И мне лучше отправиться в мир джиннов как можно скорее. Мухариб тоже знает больше, чем говорит. В конце концов, я возродил его оазис, если не всю пустыню. Можно и поделиться знаниями.
Но сначала удостоверюсь, что в академии всё в порядке. Завтра ведь первый учебный день…
От мыслей о великом и вечном меня окончательно отвлёк взволнованный голос старейшины.
— Повелитель, повелитель!
Мужчина бежал, продираясь сквозь кустарник, прикрывающий меня от основной части острова.
— Там… — он остановился передо мной и слегка согнулся, уперев руки в бёдра и пытаясь отдышаться. — Делегация какая-то, в общем. Настроены очень серьёзно и требуют хозяина земель.
В голове загудело, и джинн ласково предложил:
— Воспламенить могу я их и в прах обратить, что ляжет к ногам вашим.
Почувствовал, видимо, моё настроение. Поддержка приятная, но воспламенить всегда успеется. Секундное дело. А вдруг кто важный.
— Благодарю, я разберусь, — сказал я сразу и элементалю и Вуанту.
Пока я шёл к воротам, ко мне присоединился Гар. Старший охотник молчаливо поздоровался со мной поклоном и насупился, приняв устрашающий вид. Выглядел он и правда пугающе. Новым луком не обзавёлся, но зато в руке держал топор. Царь-топор. Огромное лезвие сверкало на солнце и могло, пожалуй, за один взмах сразу несколько голов срубить.
Я оценивающе осмотрел подданного и не стал его прогонять. Я буду вежлив, как всегда, зато Гар вполне себе может добавить некоторой убедительности моим словам.
— Не понимаю я в городских пока, но по-моему там вояки, — объяснял старейшина.
Надо бы им табель о рангах принести. В картинках… Всё-таки общаться с жителями столицы беспутцам придётся. Иной народ или нет, а нахамить какому-нибудь высокоблагородию сумеют.
У моста столпились люди. Территорию перед забором ещё не расчистили, так что места было совсем немного, и визитёрам пришлось тесниться, стараясь не попасть в плен колючек и крапивы.
— Господа… — начал я и широко улыбнулся: — Лаврентий Павлович.
— Александр Лукич? — вскинул брови пристав Заужский и как-то обречённо вздохнул. — Ну вот почему я не удивлён.
— Ваше сиятельство! — из-за его спины раздался радостный голос.
Брянцевы! Видимо, гвардейцев наказали за очередной кутёж, раз уж они несут самую обычную патрульную службу. Впрочем, их явно это ничуть не смущало, а наоборот забавляло.
Вот вроде огромный город, но до чего же тесный.
— Какая встреча! Нам следует это…
— Отставить, — поморщился пристав и потряс головой. — Так, господа, в усилении нет нужды, я ручаюсь за графа Вознесенского.
— Граф Вознесенский? — последовал новый виток изумления, и вперёд выступил очень странный человек.
С виду ничем не примечательная внешность. Средний рост, среднее телосложение, волосы не тёмные и не светлые… Если бы не кричаще-дорогой костюм и сверкающие изумрудные запонки, не привлёк бы внимания. Но вот глаза его были настолько колючими и цепкими, что не по себе становилось. К тому же интуиция вдруг завопила об опасности. Что-то при нём было весьма смертельное.
Я кивнул, чуть склонил голову, выжидающе промолчав. Представляться в этом случае следовало ему, прежде чем переходить к сути.
— Князь Дмитрий Александрович Мейснер, — прохладно назвался он, вероятно задетый тем, что я не узнал его.
Ну или он подумал, что специально вынудил называться.
Возможно, всё же стоило изучить и запомнить всех князей, хотя бы столичных. Не так и много их должно быть. Надеюсь, это необязательное условие получение такого титула — обижаться, когда тебя не узнают.
Внутренне вздохнув и успокоив джинна, вновь решившего вмешаться и спалить всех, я вежливо поклонился:
— Ваша светлость, рад знакомству. Чем обязан вашему визиту?
— Вы владелец этого места? — опять удивился тот.
— Законный, — заверил его я, хотя понятия не имел, так ли это.
Баталов мне сказал, что остров мой, а я и поверил… Нда, документы надо какие-нибудь получить. Но благо в слове дворянина никто не подумал сомневаться.
Князь о чём-то усиленно размышлял, хмурясь. Поглядывал за мою спину, где высился Гар с топором. Обернулся на пристава с гвардейцами. Цокнул и кривовато улыбнулся:
— Что же, тогда это всё объясняет. Граф, я прошу вас соблюдать закон о тишине и впредь не причинять неудобства соседям постоянным шумом.
— Брешет, собака, — пробурчал сзади охотник. — Мастера с артефактом специальным работают, весь грохот, который поглощает. Ничего снаружи неслышно, я проверял. Обухом по башке его за наговор, и всё тут.
Старейшина, в руках которого были ключи-переводчик, всё это время пересказывал сородичу суть. Хорошо хоть слова беспутца никто не понял.
— Что он сказал? — тем не менее насторожился Мейснер, по тону сообразив, что речь не из приятных.
— Сказал, что шум никого больше не потревожит, — я постарался и не соврать, и не нагрубить.
