— Да, — ответила Марлоу. — Вернее, нет. Наверное, не совсем. Но будет.
— Эм… А есть причина, по которой ты ворвалась сюда? — осторожно поинтересовался Свифт.
— Есть, — сказала Марлоу. — Нам нужно вернуться на Грязнокрыла. Даже если Фишер больше не может нам помочь, мы должны закончить то заклинание. — Она бросила взгляд на ком простыней, под которым прятался Сильван. Он ведь всё ещё не знал, какую именно сделку они заключили с Фишером и Чёрной Орхидеей — и что всё это имело отношение к Вейлу.
— Эм… ладно, — ответил Свифт. — Конечно. Я… сейчас встану, и мы пойдём, да?
Марлоу молча ждала. Свифт не двигался.
Голова Сильвана ушла ещё глубже в подушки:
— Она уже ушла?
— Нет, — спокойно ответила Марлоу.
Ответом ей был только стон раздражения.
— Дай мне десять минут, ладно? — сказал Свифт.
Из-под одеяла донёсся приглушённый голос Сильвана:
— Всего десять?
— А зачем тебе больше — начала Марлоу, но тут же передумала. — Знаешь что, забудь. Даже не отвечай. Никогда не говори мне. Просто оденьтесь и встретимся у меня в квартире.
Через полчаса они уже плыли по каналу на лодке в сторону Грязнокрыла.
— Эй, Свифт? — сказала Марлоу после десяти минут необычного молчания.
Он повернулся к ней:
— А?
— Тебе он вообще нравится, что ли?
Свифт удивлённо заморгал:
— Кто, Сильван?
Марлоу подняла брови:
— А ты последнее время в чьей-то ещё постели бываешь?
Свифт покраснел:
— Нет.
— Да чтоб меня… — пробормотала Марлоу, с изумлением глядя на него. — Тебе правда нравится.
— Заткнись, — буркнул Свифт. — Он… знаешь, он не такой уж плохой, если его получше узнать. Он как кошка — надо заслужить доверие. А если заслужишь… он, ну… он даже вроде как… милый.
— Милый? — переспросила Марлоу с откровенным недоверием. Она не могла придумать слова, которое бы меньше подходило Сильвану. Хотя… она вспомнила, с каким упорством тот настаивал сопровождать её, когда они искали Свифта. Тогда он притворялся, будто просто ей не доверяет, но, может, на самом деле он волновался. А ещё той ночью, после аукциона, когда на Марлоу наложили проклятие, именно он пришёл им на помощь.
Может, в Сильване и правда было что-то большее, чем его колючая внешность. Может, он и правда делает Свифта счастливым. А если кто и заслуживал чего-то хорошего и простого — так это Свифт.
— Что? — спросил он, и Марлоу осознала, что всё ещё на него смотрит.
Она покачала головой:
— Ничего. Просто… тебе идёт, когда ты влюблён.
Свифт покраснел ещё сильнее и тыльной стороной ладони шлёпнул её по плечу.
Вскоре они добрались до Грязнокрыла и залпом выпили по чашке зачарованного чая, чтобы пройти через потайной вход в мастерскую Чёрной Орхидеи. Марлоу застыла, как вкопанная, когда заметила Фишера, склонившегося над рабочим столом с разбросанными повсюду книгами.
— Фишер? — позвала она.
Он поднял голову:
— А вы-то что тут делаете?
— Я как раз хотела тебя об этом спросить, — ответила Марлоу. — Я думала, ты сказал, что всё, с этим покончено.
Он покачал головой:
— Жнецы освободили меня от контракта сегодня утром. Я подумал, это как-то связано с тобой.
Марлоу хотела возразить, но замерла. Медноголовые были мертвы. А значит, для Жнецов её часть сделки выполнена.
— Это Вейл, — сказала она наконец. — Он… он убил Медноголовых. — Подошло бы слово вырезал. Или устроил бойню. — Мы не можем позволить ему завершить это заклинание. Я видела, на что он способен, и это… — она передёрнулась. — Нельзя позволять ему заполучить такую силу.
Она видела цену Каразы Вейла. И это была цена, которую она не была готова платить. Теперь она понимала: не бывает справедливого мира, построенного на реке крови.
— У меня вот это есть, — сказала Марлоу, вытаскивая из кармана флакон со слезами Адриуса и ставя его перед Фишером. — Но теперь у Вейла Обсидиановый Клинок. Я видела, как он его забрал.
— Я как раз думал, что можно с этим сделать, — отозвался Фишер. — Кажется, у меня есть решение.
— Мы не найдём просто так ещё один клинок, которым когда-то убили тирана, — сказал Свифт.
— Не совсем так, — сказал Фишер. — Хотя… вообще-то, да. В каком-то смысле.
Марлоу и Свифт переглянулись:
— Объясни, пожалуйста.
— Раньше, — начал Фишер, — до того как появились библиотеки заклинаний и искусство плетения чар стало систематизировано, не существовало двух одинаковых заклинаний. Каждый чародей привносил в них свои мысли, убеждения, впечатления. Два мага могли использовать одни и те же компоненты — и создать совершенно разные эффекты.
— Логично, — кивнул Свифт.
