Раздался ещё один грохот, и Адриус вылетел в коридор. Звук шёл с противоположного конца — из покоев Амары.
— Адриус.
Он обернулся. В темноте, всего в нескольких шагах от входа в покои, стоял Дарьян. Как и Адриус, он был в той же одежде, в которой, вероятно, лёг спать. Его обычно безупречно уложенные золотистые волосы теперь были взъерошены.
Адриусу почти никогда не доводилось видеть Дарьяна в таком виде — растрёпанным и испуганным.
— Что происходит? — спросил он. — С Амарой всё в порядке?
Дарьян колебался:
— Не уверен, что мне стоит говорить это тебе…
— Говори, что случилось? — шагнул к нему Адриус.
— Это твой отец, — тихо ответил Дарьян. — Примерно час назад он… поддался ранениям.
У Адриуса ушла земля из-под ног. Его отец мёртв. После недель ожидания эти слова не казались реальностью.
— Я должен попасть к ней, — произнёс он, указывая на дверь.
Дарьян сжал губы, нахмурился:
— Она хотела побыть одна.
Звуки разрушения в покоях стихли — и почему-то от этого в животе стало ещё тяжелее.
— Дарьян.
Тот отвёл взгляд и кивнул, проходя мимо Адриуса и отперев дверь.
Как только Адриус вошёл, ему стало ясно, откуда был весь этот шум.
Амарой было перевёрнуто всё: стулья, стол, шкаф с посудой — вдребезги. Один из деревянных стульев лежал на ковре в щепках, осколки стекла поблёскивали в лунном свете, пробивающемся сквозь окно.
У изножья дивана, скорчившись на полу, сидела Амара.
Её волосы растрепались, лицо было в потёках от слёз, но сейчас она не плакала. Она просто смотрела в пустоту, обняв колени.
— Амара? — осторожно позвал Адриус.
Она никак не отреагировала, и он медленно подошёл ближе.
Когда между ними оставалось всего расстояние вытянутой руки, она издала какой-то сдавленный звук, словно не дав плачу вырваться наружу, и посмотрела на него.
— Что мне теперь делать? — прохрипела она. А потом спрятала лицо в руках и разрыдалась.
И в этот момент Адриус понял свою сестру лучше, чем за все последние годы. А может, и лучше, чем когда-либо прежде. Ведь Аврелиус не был отцом — ни для него, ни для неё. Он был богом. Богом, которого Амара почитала… а Адриус — отвергал.
И теперь его не стало.
Среди обломков ярости и горя сестры Адриус рухнул.
Скорбь обрушилась на него, как стена — глухая, непреодолимая. Он думал, что сможет избежать её, отгородиться, но она всегда была рядом. Он даже не знал, кого именно оплакивает: отца, сестру, мать, себя, того ребёнка, каким когда-то был. Ту любовь, изувеченную, уродливую, но всё же существующую — к людям, которые всегда его подводили. Он не знал, что именно рвёт ему грудь — облегчение или опустошение — теперь, когда он наконец свободен от человека, которым мерил свою жизнь… и против которого жил.
Но одно он знал совершенно точно — в этот момент, среди этого опустошения, есть лишь одно место, где он хочет быть.
Глава 32
Вода в ванне в апартаментах Марлоу была зачарована, чтобы не остывать, но даже спустя почти два часа, проведённых в горячей ванне, она всё ещё не чувствовала тепла.
И — чистоты.
Запах лавандового мыла вызывал лёгкую головную боль, но двигаться не хотелось совсем.
Каждый раз, когда она закрывала глаза, перед ней вставали искажённые, расплавленные тела Медноголовых.
Мягкий стук в дверь ванной вернул её в реальность.
— Марлоу? — послышался голос Свифта, тихий, приглушённый дверью. — Ты всё ещё там? Надеюсь, ты не утонула?
На то, чтобы ответить, ушли последние силы:
— Я тут.
— Ты вообще собираешься сегодня выходить?
Марлоу промолчала.
Когда она вернулась в Башню Вейла, Свифт метался по гостиной — с дикими глазами, в панике. Он объяснил, что в момент похищения сумел ускользнуть до того, как и его схватили. Он сразу отправился обратно в Башню и всё рассказал Сильвану.
А Сильван — сообщил Вейлу.
Марлоу не стала вдаваться в подробности о том, что произошло на дредноуте Медноголовых. Но Свифт понял всё и без слов — достаточно было взглянуть на неё.
Он спросил, что с ней сделал Леонид.
— Ничего такого, что могло бы сравниться с тем, что Вейл сделал с ними, — ответила она.
Свифт не стал настаивать.
— Слушай, я… — начал он за дверью. — Я собирался навестить Сильвана. Он… он, правда, переживает за тебя. Но если хочешь, я останусь…
— Нет, — прохрипела Марлоу. — Всё в порядке. Со мной всё нормально. Иди.
Снаружи повисла тишина.
— Тогда… до утра, — тихо сказал он, и она услышала, как его шаги удаляются.
Сколько времени она ещё провела в ванне после этого, Марлоу не знала. Но в какой-то момент всё-таки выбралась, завернулась в облачно-мягкий халат и заплела влажные волосы в свободную косу.
Как только она вышла из наполненной паром ванной, в дверь тихо постучали.
