Нападающий — один из тех, низеньких и плотных, что опекали его последние три недели, — неуклюже пытался встать там, куда он отлетел после того, как ударил Гардена.
Том нажал кнопку акустического ножа и направил лезвие в спину мужчины.
Приподнявшись на одной руке, нападавший откатился в сторону, прочь от невидимого луча. Вспыхнул и задымился синтетический ковер.
Гарден повернулся вслед за мужчиной, переводя нож на уровень пояса. Луч прошелся по аквариуму — и вода закипела. Рыбы метнулись к дальним углам и замерли там в шоке.
Мужчина уже встал, сжимая свой собственный нож — тонкую треугольную полоску стали, которая, как где-то прочел Гарден, называлась мизерикордия. Том вновь попытался пустить в ход свое оружие, но незнакомец увернулся, и удар пришелся на аквариум. Стеклянная стенка треснула, не выдержав перепада температуры, и сотня галлонов соленой воды вместе с водорослями хлынула в комнату.
Мужчина покатился, как мяч, спасаясь от потока воды и осколков стекла.
Том резко повернулся, но нападавший ударил его ногой по руке. Акустический нож скользнул из онемевших пальцев. Луч поджигал все на своем пути — диванные подушки, книги, портьеры. Ткань на рукаве Тома расплавилась и прикипела к коже.
Он вскрикнул от боли — в то же мгновение незнакомец оказался перед ним. Лезвие прошло всего в двух сантиметрах от горла, но затем последовал удар коленом в пах.
Этот удар достиг цели.
Том согнулся пополам, поскользнулся на мокром ковре и упал.
Нападавший, сверкая глазами, занес нож для завершающего удара.
Чирр-свип!
Глаза, блестевшие в свете пламени, закатились. Нож выпал. Руки незнакомца потянулись к горлу, к прорезавшей белую кожу тонкой линии. Хлынула кровь. Незнакомец судорожно дернулся и пошатнулся. Кровь, хлынувшая из горла, залила лицо. Тело неуверенно качнулось: вправо-влево. Сначала ноги вальсировали, словно пытаясь найти точку опоры. Потом замерли. Тело завалилось направо и рухнуло лицом вниз.
За упавшим стоял другой человек. В руках он все еще держал два деревянных брусочка со специальными отверстиями, через которые была продета жесткая проволока, обернутая по спирали другой, более тонкой. Фортепианная струна. Том узнал ее.
Он в недоумении уставился на орудие казни и на человека, оное державшего.
— Я Итнайн. — Спаситель застенчиво улыбнулся. — Сосед. По коридору.
— А? — Гарден вытянул ноги, стараясь унять боль в паху.
— Я услышал шум драки и пришел посмотреть.
— Ага. Где девушка? Сэнди?
— Я здесь, Том. Я не знала, что… — Она вошла в комнату, осторожно обходя лужи и обгорелые пятна на полу.
— С тобой все в порядке?
— Да. Я ведь ничем не могла здесь помочь, правда? Поэтому я и осталась снаружи.
— Ты предупредила меня.
— Слишком поздно. Я заметила его, лишь когда он оказался напротив тебя.
Гарден повернулся к своему спасителю:
— Я обязан вам жизнью.
— Не стоит благодарности. Это моя профессия.
— Профессия? — Гарден приподнялся на локтях. — Не понял.
— Я был солдатом палестинской армии. Коммандос.
— И как оно вышло, что у вас оказался наготове этот обрывок фортепианной струны?
— Старая привычка. На улицах не всегда безопасно, даже в столь прекрасном городе, как этот.
— Да, боюсь, что так.
— А теперь — примите мои извинения, я должен идти на работу.
— А как насчет закона… Здесь же убит человек!
— Человек, который пытался убить вас, — это ваши трудности.
Не сказав больше ни слова, палестинец поклонился и направился к выходу. Гарден жил в этом доме меньше недели, но был уверен, что никогда прежде не видел этого мистера Итнайна. Он было собрался окликнуть его, но тот уже ушел.
Пока Гарден пытался прийти в себя, Сэнди занялась комнатой. Она загасила дымящиеся книги и занавески, нашла акустический нож и принесла его Гардену. Прибор вышел из строя: батарейки сели.
— И что мы будем делать с этим? — поинтересовалась Сэнди, дотронувшись до мертвого тела носком туфельки.
Ка-чинк.
Звон металла удивил Гардена. Он подтянулся поближе и, стараясь не касаться кровавой линии вокруг шеи, расстегнул длинный плащ. Блеснул воротник из тонких стальных колечек.
— Да на нем кольчуга!
— Это могло защитить его от твоего ножа? — спросила Сэнди.
— Наверное, кольчуга рассеивает энергию и, уж конечно, предохраняет от обычного кинжала.
— Интересно, у него есть какие-нибудь документы?
Гарден дернул за плащ, повернул и осмотрел тело — ничего: ни бумажника, ни документов.
— Только кастет.
Том потянулся и застонал от боли в позвоночнике.
— Все еще болит? Позволь-ка мне. — Сэнди повернулась и вышла, кокетливо обходя лужи.
Гарден откинулся на диванные подушки.
Через минуту она вернулась со стаканом воды и двумя таблетками.
Сэнди дала ему лекарство, и Том, не глядя, проглотил его. Когда она протянула ему стакан, Том чуть не выронил его: будто электрический разряд прошел вверх по руке и вонзился в нерв — правое плечо, левый пах и дальше вниз, к ступне, через все тело. Боль прошла так же быстро, как и возникла, но воспоминания о ней долго будут приходить к нему во сне. Недоумевая, Гарден приписал это последствиям удара в промежность.