— А потом появились заклинательные карты, — продолжил Фишер. — И оказалось, что заклинатель и создатель заклинания — это больше не один и тот же человек. В этом и кроется изначальный разрыв между созданием и применением чар. Ведь теперь заклинания приходилось разрабатывать так, чтобы их мог использовать любой и в любой момент. Возможность вплетать личные смыслы в заклинание у создателя почти исчезла — ведь не он его накладывал. Вы со мной?
Марлоу кивнула. Она помнила, как Фишер уже говорил об этом, когда она подслушивала одну из его лекций.
— Поэтому и ингредиенты для чар изменились: они должны были сохранять смысл независимо от того, кто их использует. Тогда и стало привычным брать кровь, воспоминания или даже эмоции — чтобы искусственно наполнить заклинание смыслом.
— И как это связано с Обсидиановым Клинком? — спросила Марлоу.
— Подумай, — сказал Фишер. В его голосе прозвучала та особенная нотка восторга, которая появлялась только при разговоре о чародействе. — Мы сами создаём это заклинание и мы же его накладываем. Даже компоненты, которые мы используем — многие из них исходят от нас. Кошмар Свифта, слёзы Адриуса, твоё заветное желание…
— То есть ты хочешь сказать, что Обсидиановый Клинок нам не нужен, потому что… если мы читаем заклинание, то можем использовать компонент, который для нас будет значить то же самое? — уточнил Свифт.
Фишер кивнул.
— В ингредиентах сказано: «клинок, испивший кровь тирана». Обсидиановый Клинок отлично подходил, потому что почти все сходятся во мнении — императора, которого им убили, считали тираном. То есть смысл был универсален. Но если заклинание читаем мы, то достаточно, чтобы это значило нечто важное для нас.
— То есть нам нужен другой клинок, который «выпил кровь тирана»… но «тиран» — это просто тот, кого мы все сочтём таковым? — уточнила Марлоу. Она замолчала, и вдруг всё встало на свои места. — Да чтоб вас… Ты хочешь использовать мой нож, да?
Нож, которым Адриус вонзил клинок в сердце своего отца.
Но Фишер был прав. Аурелиус Фалкрест был тираном — по крайней мере, Марлоу верила в это. И была уверена, что Адриус, Фишер и Свифт согласны.
Фишер снова кивнул.
— И это сработает? — спросил Свифт.
— Я не вижу причин, почему нет, — подтвердил Фишер.
— Ладно, — медленно сказала Марлоу. — Небольшая проблема: нож изъяли в качестве улики. Я не знаю, где он сейчас.
Троица замолчала.
Потом Свифт сказал:
— У тебя же слушание на следующей неделе? Если Пять Семей проголосуют за закрытие дела, ты сможешь забрать нож. Он ведь всё ещё твой.
— Да, но… — вздохнула Марлоу. — Это неделя ожидания, может, и больше. А мы не знаем, насколько близко Вейл подошёл к завершению своего заклинания. Особенно теперь, когда у него есть Обсидиановый Клинок.
— Но нам ведь всё равно ещё нужно найти останки Илариона, — напомнил ей Фишер. — Без них всё бесполезно. А этот план — лучший из того, что у нас есть.
Оставалось найти всего два ингредиента. И после того, что она увидела на борту дредноута — после той резни — Марлоу никогда ещё не была так решительно настроена остановить Вейла.
— Хорошо, — сказала она. — После слушания я верну нож. А пока продолжаем искать останки Илариона.
Марлоу сидела одна в зале суда. Помещение было идеально круглым, с куполообразным стеклянным потолком. Заднюю стену составляла стеклянная панель с видом на Старую Каразу и простирающийся за ней Эвергарден. Всё это создавало ощущение, будто Марлоу — птица, запертая под стеклянным куполом.
Позади неё разместились около двухсот представителей новой знати, судебные репортёры и прочие любопытствующие. Впереди, на высоком помосте, сидели представители Пяти Семей.
Прошла ровно неделя с момента столкновения с Медноголовыми. Неделя с той самой ночи, когда Адриус прокрался в её комнату.
За эту неделю многое изменилось.
Аурелиуса Фалкреста похоронили в фамильном мавзолее Фалкрестов. Дарьян, Сильван и их отец присутствовали на похоронах. Марлоу — нет.
Часть её надеялась, что Адриус заглянет к ней после похорон, но он так и не пришёл. А спустя два дня в газетах появилось объявление о его помолвке с Айрис Рено.
Марлоу не гордилась этим, но она сожгла газету.
Она понимала, почему он это сделал. Всё было из-за сегодняшнего дня — слушания. Именно сегодня главы Пяти Семей должны были решить, будет ли Марлоу предана суду за убийство Аурелиуса.
Она даже не была уверена, появится ли Адриус на слушании, но заметила его в толпе, рядом с Сильваном, Джеммой и Айрис.
Он был весь в чёрном — траурный наряд — и выглядел так, словно не сомкнул глаз ни разу с момента их последней встречи.
Хотя и сама Марлоу за эту неделю почти не спала.
Впереди зала судья постучал молотком, открывая заседание.
— Поскольку дело касается одного из них, суд признаёт за Пятью Семьями право решать, будет ли оно передано в суд, — провозгласил судья. — Суд признаёт Зено Моранди как представителя семьи Моранди, Далию Старлинг как представителя семьи Старлинг, Корморана Вейла от семьи Вейл и Амару Фалкрест — от имени семей Фалкрест и Дельвинь. Для передачи дела в суд необходимо единогласное решение. Сейчас суд выслушает краткие заявления обвинения и защиты.