– Ваэлле... Ваэлле... – он никак не мог произнести то, что должен.
– Что «Ваэлле»? Может, ему и скажешь? Ваэлле, сын, подойди ближе! – Отец сделал знак рукой и...
Брат действительно появился рядом. Хитрый блеск явно читался в его бегающих глазах, а презрительная усмешка искривила тонкие поджатые губы.
– Мерт, ты все-таки не стоишь и обломка стрелы, как я и говорил. Я прибыл первым!
Ответ застыл в горле. Но это же брат! Живой! Хвала милосердной Тиене. Значит, он жив, значит...
– Негодяй! – ярость внезапно исказила бледно-синее обмороженное лицо Мертингера. – Значит, ты все это подстроил, мерзавец! Я думал... Думал, что тебя...
– Что думал? – младший брат рассмеялся во весь голос. – Думал, что я приеду вторым? Ха-ха-ха! Ты проиграл, братец. На этот раз я хорошо проучил тебя.
– Ах ты подлый, коварный...
– Мертингер, прекрати оскорблять брата! – оборвал его отец.
Стражи тем временем собрали на снегу легкие носилки из лозы; единым движением они подняли обмороженного сына лорда и уложили его на них, затем накрыли теплым одеялом до самого носа.
– Это была всего лишь шутка, Мерт, – не упустил случая нравоучительно добавить Ваэлле, издевательски улыбаясь. Или ему это только кажется? Сознание куда-то плывет, растворяясь в долгожданном тепле. – Ты сам во всем виноват...
Сон. Воспоминания, ставшие сном. Ведь все так и было когда-то... Мертингер вздрогнул и резко открыл глаза. Одеяло лежало на полу. О стену хлопнула ставня – по комнате гулял ветер, ворвавшийся через распахнутое окно. Щупальца предрассветного тумана, несущего с собой соленый морской воздух и осеннюю влагу, перебирались через подоконник, точно наглые пепельные коты. Все тело покрылось гусиной кожей, и холод из сна перекочевал в явь. Грудь тяжело вздымалась, эльф часто дышал.
Мертингер потер плечи, пытаясь согреться, поднялся на ноги. Он находился все в той же комнате, на том же постоялом дворе, как там его называют?.. «Сломанный меч», да. Он в землях людей, далеко от дома, и ему почти восемь веков от роду. Почему же детские воспоминания продолжают мучить его? Всегда ночью, никогда днем. Как будто память отчаянно цепляется за те немногие чувства, что все еще у него остались, а сознание во время сна наиболее уязвимо и поэтому способно пропустить нечто из былого, что причиняет дикую боль. Меч. Рука сама потянулась к кожаным ножнам, лежащим на кровати рядом, точно спящая женщина. Пальцы привычно обхватили мягкие, но в то же время крепкие иссиня-черные ремни, которыми была перехвачена рукоять, но привычный металлический холод не прогнал остатки кошмара. Перед глазами все так же стояло лицо давно умершего брата, шепчущего истлевшими губами: «Ты сам во всем виноват, братец. Взгляни на себя. У тебя нет ни отца, ни брата, ни семьи, ни любви, ни детей, ни надежды. Одна лишь гордыня, которую ты зовешь честью. Но это тлен...»
– Нет! – Резко обернувшись к двери, эльф выбросил вперед правую руку, при этом меч как будто сам выскочил из ножен, оказавшись у горла того, кто не должен был бы уже никогда тревожить живых. – Я жив, покуда у меня есть мое Имя и моя Честь! А ты давно уже мертв, как сам того заслужил. Изыди!
Вошедший человек отшатнулся назад, подняв на него испуганный взгляд:
– М-милорд... что с вами? Это же я, Жакри. Я принес вам завтрак и ваш камзол, я его почистил с вечера...
Эльф медленно опустил Адомнан, постепенно приходя в себя. Это и вправду оказался давешний паренек, приставший к нему на улице и теперь не отходивший от него ни на шаг все два дня пребывания в Сар-Итиаде. Эльфийскому лорду не нужен был слуга, но кое в чем мальчишка мог пригодиться, так как превосходно знал родной город, а кроме того, и с местными бродягами, которые, как правило, все обо всех знают, был, что говорится, на короткой ноге.
Мертингер все еще пытался отыскать хоть какую-нибудь зацепку, которая приведет его к Логниру Арвесту, но пока не нашел почти ничего, что могло бы помочь в этом деле. Единственное, что удалось узнать, – то, что сей человек действительно прибыл в Сар-Итиад, – кое-кто из числа тех, в чьи обязанности входит слышать и запоминать все происходящее кругом, за небольшую плату признался в том, что «полтора десятка прихвостней Лилии какое-то время загрязняли вольный морской воздух Северной Пристани своим никчемным присутствием. Они не особо кичились, не «салютовали шибко», да и короля не поминали, оттого их никто и не трогал. Ах да! С ними ведь был еще и гоблин! Вот это бестия поистине бесстыжая и дерзкая. Воровал, не чинясь, где придется, и все тащил господину, одному из солдатиков, пытался даже жулить в кости, отчего разорились двое небедных до того, так сказать, менял. Раньше оба были азартными игроками, теперь – свешенные кредиторами с городской стены насесты для ворон». Все просмоленные грязные осведомители сходились во мнении, что «тех солдатиков больше нет в Сар-Итиаде – мы бы знали, но и через стену никто, если вы, господин, кумекаете, не перелезал...».