Ясно, что дело не в стройке. Бригада Емельянова никогда бы не стала вести себя так, чтобы кто-то пожаловался. И да, работали они под магическим прикрытием, за что мастеров особенно ценили.
Скорее всего, его светлость, будучи соседом, претендовал на очень престижную территорию для расширения владений. Кто бы не захотел остров в центре столицы? А теперь прощупывает обстановку. И это только начало.
Нет, однозначно пора и дипломатический статус получать, и титул князя. Иначе мне не дадут жить спокойно. Да и можно будет законно на дуэль вызвать вместо пустых обменов колкостями…
Глава 7
Мейснер удалился, демонстративно не прощаясь. Не то чтобы вопиющее нарушение этикета, князьям и не такое дозволялось, но всё же не очень воспитанно.
Пристав Заужский же отвёл меня в сторону для разговора. Мы прошлись до середины моста и встали, облокотившись на перила. В водах канала важно плавали утки. Птицы оживились и подплыли ближе, но вскоре разочарованно закрякали: угощения у нас не было.
Увы, приглашать кого-то внутрь не было возможности — беспутцы дворец обустроили, но только жилые помещения, что было первой необходимостью. Про гостиные никто и не подумал, в том числе и я. Не ожидал, что буду так скоро гостей принимать…
— Александр Лукич, — наедине Лаврентий Павлович расслабился, и на лице его появилась какая-то безмятежность. — Как же так произошло?
Мужчина жестом обвёл мои новые владения.
— Случайно, — честно признался я.
Заужский душевно расхохотался и утёр глаза.
— Случайно остров приобрели? Ладно, не желаете рассказывать, право ваше. Полагаю, что с бумагами всё в порядке, и у меня нет нужды проверять их законность.
Я слегка натянуто улыбнулся, не стал подтверждать или опровергать. Увидеть бы эти бумаги вообще. Но, к счастью, пристав не заметил моего замешательства и продолжил:
— Безымянный остров к нашему участку прикреплён, как понимаете. Так что не беспокойтесь, я вас прикрою в случае чего. Или он уже не Безымянный?
Хороший вопрос. Как-то я не задумывался о наименовании, остров и остров. Вознесенский? Слишком уж вызывающе. Хотя…
— Пока всё ещё Безымянный, — ответил я.
Надо бы семейный совет устроить на предмет названия.
— А что вы можете сказать про князя Мейснера? — перевёл я щекотливую тему на более интересную для меня.
Князь — явно непростая персона, и сбрасывать его со счетов будет неразумно. Судя по его манерам, человек он не самый приятный, а значит, и не отступит.
— Что могу сказать… — задумчиво протянул пристав. — Да пожалуй, ничего. Хорошего. Не из тех я, ваше сиятельство, кто сплетни и домыслы пересказывает. Но вы дом их видели?
Я помотал головой. Вообще понятия не имел о таком соседе, что уж о его жилище говорить.
— А вот как раз отсюда можно немного увидеть, — Заужский перешёл на другую сторону моста и указал рукой.
Сквозь густые кроны деревьев, растущих на набережной, виднелось необычное строение. Облицованное серым гранитом четырёхэтажное здание выделялось разве что фасадом над самым карнизом. Я пригляделся и удивлённо вскинул брови.
— Вот-вот, — кивнул Лаврентий Павлович. — Горгоны там, страшные, как чёрт. Поговаривают, что когда строили его, жители квартала ходатайствовали против такого «украшения». Но то ли Мейснеры приплатили хорошо, то ли комиссия и правда не увидела в том ничего такого.
К сожалению, на таком расстоянии было непонятно — несут ли скульптуры какую-либо роль, кроме как пугающей. Но и отсюда видно было, что глаза их блестят, а значит, там драгоценные камни. Такой материал исключительно для красоты мало кто использует.
— Ну, дурной архитектурный вкус ещё ни о чём не говорит, — пожал я плечами, сделав себе мысленную пометку проверить этот дом.
— Тоже верно, — не стал спорить пристав. — Но приличные люди украшают фасады более приятными барельефами. Ну или напоказ не выставляют, — добавил он, видимо, вспомнив о моей гаргулье.
Василиса, по докладам из Вознесенского, стала любимицей деревни и её оберегом. Удивительным образом артефакт, подпитываемый энергией людей, становился всё более живым. Она играла с детворой и даже помогала пастухам с козами, отгоняя диких животных. При этом дань брала свежим молоком, в котором совершенно не нуждалась.
В общем, как бы мне ни нравилось это крылатое создание, но в деревне ей явно было лучше.
Тем более жители уже подумывали о гербе с гаргульей…
— Налоги платит исправно, — начал перечислять известные ему факты Заужский. — Бытовых жалоб не поступает. В благотворительности участвует наравне с остальными. Вот разве что…
Я с трудом отвёл взгляд от уродливых голов медуз и с интересом посмотрел на пристава.
— Когда Тучков буян разогнали, князь настойчиво предлагал выкупить территорию. По правде говоря, мне пришлось все связи подключать, чтобы инициировать передачу места городу для дальнейшего обустройства общественного пространства. У его светлости покровители серьёзные, но и мы не лыком шиты! — с гордостью закончил он, широко улыбаясь.