Изумлённо распахнув ресницы, я уставилась в одну точку. Мой отец тоже был тёмным?! Неужели родители мне лгали? И тут я представила, как они сообщают мне, что мы все тёмные маги. Думаю, я бы не поняла юмора. Жизнь в империи Лайор накладывает свой отпечаток. Хоть меня и старались держать дома, но я всё равно постоянно общалась с людьми и все они были светлыми. Только, неужели родители не могли рассказать всё, когда я уже выросла?
Задумчиво расправив юбку, я вздохнула и направилась в гостиную. Из головы всё никак не шли мысли о родителях. И даже в те моменты, когда Прайм говорил сосредоточиться, я не могла этого сделать из-за воспоминаний детства. Просто раньше они были словно нереальные. Ведь люди плохо помнят своё детство, лишь самые яркие эмоции.
Когда у меня в очередной раз не получилось заклинание левитации, Джаред отложил в сторону свиток, над которым корпел последние полчаса и нахмурился. Я же потрясла руками и начала выплетать новый узор заклинания.
– Хелен, о чём ты сейчас думаешь? – раздался голос тёмного, отчего я вздрогнула и плетение тут же распалось. – Что тебя настолько тревожит? Почему ты абсолютно не контролируешь магию?
– О родителях и тёмной магии, – честно призналась я. – Просто мои воспоминания, они стали…как бы сказать. Чистыми и ясными настолько, что я вспомнила очень интересные детали.
Я заметила, как Джаред весь подобрался. Появилось чувство, что я затронула очень скользкую тему и тёмному она не понравилась. Какое-то время Прайм смотрел в мою сторону, но как-то мимо, пребывая в собственных мыслях. Но стоило мне пошевелиться, как он кивнул, будто решился на что-то и поманил меня к себе пальцем.
Любопытство, вызванное поведением мужчины, помогло моментально оказаться рядом со столом. Джаред улыбнулся и притянул меня, усаживая к себе на колени со словами:
– Рассказывай, а потом я постараюсь ответить на некоторые твои вопросы.
Теперь я была искренне удивлена. Откуда Прайм может знать о моих родителях и о каких вопросах он говорит? Ведь родителей уже нет в живых, и никто не сможет сказать точно, были ли они тёмными магами или же я всё придумала. Но мне требовалось выговориться, поэтому я воспользовалась возможностью и начала говорить.
По ходу рассказа я вспоминала всё больше деталей. Например, мама часто прятала глаза, когда нервничала или сердилась. Конечно, это могло ничего не значить. Но ведь когда в моих глазах вспыхнула тьма я тоже начала их неосознанно отводить в момент сильных эмоций. А отец однажды показал мне бабочек из чёрной воды. Мама тогда очень на него разозлилась, и я слышала, как она кричала, чтобы он не смел плевать на все установленные правила.
И если честно, я не понимала, почему они молчали. Разве нельзя было рассказать о таких важных вещах? Ведь это напрямую касается и меня. Закончив свою историю на моменте воспоминания о тёмном портале, я растерянно посмотрела на Прайма. Погладив меня по спине, мужчина тяжело вздохнул и тихо проговорил:
– Тебе не показалось, Хел. Граф Дарк и его жена действительно были полноценными тёмными магами. А тот портал, о котором ты говорила, открывал не твой отец.
– О чём ты говоришь? – ошарашено прошептала я, но Джаред явно решил меня добить.
– Тот портал открывал мой отец и я был с ним. В тот день он впервые показал мне империю Лайор. Это был единственный раз, когда я лично встречался с твоими родителями. И тогда я увидел маленькую трёхлетнюю девочку, которая самозабвенно издевалась над бабочками в парке. Ты заставляла их летать строем и очень сердилась, потому что они не становились чёрными «как у папы».
От шока я затрясла головой и залепетала:
– Нет, моя магия пробудилась в пять, как и у Хлои и она была светлой. Тёмный дар у меня заметили в семь. Ты что-то путаешь, Джаред.
– Твоя магия пробудилась в три года, – припечатал Прайм. – Поэтому твой отец позвал на помощь нашу семью, чтобы мы помогли её усыпить до пробуждения света.
Я открывала и закрывала рот, словно выброшенная на берег рыба. Слишком неожиданным оказался для меня поворот событий. Стоп. Если Прайм утверждает, что видел меня…
– Почему же ты не сказал об этом сразу, в тот день, когда мы встретились? – мой голос прозвучал отрывисто и хрипло в тишине комнаты.
– Я тебя не узнал, – просто ответил мужчина, а после с иронией добавил: – За пятнадцать лет ты слегка изменилась. Трудно было признать трёхлетнего ребёнка в девушке, которая завалилась ко мне среди ночи, затащила в постель, а после украла артефакт. Вот если бы ты хотя бы бабочек создала, тогда я бы сразу всё понял.
– Хватит паясничать, Джаред! Неужели ты не понимаешь? Ведь ты… – я на мгновение замолчала и недоверчиво произнесла: – Ты же говорил, что не поверил своим глазам, когда понял, что перед тобой потомок Нордийских. Это была ложь?