А это значило, что некий Логнир Арвест и его с товарищи сели на один из местных кораблей, как эльф и предполагал изначально. Оставалось только выяснить на какой, но вот тут-то и начались затруднения. Корсары не любили болтать о таких делах с незнакомцами.
Все его попытки завести разговор оказались столь же безрезультатными, как и первая неудачная встреча с ребятами Райфена в «Кинжале и монете». До новых стычек дело, впрочем, не дошло (приобретенной после потасовки, или, как ее уже называли в городе, «трактирной мясорубки», репутации оказалось достаточно, чтобы никто более не пытался открыто задирать опасного и скорого на расправу чужака), но капитаны кораблей попросту отказывались говорить с ним. Среди корсарских вожаков, при всей их независимости и острейшей нелюбви друг к другу, существовал негласный уговор – если один из кормчих не доверяет кому-то из пришлых, ему не доверяют все. С подобным отношением в свое время столкнулся и Логнир, но Мертингер никак не мог знать об этом и, сам того не подозревая, шел по стопам бывшего королевского сотника шаг в шаг.
Эльфийский лорд рукой сделал знак Жакри поставить принесенные тарелки на небольшой стол, а камзол повесить на спинку кровати, что тот и поспешил сделать. Сам же он надел свободную черную рубаху с широкими рукавами и плотно затворил ставни. Затем Мертингер прицепил ножны к поясу, придвинул к столику единственный стул, сел, но начинать трапезу не спешил. Мысли его крутились вокруг предыдущего дня, закончившегося ничем. Впрочем, иного исхода от этого проклятого города ожидать было трудно. Новый день поисков также не предвещал ничего хорошего. Эльфийский лорд понимал, что в этой необычной охоте у него нет ни опыта, ни чутья. Выслеживая жертву, ловчий всегда полагается на свое превосходство и самое главное – верит в успех, иначе дичь будет вечно водить его за нос, на какие бы хитрости тот ни пускался. Сейчас уверенность ускользала от эльфа, и это для охотника был дурной знак.
– А вы знаете, милорд, что в наш Сар-Итиад скоро прибудет сам король Инстрельд с визитом? – спросил паренек. – Слухи по городу ходят...
– Нет, – безразлично ответил эльф. Ему не было дела до короля.
– О! На это обязательно стоит посмотреть! Говорят, с ним будет свита из пяти тысяч гвардейцев и прочих прихвостней – во как он боится нашего славного городка!
– Мне все равно, – прокомментировал Мертингер.
– Вчера опять не вышло, милорд? – Мальчишка не спешил уходить, хотя пора бы уже. – Они не стали говорить с вами? Ни Джованни, ни Сукарно?
Мертингер не ответил, но Жакри и так все понял.
– Кормчие не станут откровенничать с тем, кому не доверяют, сеньор Митлонд, я же предупреждал вас!
– Это ничего не меняет, – упрямо проговорил Мертингер, – мне все равно. Сегодня я заставлю их выслушать меня.
– И для этого перебьете сотню-другую матросов, милорд? – пошутил Жакри.
– Если будут мешать, – вполне серьезно ответил эльфийский лорд.
Жакри бросил короткий взгляд на расслабленную ладонь своего господина, что неторопливо поглаживала эфес Адомнана, черного меча, висевшего на своем привычном месте на поясе, слева, и отчего-то вдруг понял, что этот странный, пугающий чужак с жуткими шрамами и пронзительным взглядом и в самом деле способен убить две сотни человек, не моргнув глазом.
– Может быть, есть другое решение? – не унимался оборванец. – Держу пари на один-единственный золотой, что есть!
Когда Мертингер зло посмотрел на него, Жакри поспешил добавить:
– Я мог бы быть вам полезен, милорд. Если бы вы поведали мне, что ищете в Сар-Итиаде...
– Хорошо, – Мертингер подумал, что на самом деле это не такая уж тайна, к тому же он не собирался называть имена, – мне нужен один... человек. Поможешь найти его – получишь две монеты.
– И? – Жакри приготовился слушать.
– Этот человек прибыл в Сар-Итиад в начале лета, – продолжил эльф, – затем отплыл на одном из кораблей. Я хочу знать куда.
– А звать его как? – спросил парень.
– Это тебя не касается, – отрезал Мертингер.
– Понятно... – Жакри задумчиво почесал в затылке. Заработать целых два золотых очень хотелось, но не зная ни имени, ни подробностей... – Я думаю вот что. Расспрашивать корсаров все равно бесполезно. Раз корабль вышел в море летом, вернуться он еще вряд ли успел.
Эльфийский лорд одобрительно кивнул. Действительно, мог бы и сам догадаться. Впрочем, откуда ему было знать сроки морских путешествий? В Конкре корабли уходили в плавание максимум на неделю-другую, редко какой эльфийский капитан плавал дальше озер Холодной Полуночи.
– И что ты предлагаешь? – наконец спросил Мертингер.
– Думаю, надо поспрошать трактирщиков, – заметил парень. – Да хотя бы нашего хозяина спросите! Если ваш приятель заезжий, значит, останавливался где-то. А уж трактирщики многое знают, даже такое, чего им и знать не положено, точно говорю!
Не говоря ни слова, эльф резко поднялся, накинул на плечи плащ и вышел, слегка хлопнув дверью. Жакри хотел было кинуться следом, но тут кое-что заметил и просиял, улыбнувшись во весь свой беззубый рот. На столе, рядом с так и не тронутой госп