Я покачал головой, глядя на несчастного страдальца, которого сейчас сотряс жуткий приступ кашля, тонкую ткань его рубашки на груди, под которой угадывалась профессионально наложенная перевязка, начала стремительно набухать от крови.
— Помоги, — коротко бросила мне Лейла, подходя к седому, — надо сменить повязки и корпию.
Она достала и то и другое, передала мне и расстегнув на несчастном рубашку, коротким ударом ножа срезала старую перевязку, практически пропитавшуюся кровью. Бинты, которые она мне дала, забрав чистые, практически слиплись с корпией, представляя из себя жутковатый комок багрово-коричневого цвета, неприятно липнущий к пальцам. Я открыл один из железных ставней и поспешил выкинуть этот ком из экипажа — прямо в пыль дороги, ложившейся под копыта коней. Кайл погонял и погонял их, торопясь вперед — за черной каретой с вампиром на козлах.
— Кто это? — спросил я, присаживаясь рядом с Лейлой, когда она закончила перевязывать седого страдальца.
— Мы зовем его Вик, — ответила она, старательно оттирая кровь с ладоней чистой тряпицей. — Ни кто он такой, ни откуда — не знаем. Мы подобрали его буквально на дороге, он лежал едва живой на обочине и тихонько стонал.
— И Боргофф подобрал его? — удивился я. — Не думал, что кто-либо из вас страдает избытком человеколюбия и сострадания к ближним.
— И не страдаем, уж поверь. — В помещение вошел Боргофф и сразу стало жутко тесно, он без церемоний плюхнулся на пол, на специально для этого, видимо, предназначенный коврик. — Этот парнишка эспер высшего класса. Не знаю уж, где он в наше время получил образование, но он сумел прикончить баалову уйму гулей, которые устроили засаду на нас. Вик случайно влез в нее — и тем спас нам жизни.
— Так уж и спас, — бросил из переднего помещения Нольт, слышимость тут, похоже, была отличная, не смотря на стальную перегородку, — мы б расправились с той толпой в два счета. Как в том городке, где мы повстречали данпила, как бишь его — Ди, что ли?
— Потише, Нольт, — оборвал его Боргофф, — не стоит болтать о наших делах направо и налево. А вообще, там, в Бяльско-Бале, гулей делали наспех, делал их явно неопытный вампир и целую кучу зараз. Они были практически лишены разума — чистые рефлексы и жажда крови. А вот там, где мы нашли на дороге Вика, были совсем другие гули — их душевно делали, сила и разум в равной пропорции, несколько сотен таких от нас не оставили бы и лужицы крови. Всю бы вылакали, гады.
— Данпил по имени Ди, — задумчиво протянул я, — знавал я одного такого. — Я откинулся на холодную стенку экипажа. — Хорошо мы покуролесили когда-то у одного графа, который был вампиром и терроризировал весь свой лен, требуя оброк кровью. Вернее, живыми девицами от двенадцати до двадцати лет.
— Да этой истории лет семьдесят с лишним! — воскликнула Лейла. — И там с данпилом был какой-то билефелецкий инквизитор высокого ранга.
— Именно так, — кивнул я, — я тогда работал под легендой баалоборца. Изучал быт и нравы вампиров, так сказать, изнутри.
Беседа наша длилась и длилась, говорили не о чем, избегая лишь тем нашей работы, ибо у каждого свои секреты в том числе и профессиональные, равно как и личные. Кайла сменил на козлах Нольт, оказавшийся отличным возницей, когда он правил экипажем нас почти не трясло на ухабах и рытвинах, из которых практически состояла дорога. Одна из многих дорог Вольных княжеств, похожих, как близнецы.
Глава 2
До Кралова мы добрались без каких-либо происшествий. Мы ехали, останавливались на постоялых дворах, где платили каждый за себя, то есть я за себя, а Боргофф — за своих подчиненных, звавшихся братство Маркуса, по имени его основателя. Я не стал говорить охотникам, что знал его лично и, более того, самолично прикончил во время бунта, где я сражался на стороне салентинских войск по заданию тогдашнего императора нашей стране. На подъезде к столице Богемии я вылез на козлы — поглядеть на город и обновившийся Вышеград. Действительно, черная громада вампирского замка не была похожа на то, какими его изображают его писатели современных романов ужасов про «ужжжжастных кровопийц» — не рвущаяся к небу ажурная готика со шпилями и изящными арками; самое тривиальное укрепление — донжон, ни красоты, ни изящности, только мощь и гранитная — базальтовая, в данном случае, — уверенность в своей силе.
— Там сейчас под его стенами такое твориться, — усмехнулся Кайл, с которым я успел почти подружиться за это время дороги, он, вообще, был человеком неплохим и общительным. — Собрались почти все работники нашего цеха — и церковные и, как мы, вольные. Слышал же, мир здесь между нами установлен. Временный. Знать бы еще, надолго ли.
— Вряд ли, надолго, — пессимистично заметил я. — Клирики не захотят нарушать монополию на столь прибыльное и одновременно богоугодное дело.
Въездную пошлину, как обычно, уплатили раздельно, бросив доблестным стражам, скучавшим у ворот несколько больше чем положено. Надо же им хоть немного развеять скуку от длительного дежурства, а переплаченных нами денег хватило на пару кружек доброго пива каждому из служителей закона и порядка. Традиция.
