Лорри…
Я вздохнула. Нельзя медлить. И сомневаться тоже нельзя.
Зажмурив глаза, я шагнула вперед.
Я попала в самый центр ночного кошмара.
Меня окружила тьма, живая, дышащая, подвижная, поглотившая все вокруг. Тени извивались, сплетались и расплетались, двигались по-кошачьи плавно, то сливаясь с окружающим мраком, то вновь вырастая из него. Редкие светильники, источавшие приглушенное сияние, не разгоняли тьму, а лишь добавляли новых призрачных иллюзий. Ноги утонули в синеватой туманной дымке, ноздри защекотал дурманящий запах благовоний с южных островов.
Но стоило глазам привыкнуть к темноте – и…
Щеки обожгло жаром, горло сдавило подступающим приступом дурноты.
Про Дом удовольствий ходили разные слухи. Не каждый из пресытившихся придворных мог получить туда приглашение, а те счастливчики, что были постоянными гостями дворцовой резиденции герцога, рассказывали вещи одна другой непристойнее. Реальность оказалась еще хуже.
Куда там Лорри с ее дамскими романами и бурной фантазией! Да если бы в тех книгах была описана хотя бы десятая часть того, что открылось моему взгляду, я бы лично отобрала у любопытной графини ее тайную коллекцию и сожгла всю до последней страницы.
Потому что… потому что то, что я видела перед собой, переходило все мыслимые и немыслимые грани приличия. И неприличия тоже. Это было…
Нет, у меня просто не находилось достойных слов. Ни единого!
Тела, тела, тела… Язык не поворачивался назвать людьми бледные фигуры в фантасмагорических масках, не имевших ничего общего ни с чем, что когда-либо существовало в живой природе. На кушетках, в альковах, в тени увитых плющом беседок. Одетые, полураздетые, абсолютно обнаженные. По двое, по трое, а иногда даже по четверо или и того больше.
– Да-да, еще, сильнее, глубже!..
Разум отказывался складывать происходящее в цельную картину, цепляясь за мелкие детали и перескакивая с предмета на предмет в бессильной попытке отыскать хоть что-то знакомое, нормальное, пристойное среди теней Ночного сада. Витые рога на голове мужчины, прижавшегося к обнаженному животу женщины-кошки. Белая рука за черными спинами чудовищ, обступивших распростертую на каменном столе девушку. Несколько пар, переплетенных так плотно, что со стороны они походили на бледного, едва шевелящегося спрута. Стройная нога в разрезе черной юбки на плече коленопреклоненного мужчины…
Хватит, пожалуйста, хватит!
Голова закружилась. Я пошатнулась, опершись рукой на что-то твердое, но нежданная опора вдруг ожила, оказавшись высоким мускулистым мужчиной. Обнаженное тело незнакомца было покрыто густым слоем серебряной краски, что придавало ему сходство со статуей… и я абсолютно, совершенно не желала знать, за что именно схватилась, борясь с дурнотой!
– Юная леди желает развлечься? – пророкотал густой бас. – Слуги Дома удовольствий готовы воплотить в жизнь любую фантазию.
Я отпрыгнула от живой статуи, точно от ядовитого змея, и, натянув капюшон до самого носа, быстро-быстро замотала головой.
Нет, нет и еще раз нет!
Мужчина пожал плечами и отвернулся, а я, пересилив отвращение, медленно двинулась вперед. Лорри… она все еще была где-то здесь. И я должна найти ее. Найти, увести отсюда и забыть это место, как страшный сон!
Я опустила глаза в землю, стараясь не смотреть на гостей Ночного сада дольше, чем требовалось для поисков юной графини в черной кошачьей маске. Хотелось затянуть шнуровку корсета до самого затылка, запахнуться в плащ, скрыть лицо под непроницаемой вуалью, но даже это не принесло бы желанного спокойствия. В повседневном платье с неглубоким декольте и открытыми предплечьями я чувствовала себя почти голой. А вокруг извивались люди, которые… безо всякого… почти…
«Оргии демонов, – пронеслось в голове нелестное, но очень точное сравнение. – Противоестественные ритуалы поклонения древним богам, о которых патетическим голосом любили рассказывать воспитатели приюта, запугивая малышей».
Этого я вдоволь наслушалась с самого детства. «Тем, кто будет дурно себя вести, – грозили притихшим девочкам почтенные матроны, – прямая дорога под кривой нож на жертвенный стол! Вот тогда вы вспомните, как хорошо было в тепле и довольстве, пожалеете горько, что не слушали, да поздно будет. Вырежут древние боги ваши сердечки и используют для черных дел».
В эти страшилки верилось с трудом, особенно с учетом того, что городской приют Стронда для осиротевших девочек не слишком-то ассоциировался с «теплом и довольством». Но от мыслей о древних ритуалах по спине все равно пробегал холодок. Впечатлительное детское воображение рисовало кривые ножи и неясные тени с витыми, как у злобных соседских козлов, рогами и перекошенным лицом хромого мясника, который однажды застал нас с Мэр на своей кухне и от души отходил ремнем.
Я подавила очередной приступ дурноты и горько усмехнулась. Как же далеки были мои детские страхи от настоящей человеческой мерзости!
