Я уже мысленно начал готовиться к этому нелегкому делу, а вскоре после разговора начал вставать и тренироваться с мечом в достаточно просторной второй комнате моего временного жилища. Пол и стены ее все еще хранили следы мерзкой крови монстра, как сказала мне сестра Анна, ее так и не сумели отмыть, как не старались. К слову, именно со стороны тихой монашки я встретил самое яростное сопротивление.
— Это просто безумие, сэр Кристоф, — говорила она, — там в этих рудниках сгинули не только инквизиторы, наши и салентинские, но и рыцари Иоанна. Сам сэр Мечислав — первый рыцарь Кралова и всей Богемии. Он отправился туда со своим оруженосцем — и не вернулся. Не делайте этого, сэр Кристоф, вы…
Я аккуратно положил ей ладонь на губы.
— Не говори больше ни слова, сестра, — произнес я почти шепотом, — ни слова. Оно может стать дурным знамением.
— Это суеверие, — прервал наш только начавшийся разговор отец Венцеслав, — недостойное истинного рыцаря Замка.
Мы отошли друг от друга, сестра Анна слегка покраснела. Епископ усмехнулся.
— Я, вообще-то, пришел, чтобы сказать тебе, сэр Кристоф, что передал доспехи инквизиторов нашему кузнецу, Вельку, чтобы он переделал их под тебя. Так что тебе надо тоже зайти к нему, чтобы он снял мерки для перековки. Да и пора бы выйти из четырех стен, сэр Кристоф, на свежем воздухе твое выздоровление пойдет куда быстрее.
— Только сначала я принесу сэру Кристофу теплую одежду, — тихо, но удивительно твердо произнесла сестра Анна, — не хватало еще застудить его раны.
Епископ только кивнул.
Если быть до конца частным с самим собой, а таковым я стараюсь быть всегда, то кроме теплого плаща и широкого куска шкуры с мехом поверх перевязки, аккуратного намотанного сестрой Анной, мне очень пригодился бы проводник по узким и кривым улочкам Кралова. Я заблудился в их лабиринте через пять минут, а спрашивать дорогу у местных было практически бесполезно — по-богемски я не говорил, с отцом Венцеславом и сестрой Анной я общался на энеанском, в том же, что обыватели Кралова говорят на этом древнем языке я сильно сомневался.
Через полчаса бесплодных поисков я почти отчаялся найти кузницу, но тут услышал характерный звон металла о металл, а к обычным городским запахам прибавилась вонь угля. Двинувшись на звук и на запах, я наткнулся на полностью каменный дом, притулившийся у самой стены, над дверью его мерно раскачивалась на несильном ветру вывеска с надписью на богемском и выцветшей картинкой с молотом и наковальней. Не понял бы только слепец, ну или полный идиот.
Я открыл дверь и меня тотчас же окутал «аромат» кузни и непередаваемый словами жар. У горна замер громадный мужчина в кожаном фартуке, услышав стук двери, он повернулся в мою сторону, сделал знак подмастерью продолжать работу, он двинулся ко мне.
— Так ты и есть тот самый замковик, — сказал он мне, — что сражался с мегберрансскими еретиками. Славный мастер плел твою кольчугу — я халинские конные арбалеты знаю, тебе болт с трех шагов всадили, так ведь?
Его энеанский был отвратителен и фразу он стоил очень необычно, явно опираясь на словообразование его родного, богемского, языка. Так что понять его было не так-то просто.
— Так, — кивнул я, — именно так. Ее делали в Генаре и подарил мне ее наш предыдущий комтур, которому я спас жизнь в бою с разбойниками. Нас тогда окружили на небольшой лесной поляне и на одного нашего приходилось по пятеро разбойников. Вот так-то, мастер Вельк.
— Мне до этого далеко, — философски произнес кузнец, вытирая ладони о фартук, — но сделаю, что смогу. — Он извлек из того же фартука длинную веревку с делениями и принялся обмерять меня с шеи до пят.
Наверное, он старался причинить мне как можно меньше боли, однако несколько раз я едва сумел, сжав зубы до хруста, не закричать. Кузнец покивал пару раз и бросил, возвращаясь к наковальне:
— Приходи дней через пять-шесть, будет готово.
Я махнул ему на прощание и вышел. До монастыря добирался почти весь оставшийся день.
С тех пор лежать или сидеть мне было почти невмоготу, все чаще вставал с постели, брался за меч и буквально изводил тело нескончаемыми тренировками. Это беспокоило сестру Анну, но после того, как я несколько раз сказал ей, что сам знаю, что для меня полезнее, а что — вреднее, она, похоже, обиделась и стала разговаривать со мной очень мало. С одной стороны, мне было очень неприятно от того, что я обидел относившуюся ко мне так хорошо монашку, с другой же — был даже чуть ли не рад, ведь воистину баалово искушение посетило меня — мои чувства к ней, смертный грех и не только для меня, но и доя нее. Ведь именно ее красота пробудила во мне это пагубное чувство, по крайней мере, так говорят клирики, а не верить им у меня оснований не было.
Когда я окончательно поправился и был готов со дня на день отправиться в логово кровавого зла, меня навестил епископ. Я оставил очередную изматывающую тренировку и уселся на кровать, сунув меч в ножны, висящие на ее спинке.
— По-моему, нападать на рудник ночью не стоит, — сказал он мне, — раз уж ты все же решил идти туда.
