Благодаря своим знаниям и опыту, Сеферхор считался одним из лучших лекарей царства, его приглашали во многие богатые дома. Поставленный им диагноз оказался неутешительным: у Тутанхамона был слабый позвоночник и врожденный дефект бедра; непривычные мышечные усилия привели к тому, что возникли сильные боли. Кроме того, так как в предыдущие годы молодой царь мало занимался физическими упражнениями, его ноги были плохо развиты, они походили на две жерди, которые больше держались за счет сухожилий и связок, нежели благодаря мышечной массе.
Сеферхор рекомендовал вести такой образ жизни, чтобы можно было постоянно выполнять соответствующие физические упражнения, чередующиеся с отдыхом. Но такого распорядка не мог придерживаться монарх, даже если бы регент взял на себя большую часть его обязанностей.
Кроме того, в своем заключении, которое держалось в тайне, Сеферхор отметил, что, учитывая развитие гениталий царя, нельзя ожидать крепкого потомства. «Половые органы пятилетнего ребенка», — написал он.
— Но он не закончил расти, — заметил Тхуту.
— Тогда, пока он не вырастет, я попрошу вас как можно меньше показывать его публике.
— Это серьезное решение, — заявил Ай. — Оно вызовет столько же критических высказываний, сколько и его пребывание в Фивах.
— Послушайте, — сказал Хумос, — мои писцы слышали во время возведения на престол, и главным образом со стороны иностранных послов, комментарии, которые были откровенно нелестными. Не желаете ли, чтобы я велел им повторить их?
— Нет, — отрезал Ай.
— Если царь не закончил расти, отправьте его в уединенное место до тех пор, пока он не подрастет и не наберет немного в весе.
«Отправьте его! В действительности то, что верховный жрец Амона сказал о живом боге, почти оскорбительно!» — подумал Тхуту.
— Таким образом, ты желаешь, чтобы он обосновался в Ахетатоне? — спросил он.
— Ты меня убедил в том, что там климат лучше, — ответил Хумос ироническим тоном.
— Значит, ты одобряешь его возвращение туда?
— Я готов одобрить что угодно, лишь бы только не подвергаться больше таким испытаниям, которые пришлось выдержать во время возведения его на трон и шествия! — воскликнул сильно раздраженный Хумос. — Как могли вы оба не почувствовать то же, что и я?
— Я понимаю, что ты хочешь сказать, — ответил Ай, — все это ни у кого не вызвало одобрения. Но я бы предложил Мемфис.
— Этот город больше, чем Фивы, поэтому еще труднее будет изолировать царя, — не согласился Хумос.
Ай без труда представил, как знать спешит повидать молодого монарха, словно экзотическое животное в зверинце.
— Итак, решено; мы собираемся перевезти царя, как частное лицо, в Ахетатон. Ему знакомы те места, и там он не будет доступен высшему свету.
Верховный жрец встал и попрощался.
Ай и Тхуту снова обменялись взглядами.
Их задача усложнялась.
Регент вспомнил о своих впечатлениях от предыдущих коронаций. Он чувствовал себя нянькой двоих детей, один из которых был явно отстающим учеником.
Советник в это время снова испытал горечь от того, что смерть Сменхкары наступила так быстро и внезапно.
Он обратился к Сеферхору, чтобы тот помог морально подготовить Тутанхамона к тому, что ему придется переехать. Царю пояснили, что его отправляют не в ссылку, что переезд связан с его физическим состоянием. Лекарь начал с того, что заявил молодому царю, используя красочные выражения, что климат Фив слишком изнурителен для его организма и что ожидающий его тяжкий труд на царском троне потребует от него много сил, поэтому необходимо укрепить здоровье в более благоприятной среде.
Тутанхамон внимательно его слушал.
— Ты полагаешь, что климат поможет устранить дефекты моего телосложения?
Сеферхор стал часто моргать.
— У меня слабо развита спина, я это знаю, — продолжил мальчик.
— Государь, об этом я тоже хотел с тобой поговорить. Необходимо заставить работать мышцы твоего тела для того, чтобы они развивались. Царю в связи со своими обязанностями приходится долго стоять и преодолевать пешком большие расстояния, а также ездить в колеснице. Желательно, чтобы ты постепенно укрепил свои ноги. Есть один армейский командир, у которого богатый опыт в этой области, он будет чрезмерно польщен, если его попросят служить тебе.
— И ты действительно думаешь, что более мягкий климат может благоприятно сказаться на состоянии моего здоровья и сделает меня менее подверженным усталости? — настойчиво расспрашивал лекаря молодой царь.
— При бодрости тела и духа, государь, выздоровление наступает скорее.
— Куда, как ты полагаешь, мне следует отправиться? — спросил Тутанхамон после некоторых размышлений.
— Очевидно, государь, надо бы поехать в такое место, чтобы оно было достойно твоего одобрения и чтобы там имелись помещения, соответствующие царскому статусу.
— На мой взгляд, таким местом может быть только Ахетатон. Но этот город, как ты знаешь, не любит духовенство и другие влиятельные люди.
— Государь, я уверен, что регент Ай сможет их убедить в необходимости твоего пребывания в Ахетатоне, так как именно этот город тебе подходит, а связан этот переезд только с твоим здоровьем.
