Опомнившись, я поспешно спрятала за спину руки, будто вор, застигнутый на горячем. Заглушила магию и бросила быстрый взгляд на лорда Хенсли. Граф, отделенный от меня разгоравшимся пламенем, склонился к костру, подбрасывая в огонь новые щепки, и, кажется, был полностью поглощен этим занятием.
Не заметил?
Или…
– Снимайте обувь.
Я вздрогнула, застигнутая врасплох странной просьбой.
– Что?
– Ваши туфли. – Он шагнул ближе. – Они совершенно промокли.
И прежде чем я успела возразить, граф вдруг опустился на колени. Горячие ладони скользнули по лодыжкам, приподнимая мокрый подол юбки. Обхватили, сжали.
Щеки вспыхнули.
Воспользовавшись замешательством, граф ловко стянул с моих ног мокрые туфли и пристроил их сушиться у костра. А потом вновь склонился ко мне, массируя озябшие ступни. От рук лорда Хенсли по телу разбегались жаркие волны, согревая сильнее огня.
Я замерла, не в силах выдавить ни слова. Это было невероятно, немыслимо – наследный граф на коленях перед простой компаньонкой. И то, что он делал… то, как скользили по ноге горячие сильные пальцы, – поглаживая, растирая, сжимая… рождало в душе томление и совершенно неуместное желание большего…
Жарких ладоней, накрывших острые коленки и двинувшихся дальше и выше, до самого края кружевных подвязок, смятых юбок, крепкого тела – близко-близко – и легкого дыхания на моих губах за мгновение до того, как граф… Коул подастся вперед, накрывая их поцелуем…
«Да…»
Предательское слово едва не вырвалось на волю. Я прикусила губу, надеясь, что боль отрезвит разум, но увидела перед собой темную голову и широкие плечи графа – так близко, что достаточно было лишь протянуть руку, чтобы зарыться пальцами в длинные пряди, небрежно перехваченные на затылке черной лентой, и только покраснела еще гуще.
– Не нужно. – Я отвернулась и подтянула к себе ногу, хотя все внутри молило о продолжении. – Мне уже лучше, милорд. И я хочу… хочу, чтобы вы попробовали прочитать меня. Послание Мэрион. Мне нужно показать его вам. По-настоящему.
Лорд Хенсли вздохнул – как мне показалось, несколько разочарованно.
– Это невозможно. В таком состоянии, как ваше, нельзя проводить подобные процедуры. Достаточно будет, если вы просто расскажете мне.
– Вы не поверите.
– Поверю, – уверенно возразил он.
– Это вы сейчас так говорите. – Я покачала головой. – А как только услышите, решите, что я сошла с ума от потрясения и горя. Это… настолько невероятно, что я сама до конца не верю в то, что сказала Мэрион.
Восьмая стихия, запретная магия, императорская кровь. И то, что при дворе все, включая самого Солнцеликого, знали об истинной сущности лорда Голдена, знали, но закрывали глаза. Даже мне самой все казалось каким-то бредом, фантазией воспаленного ума, повредившегося при виде мертвой сестры. Поверить в реальность этого было не проще, чем в водного духа, говорившего со мной голосом Мэр.
Вот только… как можно выдумать то, о чем и помыслить-то невозможно?
– Лорд Хенсли, – переборов смущение, я подняла на графа усталый взгляд, – прочитайте меня. Мне все равно, что со мной будет. Главное – скорее найти способ справиться с лордом Голденом и спасти Лорри.
– Нет. – Лорд Хенсли упрямо и недовольно мотнул головой. – Я не стану этого делать. Вопрос закрыт, мисс Вестерс. Но, – он строго посмотрел на меня, пресекая возражения, – раз вы настаиваете на том, чтобы показать ваше видение, есть другой способ. Только для этого мне нужно будет вас коснуться.
От последних слов меня снова бросило в краску – не иначе как сказывались последствия перенесенной лихорадки, путавшей мысли и чувства. Коснуться… Как же непросто будет думать о дворцовых тайнах, ощущая на коже горячие ладони лорда… Коула. И не вспоминать, как быстро стучало сердце, как скользили по лодыжкам сильные пальцы…
Сосредоточиться, нужно сосредоточиться!
– Да… Да, конечно! – Я мелко закивала, испугавшись, что слишком затянула с ответом и граф откажется от своего предложения. – Делайте со мной все, что сочтете нужным.
Сказала и прикусила язык, устыдившись собственной глупости и непристойной двусмысленности. Оставалось надеяться, что порозовевшие щеки и неуместные фразы лорд Хенсли спишет на волнение и недавнюю болезнь.
Граф неопределенно хмыкнул. И, обойдя меня, замер за спиной. Руки, крепкие и горячие, обхватили голову, пальцы чуть сжали виски.
– Все, – раздался над ухом уверенный голос. – Теперь я почувствую правду и ложь в ваших словах. Начинайте, как будете готовы.
Я медленно вздохнула, очищая разум от предательских мыслей о близости лорда Хенсли. Закрыла глаза, воскрешая в голове воспоминание в мельчайших деталях. Плескалась вода, садилось за горизонт кроваво-красное солнце, трепыхался зацепившийся за скалу грязно-белый парус.
«Белая морская пена. Белые кружева на дорогом платье, не тронутые песком и морем. Белая кожа, будто навсегда застывшая под тонкой коркой льда. Белый, мертвый камень силы с трещиной посередине».
Мэрион.
