ез устали и передышки — сумасшедший забег вдруг превратился в милую романтическую прогулку двух людей, внезапно ставших друг другу очень близкими. Всё вокруг светилось в бледном снежном сиянии, старые деревья стояли безмолвными декорациями, силуэт усадьбы, тёмной громадой прорисовывавшийся на фоне розоватого неба, приветливо встречал гостей.
— С Новым годом! — тихо сказал Никита.
— С новым счастьем! — Она поднялась на цыпочки и легко поцеловала его в губы. — У меня нет подарка…
— Есть. Ты же выжила.
Даша счастливо улыбнулась и, небрежно размахивая пистолетом, повисла на его шее.
— Ты вся ледяная, — негромко пробормотал Никита, обнимая её за талию. — Идём в дом.
— Не хочу.
— Тогда мне придётся тебя тащить. — Он подхватил её на руки и сделал несколько шагов в сторону входа.
— Ты жива! — завопила Ульяна, выбежав на крыльцо. — Где тебя носило? Господи, ты ранена?!
— Просто катаюсь, — без особой радости буркнула хозяйка усадьбы, хотя в глубине души понимала, что продолжать обижаться сейчас не слишком правильно.
Подруга выглядела по-настоящему встревоженной, такой Даша видела её от силы пару раз.
— Ты тоже не пострадала?
— Только мои нервы. Когда тебя снесло вместе с дверью… Поверь, это было страшно.
— Не сомневаюсь.
О чём ещё говорить, она не знала. Несмотря ни на что, напряжение между ними сохранялось, и девушка не понимала, как от него избавиться. Положение спас Никита, который не очень вежливо намекнул, что стоять ему тяжеловато, и понёс хозяйку усадьбы внутрь. Первым делом она хотела осмотреть своё детище, прикинуть размер нанесённого ущерба и вдоволь настрадаться. Однако с последним вышла неувязка, поскольку выяснилось, что взрыв был не такой уж мощный и строение повредил не особенно сильно. Конечно, придётся заново класть штукатурку, белить потолки и стены, менять несчастную дверь вместе с косяком и частью кирпичной кладки, но в целом выглядело всё намного лучше, чем представлялось изначально. Как ни странно, едва прорезавшимся тыковкам тоже удалось выжить: кашпо слегка обуглились, однако сумели защитить своих зелёных обитателей.
Никита был на седьмом небе от счастья. Но лишь до того момента, как Лаврентий, весь в пыли и кирпичной крошке, сообщил, что нашёл ещё один сюрприз.
— Растяжка возле подвала, — глухо сказал он. — Я всё снял, слава богу, хоть туда не полезли: там укрываться негде, испугом не отделались бы.
— Что такое растяжка? — невинно хлопнула ресницами Ульяна.
— Я тебе сейчас покажу, — мрачно отозвался Лаврентий и увёл её из поля зрения. Даша рванула за ними, но Никита её остановил.
— Мне что, нельзя посмотреть?
— Нечего тебе там делать. Сиди в оранжерее и прикидывай новый дизайн интерьера, а мы с Лавром обыщем усадьбу.
— Почему в оранжерее? — не поняла девушка.
— Потому что здесь всё уже случилось, сейчас это единственное безопасное место в доме. Ульяну тоже к тебе отправлю.
Он почти вышел за пустующий дверной проём, когда Даша его окликнула:
— Ты обалдел, что ли, делать это всё в одиночку? Надо вызвать специалистов.
— Считай, что у тебя есть целых два.
— Почему два? В Лавре ты уверен?
Никита пожал плечами.
— По крайней мере, он в этом разбирается. Ментам, в принципе, можно и не сообщать, всё равно от них толку никакого — тем более сейчас, когда народ на петардах подрывается.
— А это-то тут при чём?
— Не знаю, — немного смутился мужчина. — Просто подумал, что всё на нас же и повесят. Работать вряд ли кто-то будет, особенно в праздники.
— Вот с этим полностью согласен. — Лаврентий аккуратно впихнул в оранжерею насмотревшуюся на растяжку Ульяну и повернулся к Никите: — Идём?
Мужчины покинули помещение, а подруга, сделав по нему пару кругов, аккуратно присела на каменное кашпо. Молча таращиться друг на друга казалось очень глупым, поэтому Даша решила нарушить тишину.
— Чем тебе не нравится Никита? — напрямую спросила она, подумав, что время для выяснения отношений самое подходящее.
Ульяна явно замялась, но через минуту всё же ответила:
— Просто он не для тебя. Ты сейчас втрескаешься по уши, а потом будешь страдать.
— С чего это?
— С того. Сама подумай: мутный тип с фальшивыми документами и неизвестными причинами для пребывания здесь.
— Что-то я не пойму, чем он хуже твоего Лаврентия?
— Ничем, это ты не такая, как я. Тебе нужен спокойный, добропорядочный человек, с которым всё легко и прозрачно. Вот мне подавай сюрпризы и экстрим, а ты так долго не выдержишь.
Хозяйка усадьбы надолго замолчала, размышляя. По всему выходило, что доля истины в словах Ульяны присутствует: это она может выбрать себе самого таинственного человека в окру́ге и быть абсолютно счастливой, но сней, Дашей, такое не пройдёт. Она должна быть на сто процентов уверена в своём мужчине.
— Может, более спокойного и добропорядочного человека я ещё не встречала?
