Карли-Бет вжалась спиной в стену, чтобы не упасть.
Хозяин магазина подошел к полкам и указал на уродливые глазеющие головы.
– Нелюбимые, – грустно произнес он, понизив голос до шепота.
– Я… не понимаю, – еле выговорила Карли-Бет.
– Это не маски. А лица, – снова сказал он. – Настоящие лица. Их сделал я. Создал в своей лаборатории. Эти настоящие лица.
– Но… они же такие уродцы… – начала было Карли-Бет. – Зачем?..
– Вначале они не были уродцами, – ожесточенным голосом перебил он, и его глаза стали злыми. – Они были прекрасными. И живыми. Но недолго. Стоило вынести их из лаборатории, как они изменились. Мои подопытные, мои бедные головы оказались неудачей. Но я должен был поддерживать в них жизнь. Мне пришлось.
– Я… не верю вам! – задыхаясь, выпалила Карли-Бет и взялась обеими ладонями за свое зеленое искореженное лицо. – Не верю ни единому слову!
– Я говорю правду. – Хозяин магазина провел пальцем по тонкому усу, не сводя с Карли-Бет горящего взгляда. – Я держу их здесь и зову «нелюбимыми», потому что кто же на них захочет хотя бы взглянуть? Но иногда кто-нибудь случайно забредает в эту комнату, как вы, к примеру, и одна из моих голов находит новый дом…
– Не-е-е-ет! – протестующий вопль Карли-Бет напоминал скорее звериный вой, чем крик человека.
Она обводила диким взглядом изувеченные, безобразные лица на полках. Шишковатые головы, зияющие раны, звериные клыки. Чудовища! Все до единого!
– Снимите ее! – завизжала она, не помня себя. – Снимите! Снимите!
Отчаянно вцепившись в свое лицо, она пыталась сдернуть его, разодрать в клочья.
– Снимите! Снимите!
Хозяин магазина попытался жестом успокоить ее.
– Сожалею. Теперь это ваше лицо, – бесстрастно выговорил он.
– Нет! – вскрикнула Карли-Бет не своим, сиплым и низким голосом. – Снимите! Снимите ее СЕЙЧАС ЖЕ!
Она продолжала раздирать собственное лицо. Но несмотря на ярость и панику понимала, что все ее старания напрасны.
– Лицо можно убрать, – вдруг тихо произнес хозяин магазина.
– А?.. – Карли-Бет опустила руки и впилась в него взглядом. – Что вы сказали?
– Сказал, что есть один способ убрать лицо.
– Какой? – По спине Карли-Бет пробежала ледяная дрожь – дрожь надежды. – Ну? Как это сделать? Говорите! – взмолилась она. – Прошу, скажите мне!
– Сделать хоть что-нибудь я не в силах, – он нахмурился. – Но дать объяснения могу. Однако если маска хотя бы еще раз пристанет к тебе или к кому-нибудь другому, то уже навсегда.
– Как мне от нее избавиться? Говорите! Объясните мне! – упрашивала Карли-Бет. – Как ее снять?
25
Лампа над головой мигнула. Ряды чудовищно раздутых, обезображенных лиц все так же сверлили взглядами Карли-Бет.
«Чудовища», – думала она.
«Целая комната чудовищ, только и ждущих возможности ожить».
«И теперь я одна из них».
«Теперь я тоже чудовище».
Половицы скрипнули, хозяин магазина отошел от полок и приблизился к Карли-Бет вплотную.
– Как мне снять ее? – умоляюще спросила она. – Скажите! Покажите прямо сейчас!
– Убрать маску можно лишь однажды, – тихо повторил он. – И только с помощью символа любви.
Карли-Бет с нетерпением ждала продолжения.
Комнату заполнила тишина. Тягостная тишина.
– Я… не понимаю, – наконец с запинкой заговорила Карли-Бет. – Вы же обязаны мне помочь. А я не понимаю! Скажите что-нибудь вразумительное! Помогите мне!
– Больше ничего не могу добавить. – Он наклонил голову, закрыл глаза и устало провел пальцами по векам.
– Но про какой символ любви вы говорите? – допытывалась Карли-Бет. Она схватила его за рубашку. – Что это значит? О чем вы вообще?
Он даже не попытался вырваться.
– Ничего не могу добавить, – повторил он шепотом.
– Нет! – выкрикнула она. – Нет! Ваш долг – помочь мне! Вы обязаны!
Ярость взорвалась в ней, она понимала, что теряет власть над собой, но остановиться не могла.
– Хочу мое прежнее лицо! – завизжала она и замолотила кулаками по груди хозяина магазина. – Хочу мое лицо! Хочу снова стать собой!
Она орала во всю мощь легких, но ей было все равно.
Хозяин магазина попятился, замахав руками, чтобы она понизила голос. И вдруг широко раскрыл глаза в страхе.
Карли-Бет посмотрела туда же, куда и он – на полки с масками.
И сдавленно вскрикнула от ужаса, увидев, что все лица зашевелились.
Моргали выпученные глаза. Распухшие языки облизывали сухие губы. Пульсировали зияющие раны.
Все головы до единой качались, мигали глазами, дышали.
– Что… что это? – с дрожью прошептала Карли-Бет.
– Вы разбудили их всех! – воскликнул хозяин, перепуганный не меньше, чем она.
– Но… но…
– Бегите! – крикнул он и с силой толкнул ее к двери. – Скорее!
