Грибо слегка переместился вбок. Люстра, мгновение поколебавшись в верхней точке дуги, откачнулась обратно.
И пока она с резкими звонами и скрипами проносилась над партером, висящая на ней фигура сильным движением подтянулась и выполнила обратное сальто-мортале с «приземлением» прямо в центр хрустальных дебрей. Свечи и призмы дождем посыпались в партер.
А потом под восторженные выкрики и аплодисменты аудитории Грибо начал карабкаться по центральному канату вслед за убегающим Призраком.
Генри Крючкорукс попытался пошевелить рукой, но упавший осколок хрусталя прочно пришпилил рукав смокинга к креслу.
Неожиданное затруднение. В глубине души он осознавал, что ничего такого в Опере происходить не должно, но на все сто процентов уверен он не был.
Со всех сторон доносились обрывки шепотков:
– Разве это часть сюжета?
– Наверняка.
– О да. Да! Без сомнений, – тоном специалиста произнес кто-то в конце ряда. – Да. Да. Знаменитая сцена погони. В самом деле. О да. В Щеботане это тоже показывали.
– О… да. Ну разумеется. Сейчас припоминаю, я тоже слышала…
– А клево они там летали! – Госпожа Крючкорукс даже прищелкнула языком.
– Мама!
– А я уже засыпать начала. Почему ты меня не предупредил? Я бы надела очки!
Нянюшка Ягг громыхала по лестнице, ведущей в верхнюю, «воздушную», часть Оперы.
– Что-то не заладилось! – бормотала она себе под нос, перепрыгивая через ступеньки. – Вечно она так. Думает, достаточно ейного прищура, а потом делай со злодеем что хошь. И кому приходится разбираться? Ну-ка, угадайте…
Древняя, замшелая деревянная дверь на верхней площадке не устояла перед ударной силой нянюшкиного башмака и нянюшкиной же кинетической энергией. Раздался пронзительный скрип, и перед нянюшкой открылось большое, полное теней пространство. В пространстве мельтешили силуэты. Неясный свет выхватывал из мрака бегущие ноги. Люди кричали.
Прямо на нее неслась какая-то фигура.
Нянюшка резко упала на одно колено, большими пальцами обеих рук изо всех сил зажимая пробку растрясшейся бутылки шампанского, которую держала под мышкой.
– Здесь две кварты, – предупредила она, – и я буду палить из всех стволов!
Фигура остановилась.
– Госпожа Ягг, это ты?
Безупречная память нянюшки на личные детали мгновенно выбросила нужную карточку.
– Питер? – произнесла она, немного расслабляясь. – У тебя еще нога болела?
– Верно, госпожа Ягг.
– Порошок, что я тебе дала, помогает?
– Стало гораздо лучше, госпожа Ягг…
– Что здесь творится-то?
– Господин Зальцелла поймал Призрака!
– Неужто?
Теперь, когда глаза привыкли к мраку и упорядочили творящийся вокруг хаос, нянюшка увидела кучку людей, столпившихся посреди помещения, вокруг люстры.
На дощатом настиле сидел Зальцелла. Воротничок его куда-то подевался, рукав пиджака был оторван, но глаза смотрели победоносно.
Зальцелла размахивал каким-то предметом.
Предмет был белый. И походил на осколок черепа.
– Это был Плюм! – восклицал он. – Говорю вам, это был Уолтер Плюм! Что вы стоите? Скорее за ним!
– Уолтер? – с сомнением в голосе переспросил кто-то.
– Вот именно, Уолтер!
В помещение, размахивая фонарем, вбежал еще один человек.
– Я видел, как Призрак лез на крышу! А за ним гнался какой-то одноглазый тип! Похожий на ошпаренного кота!
«Все не так, – подумала нянюшка Ягг. – Что-то здесь не так».
– Вперед, на крышу! – прокричал Зальцелла.
– А может, сначала прихватим зажженные факелы?
– Зажженные факелы не обязательны!
– А вилы и косы?
– Ты что, на вампиров собрался?
– Ну хотя бы один факел!
– Немедленно наверх! Понятно?
Занавес опустился. Прошелестели неуверенные аплодисменты, тут же заглушенные возбужденными разговорами публики.
– Правда? В сценарии все так и есть? – недоуменно спрашивали друг у друга участники хора.
Сверху дождем сыпалась пыль. Там, наверху, по помостам взад-вперед носились подсобные рабочие. Крики отдавались эхом среди канатов и пыльных задников. Один рабочий с горящим факелом в руке выбежал на сцену.
– Так что происходит? – спросил тенор.
– Призрака поймали! Он лезет на крышу! Это Уолтер Плюм!
– Как? Уолтер?
– Наш Уолтер Плюм?
– Да!
Подсобный рабочий тут же убежал в шлейфе искр, предоставив дрожжам слухов быстро всходить в квашне под названием «хор».
– Уолтер! Не может быть!
– Н-ну-у-у… Все-таки он немного со странностями, а?..
– Но не далее как сегодня утром он сказал мне: «Какой чудесный день правда господин Сидни!» Именно так и сказал, да-да. Совершенно нормальным голосом. В смысле… для Уолтера нормальным.
– Должна признать, у меня всегда вызывало беспокойство то, как у него движутся глаза. Словно хотят оказаться подальше друг от друга…
– И он вечно где-нибудь поблизости отирается!
– Да, но он ведь разнорабочий…
– Тут возразить нечего!
– Это не Уолтер, – произнесла Агнесса.