— Может. Только паспорт у него липовый, а намерения тёмные. — Ульяна поднялась и приблизилась к окну, у которого стояла Даша. — Ты не думала, что он не так уж идеален?
— Он и не идеален. Просто самый лучший.
Подруга внимательно вгляделась в её глаза и мрачно чертыхнулась.
— Уже втрескалась. По уши. А что, если это он — убийца?
— А что, если это твой Лавруша — убийца?
— В отличие от тебя, я переживу. Да мне практически без разницы, убивал он или нет. А ты будешь себя изводить и в конце концов своего бесценного Никиту просто возненавидишь. И в результате останешься одна — с чувством вины и несбывшимися мечтами.
Даша поджала губы и возмущённо на неё уставилась.
— Смотрю, ты уже всё придумала.
— А ты даже не пыталась. Хоть чуть-чуть извилинами пошевели — в усадьбе народу не так много, и уж прости, но вполне вероятно, что преступник среди нас. Лавра я подозревать не могу.
— Не сомневаюсь, — обиженно вспыхнула девушка. — Значит, как убийца — так мой.
— Вероятность — пятьдесят на пятьдесят. Может, тебе повезёт, а может, и нет, поэтому самое время притормозить и не влюбляться по самое не могу. Должно же у тебя быть чувство самосохранения.
— Нет его, — тихо ответила Даша. — И с советами ты здорово припозднилась.
— Знаю, — таким же тоном сказала Ульяна. — Потому и бешусь. Не понимаю, когда я это пропустила… Надо было раньше тебе мозги на место ставить.
В наступившей тишине оранжерея стала казаться каким-то самостоятельным, замкнутым миром, в котором действовали свои законы и не было ни намёка на обычный, естественный ход времени. Оно остановилось в секунду взрыва, превратилось в плотный тугой комок из сомнений и страхов, сделалось разумным живым организмом, существующим в данный конкретный момент на отдельной, не случайно выбранной территории.
— Зачем он заминировал оранжерею? — озадаченно пробормотала хозяйка усадьбы.
— Затем же, зачем подпилил подоконник.
— Да, но почему не мою комнату, например? Ему что, всё равно, кого убивать? В подвал-то тоже мог спуститься кто угодно.
— Вдруг и правда всё равно? Связи между Иветтой и Катей почти нет, только их работа в одном агентстве.
— И пребывание в усадьбе. Если ещё вспомнить первых двух, почивших в пучинах пруда… Слушай, а что, если ему действительно без разницы? Какой-то мерзавец хочет испоганить репутацию моей гостиницы, сделать так, чтобы мне пришлось её продать! Да, до недавнего времени клиентов у нас не было, но была надежда! А если лишиться её, если знать, что как ни старайся, ничего не получится…
Ульяна согласно кивнула.
— Вполне похоже. Осталось понять, кому это надо — и преступник у нас в кармане.
— Тогда стоит заняться журналом, который мы нашли на базе. В нём упомянуты все влиятельные люди области. Думаю, это кто-то из них: без больших денег и связей тут точно не обошлось.
— Не уверена, что нам можно покидать оранжерею.
— Не уверена, что я должна кого-то спрашивать. — Она решительно направилась к полуразрушенному выходу. — Можешь подождать здесь, если хочешь.
— И остаться одной? Ну уж нет.
Ульяна поспешила за подругой, и вскоре они, с комфортом устроившись в номере Никиты, где временно хранились бумаги, заново изучали список, пестривший детскими именами.
— Одни денежные мешки, — поморщилась она, вглядываясь в фамилии. — Ой, а вот к этому я пыталась на работу попасть.
— Со своим обычным успехом?
— Теперь я начинаю думать, что это провидение толкало меня сюда, — напустив во взор таинственности, протянула подруга. — Мы все должны были собраться морозной зимней ночью в старой усадьбе, чтобы…
— …потрепать мне нервы. Вот смотри, что это за пометки напротив фамилий?
— Просто чёрточки. Вряд ли они что-то значат.
— А почему только напротив троих? Гиберт Иван Иосифович, Поклонский Сергей Романович и Слепак Юрий Борисович — тебе эти имена о чём-нибудь говорят?
Ульяна покачала головой.
— Никогда не слышала.
— То есть ты не знаешь только этих троих? Остальные знакомы?
Подруга снова вчиталась.
— Есть ещё пара незнакомых, но по-моему, они всё равно на слуху. А вот эта тройка — вообще никак. Фамилии довольно звучные. Думаю, мимо меня не прошли бы.
— Ну и что мы имеем? — помолчав, спросила Даша. — Более пятидесяти лет назад кто-то на военной базе знал, что из перечисленных детей вырастит что-то очень приличное, а этих троих по каким-то причинам забраковал? Что за бред?
— Может, и не бред, — тихо сказала Ульяна. — Думаю, все они проходили лечение в усадьбе, то есть в санатории для тех, кто страдает от лёгочных болезней… Мне кажется, дети могли участвовать в какой-то программе — например, экспериментальное лекарство или что-то вроде того. На большинство подействовало, а на троих — нет.
— И каким образом список попал на базу?
— Вполне допускаю, что это именно военные изобрели новое лекарство. Какой там был год? Шестьдесят пятый? Самое время поднимать страну, придумывать новые сверхсекретные разработки, чтобы обогнать «загнивающий Запад» и окончательно вырваться вперёд. Что-то мне подсказывает, что опыты ставили направо и налево.