Мы проехали по главным улицам почти через весь город, мало изменившийся со времен моего последнего визита. Где-то на середине дороги я спрыгнул с козел, едва не угодив в глубокую отвратительного вида лужу.
— Я к своим, — бросил я Кайлу, недоуменно покосившемуся на меня, — надо переговорить с учеными по поводу феномена замка Вышеград. Встретимся у его стен, думаю, там будут все охотники.
Кайл лишь пожал плечами и тронул поводьями почти остановившихся лошадей — экипаж поехал дальше, чуть ли не цепляя стальными боками стены тесно стоявших домов. Я же вошел в небольшой дом без какой-либо вывески над дверью — краловская резидентура, у меня к ним много вопросов, да и сообщить надо кое-что.
Встретил меня один из охранников резидентуры — тощий тип с вечно небритым лицом, сидевший в глубоком кресле, закинув ноги на небольшой столик. Я точно знал, что сейчас точно в район моего… пояса нацелен небольшой арбалет и сам Шиш, так все называли тощего охранника (его полное имя было Кшиштоф), раздумывает — стоит ли нажимать на скобу или подождать чуток.
— Оставь в покое свой самострел, — бросил я ему, — и скажи Яромиру, что я пришел.
— Сам зайди к нему и все скажи, — отмахнулся Шиш, демонстративно запрокидывая руки за спину. — Я тут охранник, а не мальчик на побегушках.
Я поднялся на второй этаж и без стука вошел в комнату нашего здешнего резидента Яромира. Шиш явно копировал его непринужденную манеру сидеть в кресле, вольготно развалясь, закинув руки за голову, а ноги — на столик; и копировал весьма неудачно. По-моему, тут нужна врожденная грация, как у кошки, и, не смотря на внушительные размеры и объемистый живот, Яромир ею обладал в полной мере.
— Ну, заходи, коли пришел, — не пошевелившись бросил Яромир. — С чем пожаловал?
— Насчет Вышеграда хочу узнать, — сказал я, — и сообщить о провале Дарловского скобаря. В его лавке меня ждала засада.
— Про Вышеград знаю не больше, чем обыватели Кралова, — произнес Яромир, — а именно, вечером — не было, а утром — вот он, на те, жуйте не обляпайтесь. Тут же понабежали клирики всех мастей, в основном, конечно, баалоборцы, но несколько рот крестовиков пригнали, но они больше народ гоняют от Вышеграда. Хотя, если честно, люд туда не больно-то и суется — боятся они этого места и правильно, в общем-то, бояться. Проклятое оно.
— А вот со скобарем дело еще более странное, — продолжал он. — Я знаю о его смерти, сообщили уже, да вот только не штирийских спецслужб это рук дело. Им занимался один мною прикормленный человечек, я сдал ему нескольких салентинских и мейсенских шпионов, тем самым обеспечив продвижение по службе и платил неплохую мзду за то, что он не трогает наших людей. Также с его помощью я избавлялся от попавших в наше поле зрения шпионов других стран. Он давно работал над делом скобаря без каких-либо сдвигов, хотя и знал о нем все. Он сообщил, что скобаря прикончили ночью, причем весьма профессионально, не подкопаешься, а наутро в префектуре уже объявились законные наследники с нотариально заверенным завещанием по всей форме. Вот такие пироги.
— С котятами, — согласился я, поворачиваясь к выходу, делать здесь мне было больше нечего, хотя… — Я воспользуюсь одной из комнат.
— Они все в твоем распоряжении.
Спустившись обратно на первый этаж, я прошел в ближайшую комнату, провожаемый тяжелым взглядом Шиша. Охранник явно гадал зачем это я направился туда, вместо того, чтобы сразу покинуть резидентуру. В небольшой комнатке я вытряхнул из своего дорожного мешка аккуратно сложенную во много раз форму императорского исполнителя. Раньше там всегда лежал симпатичный костюм, сразу выдававший во мне «ученого-историка» — для знающих людей, конечно, теперь же его сменила фиолетово-черная униформа с длинным плащом до пят — черным с алым подбоем и воротником, закрывавшим нижнюю часть лица. Дорожный мешок я оставил в резидентуре — ничего интересного там не было, а вот образ «жуткого палача» он будет портить; палаш вместе с ножнами положил поверх него, повесив на пояс пару кинжалов, смазанных смертоносным ядом, точнее им были пропитаны ножны, так что можно было не опасаться того, что слой яда сотрется после первого же удара. В общем, из комнатки вышел уже не тривиальный шпион, а императорский исполнитель во всей красе. Проходя мимо несколько опешившего Шиша, я подмигнул ему и бросил:
— Пригляди за моими вещами. Ежели что… — Я выразительно замолчал и вышел.
На улицах Кралова на меня обращали внимание скорее из-за странной одежды, нежели зловещего смысла, скрывавшегося за ней. Мало кто так далеко от Билефельце знал о форме императорских исполнителях, да и о них самих, вообще. А вот крестовики, стоявшие в оцеплении на узкой улочке, ведущей к Вышеграду, отреагировали мгновенно, оба схватились за мечи, но и обнажать их не торопились. Судя по всему они были салентинцами, поэтому я обратился к ним на этом языке — и не ошибся.