Между мной и лордом Хенсли была пропасть, непреодолимая пропасть. Леди Тэмзин была права: самое большее, на что могла претендовать такая, как я, – несколько дорогих безделушек и место в графской постели. На месяц-два – а может, и на целый сезон, но этим бы все и закончилось. Это только в сказках и романтичных фантазиях Лоррейн влюбленный лорд долго добивается внимания простушки, а после женится и живет с ней до самой смерти в любви и согласии. Реальность же была совсем иной, сегодня днем я увидела это собственными глазами.
Но как же тогда объяснить то, что происходило сейчас в полутемной кухне, я не имела ни малейшего понятия. И… почему-то искать объяснения не хотелось. Хотелось греться от жара печи и наблюдать, как размеренно и ловко двигаются крепкие мышцы широких графских плеч под темной тканью камзола. Вдыхать ароматный пар, вслушиваться в треск угольков и ни о чем не думать.
Если бы только все было так просто.
В пальцы толкнулась теплая кружка. В зеленоватой поверхности травяного отвара отражался темный прокопченный свод, краешек светильника и лорд Коул, непропорционально высокий, будто подпиравший плечами потолок.
– А теперь расскажите, – тоном главы службы безопасности проговорил он, – что вас так расстроило.
Ровная гладь дрогнула, подернулась мелкой рябью, искажая безупречный образ графа. Я стиснула белые бока кружки и выдавила, с трудом заставив себя разжать губы:
– Я видела… лорда Голдена. Совершенно случайно конечно же… Я не хотела… не искала этой встречи… – Слова застревали в горле горьким комом, но я уже не могла остановиться. – Мэр пропала, а он… как ни в чем не бывало… уже нашел ей замену. Мисс Селия Фаулер, фрейлина… вдвоем с ним в одной карете… А как же любовь, чувства? Как?..
– Вы же знаете, не все браки заключаются по любви.
– Да, – опустив голову еще ниже, прошептала я отражению лорда Хенсли. – Знаю. Конечно, знаю. Просто хотелось верить… Вы же читали письма Мэр, они с герцогом были так влюблены. А теперь… Так больно… от мысли, что всем наплевать. На Мэрион, на меня… Мы никто. Безродные выскочки. Раз в наших жилах нет благородной крови, наши судьбы не имеют значения…
Последние слова оборвались тонким всхлипом. Невыплаканные слезы жгли изнутри, рвались наружу. Грудь сдавило – горе камнем легло на сердце. Я замолчала, остервенело кусая губы, чтобы не разрыдаться в голос, окончательно уронив себя в глазах графа Хенсли.
– Вы ошибаетесь, Эверли.
Пальцев коснулась горячая ладонь. Я подняла взгляд и вдруг увидела лорда Хенсли так близко, что можно было разглядеть все пятнышки на необыкновенной аметистовой радужке. Опустившись передо мной на корточки, граф посмотрел мне в глаза уверенно и прямо, будто в самую душу глянул. И…
Я не знала, была ли это игра света или отголоски магии мастера над разумом, но мне показалось, что в глубине его зрачков было что-то – какая-то теплота, мягкость, тень потаенной улыбки. Нечто особенное, предназначавшееся только мне.
– Мисс Вестерс, – проговорил он, не отводя взгляда, – попробуйте чай. Он не так плох, как вы думаете.
И от этой неожиданной, непривычной заботы, от искреннего небезразличия в аметистовых глазах и без того хрупкий кокон напускной сдержанности дал трещину. Я задрожала, чувствуя, как горит кожа под горячей ладонью лорда Хенсли. Глаза защипало.
Все это: чай, взгляд, участливое прикосновение к руке – было чем-то абсолютно невозможным. Никто не заботился обо мне… так. Даже Мэр. Сестра была крайне скупа на эмоции, а мама за долгие годы нашего сиротства превратилась в туманный светлый образ, который я практически не помнила. Я всхлипнула вновь.
Граф Хенсли понял все по-своему. И, верно, решил окончательно сломать мое представление о мире, о лордах и об одном конкретном главе императорской службы безопасности, потому что снял камзол и накинул мне на плечи. Ткань еще хранила его тепло, обняв меня, словно крепкие руки. Терпкий мужской запах окутал, пощекотал ноздри.
– Вы в безопасности, Эверли. – От низкого голоса по телу прошла волна совсем другой, практически приятной дрожи. – И если будете вести себя благоразумно, все будет хорошо.
Благоразумно? Я невольно хихикнула. О каком благоразумии могла идти речь, когда я сидела в четыре часа ночи на пустой кухне императорского дворца в компании неженатого мужчины, да еще и одетая в его камзол?
– Не волнуйтесь, – лорд одним движением поднялся на ноги, – в такое время сюда никто не явится. Пейте чай, приходите в себя и не дрожите. Здесь вы в полной безопасности. Даже если какой-нибудь злодей вдруг вылезет из-под стола, кочерга в моих руках может быть страшным оружием.
Я удивленно подняла на него взгляд – как раз вовремя, чтобы поймать ускользающую улыбку. Аметистовые глаза насмешливо сверкнули, словно говоря: «Да, даже глава императорской службы безопасности иногда может позволить себе пошутить».