И если от особенно непристойных зрелищ еще можно было как-то отвернуться, оставались еще запахи, звуки… Сладковатый цветочный аромат, плывший в воздухе, против воли дурманил голову, рождая в теле непривычное тяжелое томление, от которого гулко стучало сердце и подгибались колени. А стоны и вздохи из каждого укромного уголка темных беседок, казалось, сами проникали в уши, и невозможно было понять, были ли это крики боли, зов о помощи или же всплеск наслаждения. Или…
Я мысленно отвесила себе хлесткую пощечину, ругая за глупость и потерянное время, – не иначе как под влиянием дурмана. Лорри! Если я так и продолжу блуждать по саду, то не найду ее даже за целую ночь! Нет, нужно поступить иначе. И подумать об этом стоило в первую же секунду, а я…
Увлеклась. Забылась. Лорри небось и взглядом не повела, а я… я…
Щеки вспыхнули. Ноздри затрепетали, вдыхая сладковатый запах тумана. Голову вновь повело, во рту стало вязко и сухо…
Я до боли закусила губу, возвращая власть над разумом.
Действовать. Пора действовать.
Парочка на ближайшей скамейке, слившаяся в страстном поцелуе, не заметила пропажи беспечно забытой маски. Я схватила ее почти бездумно и тут же надела. Замерла, боясь, что творение лорда Голдена, подобно придворным иллюзиям, четко настраивалось на единственного хозяина, но нет – жесткая прозрачная вуаль, скрывавшая бархатную основу с прорезями для глаз, удлинилась, пряча лицо за складками темного кружева.
С маской стало спокойнее. Укрывшись от чужих глаз, я сделала несколько глубоких вдохов, возвращая ясность мыслям, и сосредоточилась.
Камень силы на обхватывавшей шею ленте полыхнул серебром, улавливая магический выплеск. Тонкие нити, легкие, точно ветер, устремились от меня во все уголки сада. Расчет был простой: родственная воздушная магия должна откликнуться на прикосновение, посылая ответный сигнал. Да, сильный маг, даже увлеченный… делом, легко мог оградить себя от поисковой паутинки, но я надеялась, что Лорри не станет этого делать. Почувствует, как сильно я волнуюсь и как отчаянно желаю найти ее, и вернется. А если нет…
Что ж, тогда я буду пытаться снова и снова.
Ответ не заставил долго ждать. В последнюю пару сотен лет мастера над воздухом – от слабейших слуг, в чьих жилах текла полученная много поколений назад благородная кровь, до самого графа Мейбриджа, деда Лоррейн по матери, и его потомков, считавшихся сильнейшими из воздушников, стали самой многочисленной группой среди одаренных. Неудивительно, что даже в Ночном саду магов, позабывших или не посчитавших нужным поднять щит, набралось около десятка. Это огневиков после затяжной войны с Варравией остались считаные единицы, из-за чего род Митчеллов, как говорила мама, почти осиротел к моменту ее рождения. А воздушники были, есть и будут. Лорри и ее мать, леди Тэмзин, мисс Селия Фаулер, герцог Голден и даже частично я были тому живым доказательством.
Но радость продлилась недолго. Ни одна воздушная нить не привела меня к желанной цели. Мужчина с приспущенными штанами, ритмично шуршащий в кустах, пара, извивавшаяся вокруг связанного мужчины, рослая девица у винного столика и еще одна леди со скованными запястьями… Не то, все не то.
Или воздушной магии, не самой сильной из моих способностей, оказалось недостаточно, чтобы охватить всю территорию Ночного сада, или графиня уже успела пощекотать нервы очередным приключением и преспокойно вернулась во дворец под домашний арест к бдительному брату. Увы, во второй вариант, самый удачный и желанный, верилось с трудом.
«Мысли как Лорри, – приказала я себе, упрямо не желая сдаваться и снова и снова обследуя ближайшие аллеи в поисках мастеров над воздухом. – Куда графиня могла отправиться в первую очередь?»
Если подумать, ответ был очевиден.
В Дом удовольствий.
Действительно, где же еще стоило искать улики, как не в таинственном поместье герцога Голдена?
Осталось только найти сам дом.
– Простите, миледи…
Я выбрала приличную на вид рослую особу в многослойных юбках, чей размах плеч сделал бы честь императорскому гвардейцу. И едва не завизжала самым позорнейшим образом, когда под изящным кружевом маски обнаружились густые пепельные усы. На мощной шее выразительно дернулся кадык.
– Чем могу помочь, сладкая? – поинтересовалась «леди» густым басом.
– Я… – От изумления слова разом вылетели из головы. Взгляд почти против воли опустился с усов на выдающуюся грудь в высоком корсете – очевидно, поддельную. А я-то наивно полагала, что за время прогулки по саду успела увидеть все. – Я… ищу Дом удовольствий…
– Ты уже здесь. – На плечо покровительственно легла тяжелая ладонь. Я дернулась, но держали меня крепко. – Расслабься и получишь то, ради чего пришла. Удовольствие.
– Нет… – Я дернула головой, прогоняя наваждение. – Мне нужен дом. Именно дом.
– Вы только посмотрите, какая смелая малышка! – хохотнула «леди». – Эдельберту по вкусу такие маленькие невинные мышки. Особенно те, что сами бегут к нему в когти.
Эдельберту?