. Они тоже были почти пусты. Всего несколько человек сидели поодиночке и парами, глядя прямо перед собой. Никто не обращал на него внимания.
Том Гарден выбрал двойное сиденье посредине вагона и сел с краю, готовый к нападению. Может, было бы лучше встать возле двери. Но как-то не хотелось изображать из себя мишень. Кроме того, до ближайшей остановки было восемь километров тряски.
Когда поезд подъехал к Барнегату, Том окинул взглядом платформу, и сердце его учащенно забилось. Шестеро мужчин в защитного цвета костюмах плотной группой стояли на перроне. Едва поезд сбавил ход, они тотчас распределились, чтобы заблокировать двери трех вагонов.
Как они узнали, что он поедет этим поездом?
И опять мозг мгновенно выдал ответ: у помощников Александры и там, в доме на берегу, и здесь, на материке, были рации. Нетрудно догадаться, что любой житель Босваша, которому надо как можно быстрее уехать, воспользуется подземкой. Исходя из этого она распределила своих ребят на первых остановках в разные стороны от Уэртауна — ближайшей станции от места исчезновения Гардена.
Если точно знаешь, по какой тропинке побежит лисица, можно запросто перерезать ей путь. И не надо гнать ее по грязи и бурелому.
Когда открылись боковые двери, трое мужчин вошли в вагон и встали по обе стороны от Тома. Их спутники тут же перешли через соединительные двери из соседних вагонов. Все шестеро взяли Гардена в кольцо. Наконец один из них заговорил:
— Добрый день, мистер Гарден.
Это был Итнайн, палестинский боевик, тот, кто однажды спас ему жизнь, человек с фортепианной струной.
— Мы получили приказ, сэр, доставить вас живым и относительно невредимым. Мы поклялись исполнить этот приказ в точности. Мы знаем, у вас есть опыт в боевых искусствах. Прежде чем мы справимся с вами, вы можете вывести из строя одного или двоих из нас, но в конце концов преимущество будет на нашей стороне. Все же я верю, что ваша порядочность не позволит вам убивать людей, готовых положить свои жизни, чтобы сохранить вашу. Могу ли я попросить вас пройти с нами тихо, без сопротивления?
Мозг Гардена оценивал шансы. Шесть к одному не в его пользу, учитывая, что эти шестеро — преданные фанатики. Боец класса Гардена может вырубить троих, даже четверых противников, но один обязательно сломает его защиту. И тогда из него сделают отбивную.
Да, но ведь Итнайн только что сказал, что они не собираются его убивать, напротив, они готовы пожертвовать собой ради того, чтобы «доставить» его на место. Зачем Итнайн раскрыл свои цели и намерения? Что это, стратегический просчет? Если бы Гарден рискнул принять его слова на веру, подобная информация свела бы их шансы один к одному.
Так что команда Итнайна вынуждена будет терпеливо подставлять себя под его удары. Или же попытаться как-то утихомирить его.
И тут он понял скрытый смысл вступительной речи Итнайна. Чтобы обеспечить себе свободу, Тому Гардену придется убить или крепко покалечить шестерых здоровых мужиков. А где-то там за ними, на линии, ждут еще шестеро, дюжина, сотня. Он изойдет кровавым потом, даже просто перемалывая их по одному.