– Прошу простить меня за поспешный уход сегодня утром, – извинился он. – Но я опасался услышать отказ, так как это создало бы для всех серьезные неудобства.
Он подал Хатусу маленький кожаный мешочек с вышивкой. Она вытряхнула себе на ладонь золотое кольцо и надела его на палец Амеротку. Гравировка на широком золотом ободе провозглашала его одним из «Друзей фараона», членом дворцового круга, которому предоставляется статус советника фараона.
– Это не подкуп, – глаза Хатусу смотрели холодно и жестко. – Вы нужны мне, Амеротк. Мне необходимы ваше умение размышлять, ваш умный совет. И буду с вами откровенной: ваш здравый смысл мне также пригодится.
Амеротк собирался поинтересоваться, зачем все это, но слуги уже начали раскладывать подушки с ковриками перед маленькими столиками, расставленными для пиршества. Легко коснувшись его руки, Хатусу удалилась.
К нему приблизились молодые рабыни. Одна надела ему на шею венок из цветов, а от куска густой душистой мази, предложенной другой девушкой, он отказался, в отличие от тех гостей, чьи головы венчали парики. Предложенные ароматные плитки они положили сверху на парики, чтобы позднее тающая мазь пропитала их приятнейшими из ароматов. Как было принято, мужчины сидели по одну сторону зала, женщины – по другую.
Пир начался. Чаши с вином не стояли на месте. Подавалось множество блюд из жареной говядины, курятины, гусятины, мяса голубей и разные сорта фигурно нарезанного хлеба. На кувшинах с вином в металлических оправах был отмечен год изготовления вина. Слуги не забывали откупоривать кувшины и следили, чтобы бронзовые с драгоценной отделкой кубки гостей подолгу не пустовали. Принесли салфетки и чаши для ополаскивания пальцев. Соседом Амеротка оказался командующий Омендап. Опуская в чашу пальцы, он подмигнул Амеротку.
– Добро пожаловать в дворцовый совет, – вполголоса проговорил он.
Амеротк ответил улыбкой. Ему не раз случалось встречаться с этим военачальником, человеком честным и порядочным. И он знал, что за грубоватым добродушием коренастого полнолицего Омендапа скрывается острый и гибкий ум. Он носил подвеску – золотой лотос, пожалованную ему фараоном за воинскую доблесть. Омендап наклонился поближе к Амеротку.
– Мы все наслышаны о вашем решении по делу бедняги Менелото. – Он сделал паузу, чтобы оглядеться, и продолжал, убедившись, что слуги не могли их услышать. – Вы сказали совершеннуюправду! Дело не стоило возбуждать.
– Почему же это произошло? – удивился Амеротк. – Разве вопрос не обсуждался советом?
– Супруга божества настояла! – Омендап повернулся и задержал взгляд на Хатусу, которая сидела выше остальных женщин на своем маленьком стуле, как на троне. – Мне казалось, что у нее больше благоразумия. Как бы то ни было, вы скоро познакомитесь с политикой дворцового совета. Существует два основных крыла. Рахимер, он сделал жест в сторону визиря: блистая великолепием усыпанного драгоценностями наряда, Рахимер вел о чем-то разговор с главным писцом Бейлетосом. – Он желает стать регентом, и того же хочет Хатусу.
– И кто победит?
– Возможно, Рахимер. В его власти сокровищница, архив и храм Амона-Ра.
– А что же госпожа Хатусу?
– У нее трое сторонников: Сетос, Сененмут, а теперь и господин Амеротк.
– Я не отношусь ни к каким группам.
– Неужели? – усмехнулся Омендап. – Вы приняли ее приглашение, на вас это кольцо. Мы всетеперь в игре.
– А вы с кем? – Амеротк указал рукой с кубком на военачальников.
– Мы еще не определились. Мы – солдаты и выполняем приказы. Нам известны слухи, что ходят по базарам, о том, что фараон умер и отправился на благословенный запад, что его наследник – ребенок, и что в совете раздоры. Шакалы считают, что сторожевых псов нет на месте, так что они попытаются разорить курятник.
– И кого поддерживаете вы?
Омендап придвинул подушки поближе.
– Симпатии мои на стороне госпожи Хатусу. В ней течет кровь Тутмоса, и мне не нравится Рахимер. Но вы знаете, как заведено у нас, солдат. Наше первое правило: не давать сражения, если поражение в нем неминуемо. А потому давайте выпьем… – Он чокнулся с Амеротком и продолжил: – И будем просить богов послать нам лучших дней.
Амеротк занялся угощением. Он старался разглядеть, где сидит Норфрет, но в этот момент появился гонец с небольшим сундучком, обитым медными полосами. Он опустился на колени у входа в зал, ожидая, чтобы его заметили. Слуга Рахимера, стоявший за стулом хозяина, жестом подозвал его.
– Что это? – поднял на него глаза Рахимер.
– Подарок, господин. От Аменхотепа. Великий визирь презрительно скривил губы.
Аменхотеп был жрецом в дворцовом храме покойного фараона Тутмоса II.
– Аменхотепу следовало быть здесь. Он – жрец храма Гора, и посещать собрания дворцового круга его обязанность.
Рахимер показывал свою власть, и зал притих. Приглашение на такой пир было равноценно приглашению на царский прием, и причина отсутствия должна была быть очень веской: болезнь или серьезное несчастье. Амеротк был сильно удивлен. Он несколько раз встречался с Аменхотепом, полным важности и собственной значимости маленьким жрецом. Его отсутствие на таком приеме выглядело в высшей степени странно.