– Нет, Хелен. О том, что кто-то из Нордийских выжил, не знал никто. Я был знаком с твоим отцом, потому что его жизнь в империи Лайор не являлась тайной. Совет знал об отделившийся ветви рода Даркейнов, которые перебрались в империю светлых. Более того, с ними всегда поддерживали связь и хотели вернуть на родину, потому что у всех детей неизменно просыпалась магия рода. А вот о том, что твоя мама была тёмной не знал никто.
Вскочив на ноги, я отошла в сторону и принялась мерить шагами комнату. Внутри бурлило недоверие, перемешанное с лёгким раздражением. Вторя этим чувствам, чужая магия решила отыграться на Прайме и оплела его своими нитями, вытягивая энергию. Я услышала судорожный вздох мужчины, посмотрела на него и зашипела:
– Правильно. Давай, ослабь его и мы дружно сдохнем вместе с великим наследием!
Обращалась я к магии, которая всё понимала, словно разумная. Я заметила: единственным способом остановить её была угроза моей гибели. Неудивительно, что энергия хлынула обратно в тёмного и её было намного больше, отчего у Прайма наэлектризовались волосы.
– Я рад, что вы нашли общий язык, – просипел тёмный, намекая на мой разговор с магией. Только я его не слушала, полностью погрузившись в свои мысли и в итоге воскликнула.
– Не понимаю! Почему родители ничего мне не рассказали?
– Не могу утверждать точно, – заговорил Джаред, и я полностью сосредоточилась на его словах. – Думаю, это связано с запретом Нордийских посвящать детей в подробности до двадцати лет.
– Разве этот запрет не звучит, как «дозировать информацию»? – спросила я у мужчины и снова подошла к нему.
Прайм тут же схватил меня за руку и притянул к себе, обнимая за талию. Уткнувшись в меня носом, тёмный замер. Я подумала, что такое простое и родное действие со стороны мужчины меня успокаивает. Магия тоже была довольна и даже прекратила бесноваться. В общем – идиллия!
– Запрет звучит иначе. Ограничить доступ к использованию магии и исключить любой стресс, – озадачил меня Джаред. – Соответственно речь идёт о тёмной магии. Только к двадцати годам прекращаются магические всплески, которые могут привести к трагическим последствиям. Но могу сказать, что первый пункт упразднялся при поступлении в эту академию. И как сама понимаешь, со временем это стало невозможным для тёмных.
– Трагическим? – я ухватилась за это слово, потому что оно пробудило какие-то очень смутные воспоминания, принадлежащие Орику.
– Да. Судя по записям моих предков, этот закон ввёл Орик Нордийский. И произошло это как раз после трагедии, в которой погиб его отец. Раньше демонов учили и воспитывали довольно жутким способом. Всё познавалось через боль и ярость, – от слов Прайма меня передёрнуло, а перед глазами сразу возник маленький мальчик в чулане. Ужас. – Но раньше и времена были другими, понимаешь. Если к десяти годам демон полностью не принимал свою форму и магию, он мог умереть.
– И что изменилось? – я ошарашенно смотрела на мужчину.
– Орик Нордийский объединил кланы и создал империю Дартон. До этого демоны враждовали между собой и чаще всего страдали дети, как самые слабые. Отец Орика погиб во время обучения сына, которому было на тот момент девять лет. Сильный всплеск эмоций привёл к нервному потрясению, и магия сделала всё, чтобы защитить Орика. Отец постарался на славу, к девяти годам Орик был полноценным демоном. Только оказалось, что он намного сильнее своего отца. Вот с тех пор Орик и начал выстраивать план по созданию единой империи.
Я открыла рот, зачарованно глядя на Прайма. Дело в том, что все его слова рождали в голове отзвуки воспоминаний Нордийского. И мне стало понятно, что Джаред узнал об этих событиях из тех самых записей, которые вели его предки. Но следующая фраза Прайма заставила меня шумно выдохнуть:
– Кстати, частично я применяю на тебе методы, к которым прибегали демоны прошлого. И не надо так на меня смотреть, Хелен. У нас нестандартная критическая ситуация. Тебе необходимо научиться контролировать магию в очень быстрых темпах. Я же говорил, что есть способ, вот именно его я и имел в виду. Пока ты в стенах академии, магия Нордийских сдерживает все всплески. Но вспомни ресторан и свои действия.
В ресторане я действительно слишком…вспылила. Ладно, кому я вру? Я чуть не угробила уйму народа из-за какой-то ревности. А ведь желание рвать и метать исчезло довольно быстро, когда я вернулась в академию. Получается, это были последствия всплеска магии?
Вспомнила Хлою, которая в порыве эмоций чуть не убила нас обоих, и передёрнула плечами. Сестра тоже не понимала, что творит. Значит, вот как магия сводит с ума! А почему Дрейк утверждал, что я свихнусь к двадцати годам? Задать вопрос я не успела, потому что Прайм вновь заговорил.
– Ты спрашивала почему родители тебе всё не объяснили. У меня есть две версии. Первая – они собирались посвятить тебя во все подробности по достижении двадцатилетия. А вторая – им было известно, что за вашей семьёй следят. В таком случае, они бы сделали всё, чтобы не вмешивать детей. Просто, никто не даже не думал, что их убьют. Понимаешь, твой отец был довольно заметной фигурой и после его смерти, в империи Дартон многие всполошились.