Все дружно посмотрели на нее.
– Но, милочка, рабочий ведь сказал, что гонятся именно за Уолтером.
– Не знаю, за кем там гонятся, но Уолтер – не Призрак. Уолтер – Призрак? Это же просто смешно! – горячо воскликнула Агнесса. – Да он мухи не обидит! Кроме того, я видела…
– И все же, должна заметить, мне он всегда казался каким-то скользким типом…
– А я слышала, он постоянно лазает в подвалы. Зачем, спрашивается? Давайте повернемся к правде лицом. Факт остается фактом. Он сумасшедший.
– И вовсе он не сумасшедший! – возразила Агнесса.
– Да, но выглядит он, как будто вот-вот свихнется, признай. Ладно, пойду взгляну, что там происходит. Кто-нибудь со мной?
Агнесса махнула рукой. Как ни страшно это осознавать, бывают моменты, когда доказывать что-либо бесполезно. Все доказательства безжалостно втаптываются в грязь, ведь идет охота.
Люк распахнулся. Из него выбрался Призрак, бросил взгляд вниз и резко захлопнул люк. Раздался пронзительный вой.
Потом Призрак легким танцующим шагом, переступая с одной свинцовой плитки на другую, достиг облепленного горгульями парапета, черно-серебряного в лунном свете, и побежал вдоль самого края крыши. Ветер играл его плащом. Достигнув следующего люка, Призрак опустился на колени…
И вдруг одна из горгулий оказалась вовсе не горгульей, а человеческой фигурой, которая протянула руку и сдернула с него маску.
Как будто обрезала нитки у марионетки.
– Добрый вечер, Уолтер, – сказала матушка.
Юноша бессильно осел.
– Привет госпожа Ветровоск!
– Можешь называть меня матушкой Ветровоск. А теперь встань.
С дальнего конца крыши донеслось рычание, затем глухой удар. В лунном свете картинно взлетели вверх обломки люка.
– А здесь приятно, не правда ли? – произнесла матушка. – Свежий воздух, звезды. Я все ломала голову: где? Наверху или внизу? Но там, внизу, только крысы.
В следующее мгновение она уже держала Уолтера за подбородок и резким движением вздернула его лицо к лунному свету. Грибо, гонимый жаждой убийства, выкарабкался наконец на крышу.
– Что ты за человек, Уолтер Плюм? Если бы в твоем доме начался пожар, какую вещь ты вынес бы в первую очередь?
Грибо, глухо рыча, ковылял по крыше. Он любил крыши в целом, и некоторые из самых нежных его воспоминаний были связаны именно с крышами. Но его только что оглоушили ударом люка по голове, и сейчас он искал, кого бы выпотрошить.
Потом он узнал Уолтера Плюма – человека, который его кормил. А рядом с ним стояла вызывающая гораздо менее приятные ассоциации матушка Ветровоск. Однажды она поймала Грибо у себя в саду, когда он кое-что закапывал, и пнула так, что он улетел далеко в огурцы.
Уолтер что-то сказал. Грибо не обратил на его слова особого внимания.
– Отлично, – кивнула матушка Ветровоск. – Хороший ответ. Грибо!
Грибо тяжело хлопнул Уолтера по спине.
– Хочу мммяуллллаакау прямау сейчасссс! Мурр, мурр!
Матушка швырнула маску коту. В отдалении появились бегущие фигуры. Они что-то кричали.
– Ну-ка, надень это! А ты, Уолтер Плюм, сиди тише воды ниже травы. В конце концов, один человек в маске очень похож на другого человека в маске. А когда они погонятся за тобой, Грибо… заставь их хорошенько побегать. Если сделаешь все как следует, то получишь…
– Дааау, зззннаааюю, – уныло ответил Грибо, натягивая маску.
Похоже, ради одной жалкой копченой селедки придется вкалывать весь вечер.
Из сломанного люка высунулась чья-то голова. На маске Грибо сверкнул отблеск лунного света… и даже матушка признала, что Призрак из него получился первоклассный. Во-первых, его морфогенетическое поле стремилось восстановиться. А его нынешние когти даже с большой натяжкой не могли сойти за человеческие ногти.
Преследователи через люк высыпали на крышу. Грибо плюнул в их сторону, стоя на самом краю крыши, драматически выгнул спину и шагнул вперед.
Этажом ниже он резко выбросил одну руку, ухватился за подоконник и приземлился прямо на голову горгульи, которая укоризненно произнесла: «Больфое фпафибо».
Преследователи, свесившись с крыши, растерянно смотрели вниз. Некоторые все-таки ухитрились где-то найти пылающие факелы. Иногда сила традиционных убеждений сильнее логических доводов.
Грибо вызывающе оскалился и перемахнул с горгульи на водосточную трубу, оттуда – на балкон и так далее. Время от времени он останавливался, чтобы принять драматическую позу и еще раз оскалиться в сторону преследователей.
– Нам бы за ним надо, капрал Шноббс, – сказал один из них, подковылявший к краю крыши позже всех прочих.
– Надо, но лучше нам попробовать спуститься по лестнице. Кроме того, кое-что из выпитого мной очень не хочет оставаться выпитым. Я тебе так скажу: еще немного беготни, и этому миру не поздоровится.
По всей видимости, прочие ополченцы также пришли к заключению, что погоня вниз по отвесной стене вряд ли завершится для них удачно. Дружной толпой они повернулись кругом, кинули пару победоносных кличей и, размахивая факелами, утопали в сторону лестницы.