Поклонского Никита действительно нашёл. Проживал Сергей Романович в городе, правда, было это довольно давно. Далее его следы терялись в истории. Однако молодые люди всё же решили рискнуть и отправиться по прежнему адресу.
Старый девятиэтажный дом встретил их потрескавшимся фасадом, грязно-серыми оконными рамами и скорбными останками ступеней, которые вели в подъезд. Внутри всё было несколько приличнее, но судя по ободранным стенам и дребезжавшему лифту, время похозяйничало и здесь.
— Я в нём больше не поеду, — потрясываясь в такт подъёмнику, пробормотала Ульяна. — Слишком большой стресс.
— Завязывай дрожать, а то людей напугаешь. Значит так: пытаемся поговорить с роднёй Сергея. Если не получится, идём по соседям. Дом старый, кто-нибудь да вспомнит больного ребёнка.
Никита решительно нажал на звонок и машинально оттеснил девушек к лестнице. Манёвр гладко не прошёл: Даша едва не свалилась с верхней ступени и удержалась только благодаря собственной реакции и безграничному везению. Поиспепеляв Никиту недовольным взглядом, хозяйка усадьбы поняла, что злиться на него просто не может, и от попытки жестокой мести отказалась.
— Я ничего не покупаю, — раздражённо донеслось из-за двери. — Совесть надо иметь, второе января на дворе.
— Мы ищем Поклонского, знаете такого?
— Зачем он вам? — после непродолжительной паузы осведомился хозяин. Голос его дребезжал, хрипел и выдавал слишком звонкие звуки, режущие слух.
— Поговорить, — честно сказал Никита. — Желательно не через дверь.
С той стороны воцарилась тишина, наводившая на мысли о бесплодности всех усилий, однако спустя пару минут им открыли. На пороге показался заросший седыми волосами пенсионер, одетый в поношенный спортивный костюм и толстый вязаный кардиган. Из-за его спины с любопытством выглядывала маленькая сухонькая старушка — очевидно, супруга.
— Вы по какому вопросу? — деловито спросил хозяин. Глаза его буквально прожигали Никиту, и Даша ощутила лёгкий холодок, стремительно пробежавший по спине. Что-то вроде предчувствия предательски зародилось в области сердца и поползло ниже. — Впрочем, не отвечайте. Я всегда знал, что однажды вы придёте.
— Рома, может, это не они.
— Они, они.
— Это мы, — уверенно кивнула Даша, не представляя, о чём идёт речь, и с подозрением поглядывая на Никиту.
— Видишь, — обратился Роман к жене, — это они, я сразу понял. Прошу, — пригласил он с некоторой торжественностью и отступил, открывая взорам прихожую.
Была она старенькой, немного обшарпанной, но в целом аккуратной. Прямо напротив двери красовался светлый шкаф, который, видимо, больше некуда было поставить. Рядом с ним тосковала низенькая тумбочка с громоздким телефонным аппаратом. Чуть дальше — ваза с сухим букетом. Было ясно, что живут здесь пенсионеры, а молодёжь если и бывает, то крайне редко.
— Проходите дальше, — засуетилась старушка. — Вон туда, в зал. Это в конце коридора.
Комната, непонятно с какой стати наречённая залом, больше напоминала небольшой военный музей. Огромная коллекция игрушечных танков и самолётов едва умещалась на многочисленных полках. Самые ценные экземпляры находились за стеклом, под ним же лежали настоящие погоны и какие-то пожелтевшие бумаги.
Глаза Никиты загорелись совершенно мальчишеским огнём. Пока девушки искали, куда бы присесть, он приблизился к полкам и начал всматриваться в крошечные модели с откровенным восторгом. Чувствовалось, что мужчине очень хочется взять что-нибудь в руки, но вежливость, которая в жизни нередко мешает, сделать этого не позволяла, и он с не меньшим интересом переключился на погоны.
— Разбираетесь? — спросил хозяин.
Никита уважительно кивнул.
— Ваши?
— Были когда-то.
Только теперь стало ясно, что деду хорошо за восемьдесят. Скорее всего, уже к девяноста. Невзирая на годы, выглядел он молодцом, военную выправку умудрился сохранить, а глаза среди морщин смотрели двумя тёмными, но ещё яркими угольками. Никиту он почему-то изучал чересчур пристально, оценивающе.
— Вы ведь отец Сергея, — уже догадываясь, что сейчас услышит, сказала Дарья.
— Он умер, — просто ответил старик.
— От чего?
— Болезнь лёгких, — всплеснула руками пенсионерка. — Он у нас всегда слабенький был, а отец хотел его в военное училище отдать, вот же удумал…
— Мать, ну что ты… Они не за этим пришли.
— Но это тоже интересно, — заёрзала Ульяна. — Неужели ничего нельзя было сделать?
— Мы возили его по лучшим санаториям, Рома же тогда высокое положение занимал. Да, он у нас большим начальником был… Жаль, что когда страна развалилась…
— Перестань ты, — отмахнулся старик. — Всем тогда туго пришлось, мы ещё неплохо жили.
— Но некоторые — лучше.
— Это точно.
Он снова воззрился на Никиту, хотя тому тогда не было и тринадцати. Чувствовалось, что присутствие мужчины каким-то образом вносит в душу хозяина смятение. На скромно примостившихся на краешке дивана подруг он внимания просто не обращал.
