нижным полкам и вообще… даже вспоминать противно. В школе он таким не был. А теперь выясняется, что он еще и шантажист…
Ну, кажется, не он сам…
Какая разница! Интересно, а кому это понадобилось? И почему ваша Маргарита в милицию не заявит? Боится, что всплывет что-то нехорошее? Ее можно понять. Ох, я вспомнила, мне папа твой говорил, что ты юная сыщица, ребенка какого-то похищенного отыскала, правда?
Правда.
А теперь вот шантажистов ищешь?
Ищу. Но я же не одна, у меня друзья.
Но ведь это может быть опасно!
Бывает и опасно. Но чаще на детей внимания не обращают. Мол, вертятся тут какие-то мелкие… Ладно, спасибо, пирожные были вкусные, я пойду, наверное.
Это тебе спасибо! Кто знает, если бы не ты… А я вот ничем тебе помочь не смогла.
Ой, подождите, Елизавета Платоновна! —воскликнула вдруг Маня. — А вы случайно не знаете кого-нибудь из знакомых Владислава Игоревича, кому могло понадобиться…
Ты хочешь сказать, нет ли там еще какой-то претендентки на его руку и сердце, да? — грустно улыбнулась Елизавета Платоновна.
— Ну, в общем…
— Да там много таких, он ведь интересный мужчина романтической профессии. Но назвать кого-то конкретно… Хотя, знаешь, была там одна история. Довольно неприятная. Не знаю даже, может, это все и чепуха.
Маня, которая уже собралась уходить, поплотнее уселась на кухонном диванчике.
Года два назад Владик нанял одну женщину, чтобы убирала у него, следила за цветами, у него масса всяких экзотических растений в доме, а он ведь надолго уезжает. И еще у него аквариум изумительный. Вот ему кто-то и порекомендовал женщину, вроде бы вполне приличную, с высшим образованием, мол, ей нужны деньги и все такое. Женщина эта в него влюбилась и постепенно стала захватывать власть в доме. Вплоть до того, что отслеживала звонки на автоответчике, стирала не угодные ей, словом, начала вмешиваться в его
жизнь, а потом еще он обнаружил, что у него пропали деньги, довольно большая сумма. И он эту бабу прогнал. Она устроила безобразную сцену, грозила ему, билась в истерике, мол, она чиста и непорочна, а украла какая-нибудь из его дам, и все в таком роде. Может, это ее рук дело?
Запросто! — воодушевилась Маня. В голове у нее мелькали разные догадки, но делиться ими с Елизаветой Платоновной она не стала. — Ой, а вы не знаете, как ее звали? И как ее найти?
Ну, откуда же? То есть звали ее, кажется, Светлана или Лариса, точно не помню. А как ее найти…
Но ведь ее кто-то рекомендовал Комову?
Да, но кто?
И это никак нельзя узнать?
Я попробую! Ничего не обещаю, но попробую! Такие истеричные мстительные бабы на многое могут пойти… Хорошо, Манечка, обещаю, что предприму настоящее журналистское расследование!
Спасибо, большое вам спасибо!
Это тебе спасибо! Оставь мне свой телефон, я обязательно позвоню. В любом случае! И расскажу, чем все завтра закончится, договорились?
Глава VII СТАРШАЯ ПОДРУГА
— Нехило поработала, Малыга, — заключил Леха, выслушав Манин рассказ. — Теперь, между прочим, неплохо было бы показать фотку той падлы и твоей Елизавете, и еще Таисии. Ты, кстати, не спросила, Елизавета-то ту домработницу сама видела? Или только что-то где-то краем уха, краем глаза?
Не спросила, — огорчилась Маня. — Но ничего, в любой момент могу спросить. Я ей позвоню и спрошу, нет проблем!
Хорошо бы она ее видела, — заметил Гошка, — по крайней мере это будет просто, а то врать Таисии придется с три короба. И еще, я вот что подумал. Можно понять, если женщина втюрилась дополусмерти и злится, что ничего у нее не выходит, от злости и от ревности, как известно, черт-те что вытворить можно. Это в принципе ясно. Но вот за каким чертом при этом жить по чужим документам? А она ведь по ним живет.
То есть ты думаешь, что лже-Ираида — это не домработница? — уточнила Маня.
А чего тут думать? — встрял Леха. — Надо показать фотку Лизане, и все дела. Нечего зря мозги напрягать.
Мозги! — поправила Маня.
Не, — засмеялся Леха. — Мозги едят, а напрягают мозги!
Глупости! Нет такого слова — мозги!
Заткнитесь! — рявкнул Гошка. — Напрягают мозг! А едят мозги. И все! Поняли?
Вопрос спорный, между прочим! — спокойно заметил Леха.
— Знаете что, у меня такое впечатление, что мы делаем один крохотулечный шажок вперед и сразу спотыкаемся, и спотыкаемся не на чем-нибудь, а на ваших идиотских спорах! — раздраженно произнес Гошка. — Маня, неужели ты не понимаешь? Я уж тебе объяснял — не будешь придираться к Лехе, он будет нормально говорить! Все, вы как хотите, а я домой! Мне все это надоело, я устал, в конце концов! Целый день черт знает чем занимаемся!
Маня хотела ему возразить, сказать, что как раз сегодня у них есть определенные успехи, но решила промолчать. Что, впрочем, ей нелегко далось.
И где ты целый день таскаешься? — спросила Саша, когда Маня, наконец, вернулась домой. — Мама звонила, спрашивала про тебя.
И что ты сказала?
Что ты куда-то подалась с Гошкой. Разве я не правду сказала?