Марлоу замерла. Часы на стене гостиной показывали за полночь. Она не могла представить, кто мог прийти к ней в такое время.
Был только один человек, которого она действительно хотела увидеть. И она знала — его там быть не могло.
Но хрупкая надежда всё равно заставила её пройти через всю комнату и откинуть засов.
Она открыла дверь — и он действительно стоял там, в тёмном проёме. Адриус.
Он выглядел так же разбито, как чувствовала себя она. Вместо безупречного костюма — домашняя одежда: рубашка на пуговицах, перехваченная поясом, и шёлковый халат. Глаза покрасневшие, уставшие. Локоны взъерошены, лицо усталое, осунувшееся.
— Привет, — прохрипел он, чуть покачнувшись в дверях. — Я знаю, мне не стоило приходить…
Марлоу ничего не сказала. Просто обвила его плечи руками, притянула к себе и втянула в квартиру.
Он почти рухнул ей навстречу, прижимая её к себе так же крепко, как она — его. От него исходило тепло. Марлоу задрожала.
Он немного отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза, обхватив ладонью щёку.
— Что случилось? — спросил он. — Что-то произошло.
Марлоу покачала головой:
— Это не важно. Ты здесь.
— Я должен был увидеть тебя, — сказал Адриус. — Мой отец… он умер.
Марлоу резко вдохнула. Она не была удивлена. И, возможно, это было ужасно, но первое, что она почувствовала, — было облегчение.
— Хочешь поговорить об этом?
Он провёл большим пальцем по её щеке:
— Я просто хочу быть здесь.
Она поднялась на носки и поцеловала его — мягко.
— Это… — начала она, но он не дал договорить, отвечая на поцелуй с жадностью. Между ними вспыхнул жар. Он обвил рукой её талию и притянул к себе.
Марлоу отступила назад, увлекая его за собой. Он прижал её к стене, целовал до головокружения, до огня под кожей.
Она коснулась его груди и слегка отстранилась, разрывая поцелуй. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга в темноте, тяжело дыша. Будто бросая вызов — остановиться или продолжить то, что не может закончиться иначе, кроме как разбитым сердцем.
Но Марлоу взяла его за руку и повела к дивану.
Она опустила его на подушки и села к нему на колени. Уже не важно было, чем всё закончится. Все причины, почему они не могут быть вместе, растворились в ночной тишине.
Они были здесь. Они были живы.
Этого было достаточно.
Марлоу снова поцеловала его — медленно, с наслаждением. Потянулась к поясу халата.
Адриус перехватил её за запястье, его шёпот коснулся её губ:
— Ты уверена?
Марлоу кивнула:
— Да. А ты?
Он отпустил её руку, обхватил её лицо ладонями:
— В тебе? Всегда.
Глава 33
Марлоу не ожидала, что Адриус останется на ночь. Это было слишком рискованно. Но часть её — крошечная, глупая часть — всё же надеялась. После того, как он касался её, обнимал и называл своей, ей хотелось верить, что он не сможет уйти.
Это было жалкое, влюблённое желание, и Марлоу злилась на себя за ту горечь разочарования, что заклокотала в животе, когда она проснулась одна.
Она знала, что значила прошедшая ночь. Мгновение слабости для них обоих. Прощание. Она ничего не меняла — только делала невозможность их отношений ещё невыносимей.
Но Адриус всё-таки не оставил её с пустыми руками — она заметила это, когда взгляд скользнул по смятым простыням и остановился на предмете, которого раньше не было на прикроватной тумбе.
Это был небольшой прозрачный флакон, длиной с её большой палец. Марлоу подняла его, перевернула в ладони. Внутри плескалась прозрачная жидкость.
Слёзы, внезапно подумала она. Пролитые слёзы убийцы. Аурелиус был мёртв, а значит, Адриус — его убийца.
Она сжала флакон в кулаке. С того самого дня, как Вейл рассказал ей о своих планах и о том, как хочет изменить город, Марлоу постоянно спрашивала себя, а стоит ли вообще пытаться его остановить.
Но после вчерашнего — после того, как она увидела, с какой жестокостью он расправился с Медноголовыми, и как он взвалил на плечи Адриуса ужасное бремя убить собственного отца — она знала ответ.
Она оделась быстро, спрятала флакон с его слезами в карман куртки, прошла на кухню, засунула в рот черствый бисквит — и вышла за дверь.
На лифте она поднялась в частные покои семьи Вейлов — и не слишком удивилась, когда её впустили. Она знала, что в резиденции два крыла: в одном жили Вейл и его жена, другое принадлежало Сильвану и прежде — Дариану.
Марлоу быстро дошла до комнаты Сильвана и с силой постучала.
Никто не открывал. Теряя терпение, она достала карту-отмычку.
Замок поддался без сопротивления, и Марлоу вломилась внутрь, пересекла гостиную и с размаху распахнула дверь спальни.
— Какого чёрта?! — взвыл Сильван, натягивая простыню до подбородка и тараща глаза на Марлоу в дверях.
Рядом с ним Свифт выглядел так, будто его ударили током. Волосы взъерошены, грудь обнажена, лицо — сплошная паника.
— Марлоу?
Сильван застонал и откинулся на подушки:
— Ох, это ты… — Он натянул простыню до самых глаз.
— Всё в порядке? — спросил Свифт, его голос стал мягче. — С тобой всё хорошо?