– Возможно, это подношение в знак примирения, – пошутил главный писец. – Какое-нибудь подходящее извинение, господин, за его отсутствие на наших заседаниях.
Рахимер пожал плечами и жестом подозвал слугу. Амеротк через плечо бросил взгляд на Хатусу. Она сидела бледная, и в глазах ее пылала ярость.
Подарок должны были передать ей. Она хозяйка на этом пиру и госпожа во дворце, и вмешательство Рахимера выглядело публичным оскорблением и красноречивым напоминанием, что бразды правления находятся в его руках. Слуга вынес сундучок вперед.
– Господин, его принес человек в черном одеянии, – пояснил слуга.
У Амеротка из рук вывалился кусок гуся. Слова о черных одеждах сразу вызвали в памяти хранившиеся там воспоминания. Из поступающих в суд сообщений ему стало известно о существовании гильдии убийц, «пожирателей», как их называли, которые сделали убийство своим ремеслом. Снова и снова при рассмотрении уголовных дел появлялись упоминания об этой кровожадной шайке, поклонявшейся свирепой богине Мафдет, и все они ходили закутанные в черное с головы до ног.
– Я принимаю дар, откройте сундук! – раздраженно хлопнул в ладоши Рахимер.
Печати сломали и подняли крышку. Амеротк собрался что-то сказать соседу и повернулся к нему, и в этот момент зал огласил пронзительный вопль. Слуга достал подарок из сундучка и держал его словно зачарованный. Кровь еще продолжала капать с шеи. Охваченные ужасом гости взирали на отсеченную голову жреца Аменхотепа.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Пир завершился полнейшим хаосом. Две гостьи лишились чувств. Несколько мужчин, закрывая рты руками, поспешили прочь из зала, с трудом сдерживая тошноту. Голову запихнули назад в сундук. Были разостланы стражники в поисках человека, доставившего сундук, но он давным-давно скрылся. Поддерживаемая Сетосом и Сененмутом, Хатусу навела порядок.
– Господа! – хлопнула она в ладоши, призывая к тишине. – Продолжать празднество нет смысла. Пиршество прекращается. Дворцовый совет должен собраться сейчас же в колонном зале!
Вошедшие слуги принялись убирать посуду и кувшины. Те гости, что не входили в совет, защитив себя знаком от дурного глаза, с большим облегчением покинули дворец. Амеротк распорядился, чтобы Шуфой отвез домой Норфрет. Омендап любезно предложил дать им в провожатые двух офицеров.
После отъезда жены Амеротк вернулся в пиршественный зал. На полу все еще стоял злополучный сундук весь в кровавых подтеках. Амеротк присел на корточки и заглянул внутрь: на него глянуло мертвое лицо с подкатившимися глазами и высунутым языком. Амеротк внимательно присмотрелся к месту отсечения: разрез был чистым, без зазубрин и сделан одним ударом.
– Что вы ищете?
На него смотрели Хатусу и стоявшие по бокам от нее Сетос и Сененмут.
– Госпожа, полагаю, что Аменхотепу отсекли голову уже мертвому. Срез чистый, и удар нанесла умелая рука. Посланец, доставивший сундук, был одет во все черное. Это дело рук амеметов, чье ремесло – убийство.
– Но зачем понадобилось убивать Аменхотепа? Сененмут опустился на корточки и заглянул в сундук на отрубленную голову.
– Вот и умолкли болтливые уста, – объявил он. И этим глазам больше не Окидывать меня бесцеремонным взглядом.
Амеротк покосился на Сененмута. Новоявленная «правая рука» госпожи-фараона явно недолюбливал покойного жреца.
Хатусу пинком захлопнула крышку сундучка, а затем скомандовала:
– Идемте в колонный зал!
Зал был уже подготовлен: расставлены маленькие столы и стулья, образуя овал. Рахимер успел занять главное место, а по обеим сторонам расположились поддерживавшие его писцы и жрецы. Хатусу села там, где сидела накануне, а по правую и левую руку от нее устроились Сененмут и Сетос.
Амеротк выбрал место у самых дверей. Он чувствовал себя крайне стесненно и очень жалел, что оказался в этих стенах. Несмотря на выпитое вино и веселое начало вечера, теперь атмосфера в зале была угнетающей. Ненависть и зависть, усилившись многократно, стали почти осязаемы.
Жрец скороговоркой произнес положенное восхваление. Он сравнил лицо юного фараона с ликом бога Гора. Волосы его мягкостью уподоблялись небесам, левый глаз сравнивался с утренним солнцем, а правый – с солнцем в вечернюю пору. Жрец говорил о том, что слава Ра, наполняя тело фараона, несет свет и тепло народу Египта. Но, когда жрец умолк, не было и намека на обещанные им свет и тепло. Хатусу пошла в наступление.
– Господа, – вид у нее был настолько величественный, словно она восседала на троне. Жестом она пресекла намерение Рахимера перебить ее.
– Господин визирь, это царский дворец – Дом Миллиона Лет. Наш славный фараон пребывает в Доме Обожания. Я – его мачеха. Итак, как же обстоят дела? Мой супруг скончался от укуса змеи перед статуей Амона-Ра. Военачальник Ипуверумер в этом зале, укушенный змеей. И вот сейчас во время пира сюда была доставлена отсеченная голова Аменхотепа, как жуткое напоминание или, возможно, предупреждение всем нам.