Правду, правду, ты всегда говоришь только правду и ничего, кроме правды!
Разве это плохо?
Да что ты, Саня, это прекрасно, это просто божественно! Как и ты сама!
Да что с тобой такое? Чего ты бесишься?
Сама не знаю, — вздохнув, призналась Маня. — Наверное, у меня трудный возраст.
Ну, тогда еще ничего, трудный возраст проходит… — улыбнулась Саша. — Не хочешь мне рассказать, чем вы там занимаетесь?
Ничем особенным, так, ерунда.
Слушай, Маняшка, я что-то не пойму, когда Гошка твой обожаемый был в меня влюблен по уши, у нас с тобой отношения нормальные были, а теперь, когда он меня разлюбил, ты вдруг на меня обозлилась. По-моему, это несправедливо. Маня открыла рот от удивления:
Ты, значит, все замечала, да? И что был влюблен, и что разлюбил?
Конечно, — пожала плечами Саша, — женщины всегда такие вещи замечают. Но ты мне не ответила, чем я теперь-то тебе не угодила? Или ты на Зорика глаз положила?
Нужен мне твой Зорик, как корове пятая нога!
Тогда в чем дело?
Сама не знаю. Может, просто ты слишком правильная для меня…
Глупости! Манька, мы же родные сестры и всегда жили душа в душу! Давай подумаем, что теперь-то делать? Так ведь нельзя! Ну скажи, что ты от меня хочешь?
Да не знаю я…
Дело в Гошке, да? В том, что он на тебя внимания не обращает.
Почему это? Очень даже обращает, — не слишком уверенно ответила Маня. — Он мне из Германии подарок привез!
Да? Покажи! Что ж ты молчала?
А что говорить? Вот, видишь… — Маня показала маленького мягкого медвежонка в пестрой рубашке с надписью «Амстердам».
Какой хорошенький! — воскликнула Саша. — Мягонький такой, приятный. Только почему Амстердам? Это же в Голландии.
Знаю! Он его купил, когда они в Амстердаме были, но вообще-то он ведь в Германию ездил, вот я и сказала.
Ну что ж, хорошо, значит, он о тебе помнил, поздравляю.
Мане показалось, что в голосе Саши прозвучала некоторая ревность. Вот вроде и не нужен ей Гошка, а все равно неприятно, что разлюбил. Но девочка решила не обращать на это внимания, иначе и вправду можно вконец испортить отношения с родной сестрой. Но тем не менее ей это было довольно приятно. Не все же красавицам, умницам тоже кое-что перепадает!
Когда Саша наконец ушла в другую комнату и включила телевизор, Маня позвонила Елизавете Платоновне, узнать, видела ли та домработницу Кр-мова.
Нет, — сказала Елизавета Платоновна, — я ее ни разу не видела, а вот Таисия Никитична знает ее прекрасно, можешь показать фотографию ей. Кстати, она вполне может знать и адрес этой женщины или телефон.
Но как я ей это все объясню? — растерянно проговорила Маня.
Ах да, у вас же другая легенда была, — засмеялась Елизавета Платоновна. — Знаешь что, я, пожалуй, сама с ней поговорю, она женщина не слишком умная, и я уж сумею навешать ей на уши лапши. Вот только когда? Завтра я должна дома сидеть, поджидать этих голубчиков. Кстати, мне уже поставили ревуна, так что…
А вам одной не страшно?
Если честно, то страшно, еще как страшно.
А хотите, я к вам приеду? Могу у вас переночевать и завтра дождаться этих шмендриков.
Но как же ты уйдешь из дому?
Очень просто! Мамы сейчас нет, а сестре я скажу, что мне надо.
И она тебя отпустит?
Попробовала бы не отпустить!
Маня, я даже не знаю… Ты же все-таки ребенок.
Ну и что? Если ваш ревун работает…
Работает, еще как работает! Чуть всех соседей с ума не свел, когда его опробовали.
Ну вот, тогда я вполне могу у вас переночевать, ничего особенного. И потом, мне жутко интересно!
Понимаю, — засмеялась Елизавета Платоновна. — И тебе не лень опять ко мне тащиться?
Нисколечки не лень! Тут не так уж далеко. На троллейбусе всего несколько остановок!
Знаешь, Маня, у меня просто нет сил отказаться. Мне и вправду как-то неуютно одной. Я могла бы попросить свою подругу у меня переночевать, но у нее дочка захворала. .
Я приеду, Елизавета Платоновна. Только можно я на всякий случай оставлю ваш телефон сестре?
Ну разумеется! Кстати, если твоя сестра захочет тоже приехать, буду только рада! Места у меня много, есть, где вас обеих разместить.
Нет, спасибо, если вдруг мама позвонит и никого не застанет, она волноваться будет.
Ну, как знаешь!
Маня была в восторге.
Сашка! Я ухожу! Дома ночевать не буду!
Это еще что за новости? — возмутилась Саша.
Ты обещала не лезть в мои дела!
Манька. У ты шантажистка! Мне плевать, можешь наябедничать маме, но я тебя на ночь никуда не отпущу!
Здрасте, я ваша тетя!
Тетя, не тетя, или ты мне сейчас все объяснишь, или я пожалуюсь тете Мике, и она тебя так приструнит.
А тети Мики нет!
Есть тетя Мика, она звонила сегодня, спрашивала, где ты таскаешься! Манька, колись!
Еще чего!
Ну, дело твое, не расколешься, тебе же будет хуже! Может, если ты мне все объяснишь, я сама тебе скажу — да, Манечка, ступай, куда тебе надо! Но я же ничего не знаю!