— Почему? — не понял я, руками убирая сильно отросшие волосы за спину. Интересно, что скажет сестра Анна, если я попрошу ее постричь меня?
— Не забывай, сэр Кристоф, — произнес отец Венцеслав, — это вампиры, они активны ночью, а днем — спят в своих убежищах, их будут охранять только разные твари.
— Может быть, вы и правы, pater, но там, в руднике, всегда царит ночь, губительно для кровососов солнце не заглядывает туда. К тому же, ведь инквизиторы ходили в рудник именно днем, не так ли? — Епископ кивнул. — Так вот, ночью вампиры нападения ожидать не будут, ну или будут ждать его меньше, чем днем, — уточнил я, дабы быть честным с самим собой. — По-моему, ночью шансов будет немного больше.
— Как знаешь, сэр Ромуальд, — покачал головой отец Венцеслав, — но я тебя предупредил. Жаль, что ты не отказался от своей идеи идти в этот рудник, все же ты был бы полезнее Господу и Кралову, как солдат, патрулирующий улицы и сражающийся с вампирами здесь.
— По-моему, вы, pater, снова начинаете отговаривать меня, — усмехнулся я, смахивая со лба непослушную прядь. Точно попрошу сестру Анну — и будь, что будет!
Лицо кузнеца украшала широченная черная полоса. Он поглядел на меня, без слов кивнул и окликнул своего подмастерья, бросив несколько слов на богемском. Тот ушел куда-то внутрь кузницы и вернулся с целым ворохом брони, сработанной из комбинации кожи и металла, на плече его лежала кольчуга, через другое — переброшен пояс с мечом в ножнах.
— Все заклепки серебряные, продублированы нормальными стальными, — произнес Вельк, помогая мне натянуть на гамбезон кольчугу, а следом и кожанку, противно проскрежетавшую по кольцам, поверх я набросил заранее принесенную с собой форменную белую котту с красным Замкового братства и уже ее перетянули тем самым ремнем, что висел на плече подмастерья.
— С каким щитом больше работать обучен? — спросил кузнец, отбрасывая с внушительного стола кусок промасленного полотна.
Под ним оказались несколько щитов разных форм и размеров. Круглый цельнометаллический, чуть больше баклера, краем которого так удобно бить в лицо врагу. Продолговатое конное «крыло», треугольной формы со слегка искривленными длинными гранями, удобно изогнутый под руку, ремни укреплены вертикально — выше более широкий, придерживающий запястье, ближе к заостренному концу — пара перекрещающихся узких, чтобы держаться. Совсем уж вытянутая «капля» — такие популярны в недальнем Карайском царстве. Нечто вреде энеанского скутума, только меньшего размера.
Я остановил свой выбор на том, что первым попался мне на глаза — круглом, он больше всего подходил для моих целей. Им удобнее всего будет орудовать в тесных катакомбах серебряных рудников. Кузнец молчаливо одобрил мой выбор, а на вопрос об оплате ответил:
— Отец Венцеслав, когда вызвал меня к себе, чтобы отдать эти доспехи, сказал — за все платит Краловская Церковь.
Я пожал плечами, надел на левую руку щит, сделал пару пробных запахов мечом, поработал плечом с надетым на него щитом. Сносно, но должно быть лучше. Впрочем, тренироваться некогда, этой ночью я отправляюсь в рудник. Довольно наотдыхался, пора и отрабатывать хлеб и лечение!
За час до захода солнца я на взятой в конюшне рыцарей Иоанна по письму основательного во всем отца Венцеслава лошади выехал из Кралова в указанном стражей ворот направлении. К руднику подъехал уже ночью, ежась от холода, спрыгнул с седла, привязав нервничающее животное к ветви корявого дерева, растущего неподалеку. И только тут понял, какую ошибку совершил — ведь с минуты на минуту отсюда полезут вампиры и прочие бааловы твари, а я, получается, сейчас стою прямо на их пути. Отвязав все сильнее нервничающую лошадь, я отвел его подальше, спрятав за высокой грудой каких-то балок и остатков вагонеток, которыми вывозили из рудника серебро, а сам нырнул за такую же, но немного ниже — мне хватит и такой.
Оказалось, сделал я это весьма вовремя — из черного зева заброшенного рудника один за другим начали выходить вампиры. В темноте их можно было даже принять за людей. Высокие мужчины и женщины, похожие на выходцев из Сибиу или халинцев, смуглые, тощие, одеты скорее опять же на халнский манер и вооружены также. И вообще, они чем-то напомнили мне тех самых мегберрских еретиков, с кем мы сражались, по дороге в Кралов, но нет — там были люди, их легко брала честная сталь.
Нечего было и думать, пытаться справиться с таким количеством вампиров — они сметут меня, даже не заметив, зато — чем больше их выйдет из рудника, тем меньше останется внизу, следовательно, меньше у меня будет врагов.
Я ждал, затаившись и стараясь дышать, как говориться, через раз, но спрятаться от вампирьего чутья все равно не удалось. Пока вампиры шли все вместе, то, видимо, просто не обращали на меня внимания, а вот отставшая от остальных группа из твоих вампиров замерла у самого выхода из рудника, начали крутить головами, принюхиваться, перебрасываться короткими фразами на совершенно незнакомом языке. Я уже понял, что боя не избежать, хорошо еще, что основная группа ушла довольно далеко и звуки небольшого сражения навряд ли будут слышны им.