Он выпил воду.
— Лучше? — спросила Сэнди.
— Да… Да, правда, лучше. Что ты мне дала?
— Аминопирин. У меня есть рецепт.
— А что еще, кроме аминопирина, такое, что действует как удар по футбольному мячу?
— Бедненький! — Она мягко коснулась его лба и потянулась за стаканом.
Что-то привлекло внимание Гардена. Он удержал руку Сэнди и поднес стакан к глазам.
— Где ты его взяла?
— На кухне.
— В этой квартире? — Чем дольше Гарден смотрел на стакан, тем больше был уверен, что никогда прежде его не видел.
— Да.
— Из шкафа?
— Да. А в чем дело?
— За занавесками, да?
Он вытянулся на софе и внимательно рассматривал стакан в утренних лучах, проникавших в комнату через открытое окно. Это был самый обыкновенный стакан с прямыми стенками. Из чистого стекла, без пузырьков и вкраплений… Вот только дно… Толстое стеклянное дно. Там явно просматривалось странное пятно, темно-коричневое с красным. Форма пятна ни о чем не говорила. Но цвет… цвет был очень знаком — агат, оникс, гелиотроп, что-то такое. Это было странно — такой дефект не прошел бы мимо инспектора контроля качества… Если только это не было сделано специально.
— Все в порядке?
— Да-да. Я просто думал, что это за штука на дне моего стакана.
— Я что, дала тебе грязный стакан?
— Нет, я не о том…
— Мужчины! Живете как свиньи в хлеву и еще обвиняете женщин, если что-нибудь не совсем чистое.
— Да я не о том. Сэнди…
— А чья это квартира? — Сэнди уселась на подушки и игриво пнула его ногой. — Слишком опрятная, чтобы ее хозяином был мужчина, и слишком маленькая, чтобы с кем-то ее делить.
— Рони Джонс.
— Это он или она?
— Она. Одна моя знакомая.
— Та, от которой мне лучше держаться подальше?
— Не беспокойся. Когда она вернется и обнаружит, что здесь натворил мистер Мертвец, она будет готова скормить меня своим пираньям. Предполагалось, что я буду следить за ее барахлом — особенно за этими проклятыми рыбами.
— Пираньи? — Сэнди взвизгнула и подпрыгнула. — Где?
— Последний аквариум справа. Слава богу, он не разбился.
Сэнди подскочила к аквариуму. Три серебряные рыбы покачивались в ожидании.
— Чудесно! — выдохнула Сэнди. — Какие челюсти! Какие зубы! А эта Рони начинает мне нравиться. Она женщина моего типа.
— Ага. Пираньи придают особую значимость невинному увлечению аквариумными рыбами — если не считать того, что приходится надевать бронежилет, когда чистишь этот аквариум, и резиновые перчатки, если на руках есть порез или ты держал сырое мясо. Если тебе так хочется, в следующий раз можешь почистить его сама. Кстати, насчет «почистить», — продолжал Том, глядя на труп. — Как ты считаешь, не скормить ли его рыбам? Это позволило бы избежать многих неприятностей.
— Они, конечно, плотоядные, но не волшебные. Эти рыбки, конечно, могут сожрать труп, но только если они на свободе и их целая стая. А так каждая съедает всего лишь несколько унций мяса.
— А что же нам делать с этим?
— С рыбами?
— С телом.
— Думаю, самое лучшее — оставить его на месте.
— Но, — смешался Том, — как, где?
— Пусть эта Рони обнаружит его, когда вернется оттуда, куда она укатила.
— Она путешествует по Греции.
— Какая разница?
— А ты и я — нам куда деваться?
— Я знаю куда. Собирай вещи. Я подожду.
— А моя работа?
— Позвони и откажись. Мы найдем тебе другую, дорогой.
Том Гарден долго смотрел на труп, лежащий в луже воды из аквариума: водоросли запутались в длинном плаще и кольчужной рубашке, голова была наполовину отрезана фортепианной струной. Том живо представил себе объяснения в полицейском участке: труп в квартире, где Гарден официально не живет и почти никому не известен, ведь днем он обычно спит; а если учесть, что спасение пришло от таинственного соседа по имени Итнайн (что по-арабски означает «два», то есть, стало быть, вообще не имя), которого он никогда раньше не видел, то занесение этого случая в графу «Странные совпадения» базы данных криминальной полиции Босваш Метрополитен — дело ближайших часов. Предложение Сэнди начало обретать смысл.
— Я сейчас соберусь.
Элиза: Доброе утро. Элиза 536, Объединенная психиатрическая служба, Грейтер Босваш Метрополитен. Пожалуйста, считайте меня своим другом.
Гарден: 536? А куда делся голос, который разговаривал со мной раньше?
Элиза: Кто вы?
Гарден: Том Гарден. Я разговаривал с Элизой — одной из Элиз, вчера утром.
(Переключение. Ссылки; Гарден, Том. Переадресовка 212.)
Элиза: Привет, Том. Это я — Элиза 212.
Гарден: Ты должна помочь мне. Один из этих незнакомцев пытался меня убить. На сей раз — ножом. Он бы меня прикончил, если б не появился какой-то араб и не убил его. Так что мы с Сэнди живы, а труп валяется в моей старой квартире.