Тутанхамон думал об унижениях, выпавших на долю Сменхкары, когда он также укрылся в Ахетатоне, потому что теснота во дворце Фив и жара, царящая в столице, доставляли ему много неудобств. Его удивило то, что так неожиданно отпали все причины ненавидеть Ахетатон — как по волшебству.
— И как долго мне надо будет там находиться? — спросил он, внезапно насторожившись.
— Очевидно, государь, намного дольше, чем несколько дней, если мы хотим получить ожидаемые результаты. Исходя из моего опыта, для этого могут потребоваться недели, даже месяцы, а не дни.
Тутанхамон стал внимательно рассматривать лекаря, пытаясь угадать, что скрывалось за его речами. Сеферхор с трудом выдерживал этот одновременно и пытливый, и взволнованный взгляд.
— Но мне придется тогда отказаться от выполнения всех моих обязанностей. Во время религиозных праздников… Я должен участвовать. Что подумают люди при дворе? Духовенство…
— Государь, я уверен, что для них важнее хорошее самочувствие царской особы, и что они согласятся с твоим отсутствием, так как желают царю процветания.
Тутанхамон не был в этом убежден.
— Ты говорил об этом с регентом?
— Он был обеспокоен из-за усталости, охватившей тебя после церемонии коронации, и расспрашивал меня о причинах этого. Я собираюсь побеседовать с ним о том, чтобы были приняты все меры для улучшения твоего самочувствия.
Какое-то время Тутанхамон оставался задумчивым, затем он отпустил лекаря и отправился в покои царицы.
Анкесенпаатон в обществе Первой придворной дамы перебирала драгоценности своей матери, которые принес охранник Ая, чтобы передать их новой царице. По озабоченному виду своего супруга Анкесенпаатон поняла, что он хотел поговорить с ней с глазу на глаз, и она отпустила придворную даму.
Драгоценности были разложены на столе по видам: нагрудные украшения, диадемы, браслеты, ожерелья, кольца, броши на плечо, украшенные камнями булавки.
Тутанхамон кратко рассказал о том, что говорил ему Сеферхор. Анкесенпаатон стала задумчивой.
— Ничто, ты это знаешь, не решается без согласия Ая. Именно он посоветовал это Сеферхору.
— Но почему?
Она посмотрела ему в глаза, не осмеливаясь сказать правду, потому что не хотела ранить этого мальчика, к которому уже привязалась.
— Я полагаю, что Ай и Тхуту действительно переживают за тебя, — ответила она.
— Но все же, почему?
— Физические нагрузки, связанные с церемонией коронации и, главным образом, шествием, были чрезмерными для тебя…
— Это из-за моей усталости?
— Не только.
На какое-то мгновение в комнате установилась тишина.
— Не только? — повторил он.
— Знаешь, создалось впечатление, что ты немного слаб для своей роли.
Он проглотил эти слова, как горькую микстуру.
— Я оказался не на высоте?
— Правду говоря, физически — да. Послушай, тебе только десять лет, и ты еще не вырос. Все, что Сеферхор хотел сказать, так это то, что через год или два ты будешь больше соответствовать образу живого бога, а ведь именно таким ты должен предстать перед народом и духовенством. Тебе надо развиться физически.
— Год или два! — воскликнул он. — А почему не три?
— Действительно, почему не три?
Он казался удрученным.
— Три года? — повторил он, недоверчиво и возмущенно одновременно.
— Послушай, ты знаешь очень хорошо, что мужчина достигает зрелости и соответствующего физического развития только к пятнадцати годам.
— Но это — ссылка! — протестовал он.
— Есть гораздо худшие места для ссылки, нежели дворец в Ахетатоне.
— Таким образом меня лишают трона!
Она пожала плечами.
— Разумеется нет. Ай будет привлекать тебя к некоторым церемониям. Во всяком случае, твои права в Фивах были в большей степени ограничены.
— А ты? Ты собираешься оставить меня там одного?
И ее снова охватило чувство сострадания.
— Нет, я поеду с тобой.
Лицо Тутанхамона прояснилось. Затем омрачилось.
— Ты возьмешь с собой Пасара?
— Да, — ответила она.
Он казался задумчивым.
— Он нам составит компанию…
Она не обратила внимания на его слова.
— Ты не хочешь пригласить своего товарища, с которым приезжал в Ахетатон?
— Рехмеру? Я его спрошу. Нам нужен будет управитель.
Она не испытывала большого желания вернуться в Ахетатон. Слишком много воспоминаний было связано с тамошними дворцами…
— Захвати тогда и твоих сестер, — предложил он.
Она покачала головой. Он встал и сжал ее в объятиях, а затем разрыдался.
— Больше никого не осталось! Никого! — воскликнул он. — Они все ушли… Ушли…
Она гладила его по голове и плечам. Царь и царица сейчас ощущали себя сиротами. Она вспомнила, как на похоронах Сменхкары он рыдал на руках у Тхуту, который сам обливался слезами. Обняв его, она не могла не подумать о том, что ее муж был ужасно худым. Более того, через плечо Тутанхамо