26
Карли-Бет медлила. Она оглянулась на головы, шевелящиеся на полках.
Жирные темные губы влажно зачмокали. В пастях залязгали клыки. Уродливые, чудовищные носы задергались, с шумом втягивая воздух.
Головы, все два длинных ряда, пробудились к жизни.
Глаза – в кровавых жилках, выпученные, зеленые, тошнотворно-желтые, ярко-алые, омерзительно висящие на ниточках, – все они глядели на Карли-Бет!
– Бегите! Вы их разбудили! – сдавленным от страха голосом восклицал хозяин магазина. – Бегите! Удирайте отсюда скорее!
Карли-Бет хотела убежать. Но отказали ноги. Колени ослабели и задрожали. Самой себе она вдруг стала казаться страшно тяжелой, будто вес вырос на тысячу фунтов.
– Бегите! Бегите! – в отчаянии умолял хозяин магазина.
А она смотрела не отрываясь на пульсирующие, дергающиеся головы.
Разинув рот и замерев от ужаса, она глядела на это чудовищное зрелище, чувствовала, как раскисают ноги и дыхание застревает в горле. Тем временем у нее на глазах головы вдруг взлетели с полок.
– Бегите! Скорее! Бегите!
Голос хозяина магазина теперь слышался словно издалека.
Головы забормотали рокочущими, низкими голосами, заглушая его неистовый крик. Это бормотание было взбудораженным и бессвязным, головы издавали звуки, а не слова, точно хор лягушек.
И поднимались все выше и выше, пока Карли-Бет глазела на них в безмолвном ужасе.
– Бегите! Бегите!
Ах да.
Она повернулась. Заставила двигаться собственные ноги.
И в приливе энергии сорвалась с места.
Она промчалась через тускло освещенный магазин. Схватилась за дверную ручку, распахнула дверь.
И уже секунду спустя понеслась в темноте, гулко стуча по тротуару кроссовками. Холодный воздух ударил в ее разгоряченное лицо.
В ее разгоряченное зеленое лицо.
Ее лицо чудовища.
Лицо чудовища, которое она не сумела снять.
Она перебежала через улицу и припустила дальше.
Что это за звуки? Такие низкие, клокочущие? Это утробное бурчание, которое словно преследует ее?
Преследует?..
– О нет! – оглянувшись, Карли-Бет увидела, что за ней летит целая стая жутких голов.
Процессия страшилищ.
Они летели, выстроившись вереницей – длинная цепочка подрагивающих, бормочущих голов. Глаза светились ярко, как автомобильные фары, и все взгляды были устремлены на Карли-Бет.
Задохнувшись от страха, она споткнулась о бордюр.
Но успела выбросить руки вперед, чтобы не потерять равновесие. У нее подкашивались ноги, но она заставляла себя двигать ими.
Сутулясь от ветра, она бежала мимо темных домов и пустых стоянок.
«Наверняка уже поздно, – догадалась она. – Наверняка уже очень поздно».
«Слишком поздно», – вспыхнуло у нее в голове.
«Слишком поздно для меня».
За ней летели ужасные головы, светясь в темноте. Настигали ее. Приближались. Их рокочущее, нечеловеческое бурчание слышалось все громче; казалось, пугающие звуки окружают Карли-Бет со всех сторон.
Ветер взвыл, налетел спереди, будто нарочно не пускал вперед.
Бормочущие головы приближались.
«Я бегу сквозь страшный сон», – думала Карли-Бет.
«Может, так бежать придется вечно».
«Слишком поздно. Слишком поздно для меня».
Или еще нет?
Сквозь порожденную кошмаром панику пробилась мысль. Пока Карли-Бет бежала, хватаясь руками за воздух, словно в поисках спасения, в голове сама собой возникла идея.
Сквозь жуткий рокот множества голов за спиной она различила слова хозяина магазина: «Символ любви».
Вот что избавит ее от головы чудовища, сросшейся с ее собственной.
Но остановит ли это шевелящиеся, слепящие светом глаз головы, которые за ней гонятся? И отправит «нелюбимых» туда, откуда они явились?
Жадно хватая ртом воздух, Карли-Бет свернула за угол и побежала дальше. Оглянувшись, она увидела, что повернули и ее бормочущие преследователи.
«Где это я?» – спохватилась она, посматривая на дома, мимо которых пробегала.
До сих пор она была слишком напугана, потому и бежала куда глаза глядят.
Но теперь у Карли-Бет родилась идея. Отчаянная идея.
Осталось только добежать, куда надо, раньше, чем жуткая процессия голов настигнет ее.
Символ любви у нее есть.
Не что иное, как ее голова. Та самая, которую ее мама вылепила из алебастра.
Увидев ее впервые, Карли-Бет спросила, зачем мама вылепила ее. И мама ответила: «Потому что люблю тебя». Может, голова – это ее спасение. И она поможет ей выбраться из этого кошмара.
Но где же она?
Карли-Бет помнила, как отбросила ее. И как голова покатилась под живую изгородь. Там она и осталась, где-то в чужом дворе, и…
Теперь она вернулась как раз в тот квартал.
Она узнала улицу. Узнала дома.
Вот где она встретилась с Чаком и Стивом. Вот где напугала их так, что обратила в бегство.
А где же тот дом? Где живая изгородь?
Ее взгляд метался от двора к двору.
За ее спиной роились головы. Как жужжащие пчелы, они сбились в кучу и теперь то и дело расплывались в страшных слюняв