— Скажите, а ваш сын, случайно, не шёл на поправку перед смертью? — особенно ни на что не надеясь, уточнила Даша.
— Было дело, — кивнула старушка. — Мы уж решили — всё, отмучились, а оно вон как обернулось.
— Он, наверное, в санатории отдыхал? В том, который в дворянской усадьбе располагался.
— Отдыхал, — со вздохом кивнул отец Сергея. — А толку… Я-то думал, там его точно на ноги поставят, свои связи задействовал, надавил на кого надо, хоть и не люблю этого до чёртиков… Всё хотел, чтобы сын именно туда попал.
— Почему?
— Военная тайна, — впервые улыбнулся старик и наконец посмотрел на Дашу. — Этого я тебе, деточка, сказать не могу: присягу давал.
— Государству, которого больше не существует, — не удержалась Ульяна, вызвав всеобщее недовольство.
Дед посмотрел на неё очень строго и по-военному чётко ответил:
— Присяга не государству даётся, а Родине. Один раз и навсегда, мою пока никто не отменял.
— Новое поколение, — извиняющимся тоном сказал Никита, хотя был старше девушек лет на двенадцать. — Не понимают ничего.
— Не научили, — посетовал старик. — Раньше по-другому было, мой Серёга с детства всё знал.
— Так что, в санатории ему понравилось?
— Очень. Вернулся совсем другим человеком. Мы-то с вами знаем почему.
Он выразительно посмотрел на Никиту, и тот неожиданно кивнул. Даша была настолько потрясена, что забыла все слова и ткнула локтем Ульяну в надежде, что та что-нибудь придумает.
— Нас приняли не за тех, — одними губами прошептала подруга. — Ник подыгрывает, не обращай внимания.
— А если не подыгрывает?
— Устроишь ему допрос, когда выйдем.
Даша угрюмо засопела и отвернулась. Думать о том, что ставший таким близким человек знает намного больше, чем говорит, было очень неприятно. Тем не менее с Поклонским он беседовал уверенно, явно демонстрируя взаимное понимание и общность интересов.
— Сергей не рассказывал ничего необычного о пребывании в санатории? — спросила Ульяна.
— Говорил, что нашёл верных друзей, — с каким-то странным выражением отозвался старик. — Вы понимаете, о чём я?
— Не совсем.
— Они все были там. Все как один. Только Серёге не повезло.
— Да в чём? — начала терять терпение Даша.
— Он умер, — очень спокойно сказал бывший военный. — Не должен был, но умер.
— А кто должен-то? — со вздохом поддержала его супруга. — Старики одни, да мы все крепкие, выносливые, это молодёжь сейчас пошла…
Посетители переглянулись, мигом почувствовав себя крайне неуютно: создавалось впечатление, будто пенсионеры живут в каком-то своём мире и совершенно не улавливают, о чём с ними говорят. Можно было бы списать всё на возрастные изменения, но Поклонские казались ещё достаточно крепкими и вполне вменяемыми.
— Как он? — неожиданно спросил дед.
— Хорошо, — сказал Никита, непонятно кого имея в виду. — Ладно, мы пойдём. С Новым годом.
Едва выйдя на лестничную клетку, мужчина получил чувствительный пинок пониже спины и с оскорблённым видом обернулся.
— Совсем обалдела? Они же на нас в глазок смотрят.
— И пусть видят, до чего ты меня довёл! — рявкнула девушка. — Что это за спектакль?
— Я просто подыграл, — негромко произнёс Никита и первым зашёл в опасно покачнувшийся лифт. — У старика с головой нелады, он явно до сих пор не наигрался в войну и ждёт, что его снова призовут к делам государственной важности.
— Почему бы не сказать, что мы не те, за кого нас приняли? — прошипела Даша.
— Потому что это ничего не дало бы. Ты слышала, как он сослался на военную тайну, вместо того чтобы ответить на ерундовый вопрос? Такого не расколоть, если сам не захочет. Я надеялся, что он примет меня за того… ну, в общем, за кого принял, и начнёт откровенничать. Увы, этого не произошло, так что́ теперь, всех собак на меня вешать?
— Почему с тобой он разговаривал, а нас почти игнорировал? — недовольно пробурчала Ульяна. — Что это за дискриминация? Был бы помоложе, я б ему объяснила…
— Женоненавистник, — горячо поддержала Даша. — Как таких вообще земля носит?
— Просто вы ему не понравились, — ухмыльнулся Никита. — Наверняка будь на вашем месте другие девицы, Поклонский с радостью побеседовал бы на любые темы.
Из лифта его практически вытолкнули, а всю дорогу до дома угрюмо испепеляли мрачными взглядами. Поскольку подруги подозревали Никиту в неявном предательстве и не знали, можно ли ему доверять, общение как-то не клеилось. Даша, конечно, склонялась к полной открытости, однако Ульяна так выразительно кривилась при любой попытке заговорить о деле, что девушка невольно замолкала, любуясь её физиономией.
— Я понимаю, что всё это очень сомнительно, но не верить ему не могу, — сказала хозяйка усадьбы, когда они уединились в её комнате. — Даже если ты дырку во мне прожжёшь.
— Мне бы тоже хотелось думать, что он просто подыгрывал, но тебе не кажется, что это было слишком убедительно?