А потом мы пили чай и молчали, глядя, как потрескивают угли за ажурной железной створкой. И было так легко…
На несколько минут я совершенно расслабилась, почти забыв о Мэрион, герцоге и предстоящем маскараде. Здесь и сейчас был только душистый аромат и блики огня, окрашивавшие бледные щеки лорда Хенсли в здоровый цвет. Да я и сама разрумянилась от тепла и почувствовала себя… счастливой.
Жаль только, что все когда-нибудь подходит к концу, даже чай. Я с сожалением посмотрела на глиняное дно кружки. Вдруг стало неловко – наверное, у графа были важные государственные дела, а я так бессовестно нарушила его уединение и отняла столько времени. Да еще и пеньюар этот, вечно норовящий распахнуться…
Я поднялась и суетливо одернула полы.
– Наверное, пора. Уже поздно… то есть рано…
Я повернулась было к выходу, но замерла, осознав, что лорд Хенсли не спешил уходить.
– Вы остаетесь?
Он посмотрел на меня со странным выражением и слегка пожал плечами:
– Дождусь Кэти. Нет смысла гасить плиту, если совсем скоро ее придется вновь разжигать.
– Я могу покараулить.
– Идите спать, мисс Вестерс. – От графа не укрылся мой зевок. – Говорят, это крайне полезная для здоровья вещь.
И, наверное, после встречи с герцогом Голденом и вечера, полного теней и кошмаров, я окончательно тронулась рассудком, потому что вместо того, чтобы развернуться и тихо уйти, как полагалось благовоспитанной девице, я хитро посмотрела на лорда Хенсли и шутливо уточнила:
– А вы сами не пробовали? Может, стоит пойти со мной? Ой… – Я запоздало покраснела, почувствовав, что сказала откровенную глупость. – Ну, я имела в виду пойти спать. К себе.
– Непременно воспользуюсь советом, мисс Вестерс, но в другой раз. Я бы проводил вас, но, боюсь, это может быть превратно понято дворцовыми сплетниками. Если хотите остаться незамеченной, поднимитесь через западную галерею по черной лестнице. – Лорд Коул указал на лестницу с противоположной стороны от той, по которой спустилась я. – Так не придется проходить по центральному коридору, и вы быстрее окажетесь в своей комнате.
– А вы-то откуда знаете? – вырвался у меня не очень-то вежливый вопрос. – Ой, простите…
– Я сам пришел этим путем, – пояснил лорд. – Мои покои и рабочие комнаты расположены на третьем этаже рядом с черной лестницей западной галереи. И поскольку бодрствовать, пока все спят, мне приходится часто, я успел неплохо изучить, так сказать, служебную часть дворца.
Я усмехнулась про себя. Вот тебе и «шпионские коридоры», Лорри. Вместо тайных ходов безопасники попросту использовали лестницы для слуг.
Отдав графу кружку и камзол, я, неловко присев в реверансе на тесной кухне, заторопилась к выходу. И уже в самых дверях обернулась, чтобы бросить на лорда Хенсли последний взгляд. Отчего-то хотелось запомнить его таким – непривычно умиротворенным, уютным, таким не похожим на обычно хмурого, замкнутого и усталого главу императорской службы безопасности.
– Спасибо, милорд, – искренне проговорила я. – Спокойной ночи.
Он кивнул:
– Добрых снов, мисс Вестерс.
Глава 10
Никогда больше.
«Никогда больше», – повторяла я, в спешке надевая платье из белоснежного атласа, которое Лорри перед самым балом «неосмотрительно испортила» и отдала мне, затребовав у леди Норры новый наряд. Следом в крохотную комнатку компаньонки перекочевали туфли, чулки, несколько нижних юбок, драгоценное колье с оправой для камня силы вместо привычной темной ленты и маленькая бальная книжка. Как будто я и правда готовилась появиться в огромном зале со знатными юными леди, а не собиралась согласно плану отсиживаться в одной из малых гостиных, дожидаясь появления графини и лорда Джеррарда.
«Никогда больше», – срывалось с языка, когда мелкий крючок, предназначенный для ловких рук горничной, выскальзывал из пальцев. Я стискивала зубы, шептала заветные слова, точно заклинание, и начинала снова. Хвала богам, хотя бы не надо думать о волосах – цветочная маска надежно скрывала все огрехи прически, позволяя ограничиться простой косой вокруг головы, как когда-то носила Мэр.
«Никогда больше», – дробно отстукивали по черной лестнице западной галереи каблучки непривычно узких туфель. Четырежды за бесконечные десять минут навстречу попались слуги, и пришлось спешно нырять за портьеру, надеясь остаться незамеченной. Делать это было ох как непросто: платье из дорогой ткани, столь инородное среди мрачных коридоров служебной части дворца, буквально светилось в полумраке, отчего я, верно, походила на призрака Дворцового острова. Но альтернатива была еще хуже: молодая леди без должного сопровождения рисковала привлечь слишком много внимания.
Лорри великодушно предложила переодеться в ее покоях, а то и вовсе заменить юную графиню на балу, но я категорически отказалась. Одно дело опасная, но вполне невинная прогулка по саду, где в случае чего легко спрятаться от знакомых. И совершенно другое – официальный прием варравийской делегации, где невозможно избежать пристальных взглядов двора. И даже клятвенные заверения Лоррейн, что ни граф Хенсли, ни герцог Голден не должны появиться – на первого возлагались заботы по обеспечению безопасности иностранной делегации, а второй принципиально отказывался общаться с заклятыми друзьями Айоны, – не переубедили меня.