Образ сестры, четкий, как наяву, возник перед внутренним взором, и, словно отзываясь на внутренний призыв, языки пламени потянулись ко мне, складываясь в призрачную фигуру, лежавшую среди огня, точно на погребальном костре.
На миг паника кольнула сердце. Как я смогла сотворить такое? Не выдал ли огонь моей истинной магии? Мучительно захотелось повернуться, увидеть реакцию лорда Хенсли, но пальцы на висках лежали неподвижно. Быть может, так проявляла себя магия разума, создавая видимую иллюзию из чужих мыслей. Иначе как объяснить каменное спокойствие главы императорской службы безопасности, изучающего из-за моего плеча огненное видение?
Не важно. Сейчас не важно. Нужно было двигаться дальше.
Я вытянула руку, как тогда, чтобы коснуться иллюзорной бледной шеи. Сноп искр, сорвавшихся с горящих щепок, взметнулся вверх, имитируя появление водного духа. Угольки-глаза распахнулись.
Мы заговорили одновременно – Мэрион и я:
– Представляешь, я думала, самое сложное – это попасть ко двору. Как же мало я знала…
Лорд Хенсли слушал молча. Я не могла видеть его лица и остро жалела об этом – хотелось знать, как он реагировал на мои слова, что думал. Лишь один раз мне показалось, что ладони будто бы чуть сильнее прижались к моим вискам, – когда Мэрион сказала о том, что Айона больше небезопасна для наследников императорской крови.
– Уезжай, Эв. Продай украшения матери и садись на первый же корабль до Варравии. Наш род там еще помнят. Тебе помогут. Дадут убежище. Защитят. А здесь тебе больше не за что держаться и не о чем жалеть. Прости, что не уберегла тебя от этой горькой правды. Помни: что бы ни случилось, ты – моя сестра-близнец, и моя жизнь, кровь и магия принадлежат тебе. Прости и прощай. Твоя Мэр.
Последнее слово – и огонь рассыпался в воздухе фейерверком искр.
Совершенно обессилев, я устало прислонилась спиной к так удачно стоявшему сзади лорду Хенсли. Граф молчал, давая мне время прийти в себя. Пальцы, уже не теплые, а приятно прохладные, круговыми движениями массировали ноющие виски.
– Это безумие, да, – нарушила я гнетущую тишину. – Могущественная восьмая стихия. Запретная магия. Такого просто не может быть… Но теперь вы точно знаете, что именно это и сказала Мэр, слово в слово.
Последнее, что я ожидала услышать в ответ, – это знакомый детский стишок. Но именно его и проговорил, выделяя голосом цифры, лорд Коул Хенсли:
Раз, два, три, четыре, пять –
Маги начали считать.
Семь стихий и семь основ,
Семь великих мастеров.
Первый пламя взвил горой,
Зверя подчинил второй,
Третий ведал каждый сплав,
Знал четвертый тайны трав,
Пятый – ветер укротил,
Реку вспять шестой пустил,
Разумом седьмой силен,
Восьмой…
– А восьмой выходит вон, – закончила я. – Мы с Мэрион любили эту считалочку.
Мужчина за моей спиной ощутимо напрягся.
– «Восьмой кровью обагрен». Так звучали эти строки когда-то давно, до того, как императоры сопредельных земель договорились раз и навсегда искоренить знание, оказавшееся слишком опасным… для всех. Восьмая грань магии – это кровь.
– Но… – только и смогла выдавить я. – Но это же невозможно! Маги черпают силу элементов. Воздух, вода, земля… Склонность к определенной стихии передается из поколения в поколение, от родителей к детям. Она у нас в крови…
– Это и использует мастер над кровью. Чужую силу, чужую жизнь, чужую магию. Именно поэтому любое упоминание о восьмой стихии было стерто из памяти людей. Чтобы ни у кого не было соблазна возжелать большего, чем было дано при рождении. Но если задуматься, если присмотреться к нашим повседневным ритуалам и обычаям, вы увидите, что магия крови по-прежнему является большой частью наших жизней. Свадебный обряд, вассальная клятва…
– Придворные маски, зачарованные узнавать владельца… по крови. Поэтому я смогла надеть маску Мэр.
– Да.
Лорд Хенсли обошел меня и, присев на корточки, заглянул в глаза:
– Вас, должно быть, учили, что, по легенде, Дворцовый остров создал Солнцеликий, первым из живущих объединивший все семь граней магии. Но это не совсем так. На самом деле первый император Айоны не был мастером ни одной из стихий. Он был магом крови, получившим способности от семи герцогов, добровольно отдавших ему силу в обмен на обещание установить мир между провинциями и защитить страну от посягательств извне. Помните клятву, которую маги дают при получении камня силы?
Я кивнула:
– Моя жизнь, кровь и магия принадлежат Айоне и императору.
– Жизнь, кровь и магия, – повторил граф. – И это не просто слова. Произнесенные во время ритуала без принуждения и по собственной воле, они дают монарху власть над жизнью и даром мага. А передается она…
– Через кровь.
«И императорская… – всплыли в памяти слова водного духа, – для нее особенно ценна».
– Я давно подозревал, что герцог Голден может быть связан с магами крови, – тихо, словно самому себе, проговорил лорд Хенсли. – Стремительная военная карьера, победы, стоившие Айоне немалых потерь. Шесть погибших… – короткий взгляд на кромку прибоя, поглотившего тело Мэрион, – убитых жен, которые вполне могли оказаться бастардами императорской крови. Вот только заговори я