34. В следующий раз мы встречаем его в Гибралтаре в 1857 г. 3 июня этого года он был посвящен в Гибралтарскую ложу (также именуемую «Ложей Скалы») №325 Ирландской конституции. Гоулд, в то время юный субалтерн 31-го Пехотного полка и Мастер-Каменщик с двухлетним стажем, встретился с сержантом Ирвином, уже служившим в Королевском инженерном полку, в 1858 г., когда тот вместе с еще одним сержантом обратился к Гоулду с просьбой ходатайствовать перед Заместителем Провинциального Великого Мастера о возобновлении работ в некогда распущенной ложе «Обитатели» (Inhabitants, ныне №153). Ложа была возрождена в феврале 1858 г., и Гоулд стал ее Мастером, а Ирвин – Первым Стражем. Полк Гоулда вскоре был переведен в Южную Африку, и Ирвин занял пост Досточтимого Мастера ложи. Гоулд пишет, что именно в Гибралтаре он впервые встретил лейтенанта Королевского инженерного полка Чарльза Уоррена, посвященного там в ложе «Дружба» №278 30 декабря 1859 г. Также Гоулд вспоминает, что Уоррен очень уважал Ирвина, и как масона, и как воина. Много лет спустя исследователи ложи «Четверо Коронованных» нашли и еще одно связующее звено между этими троими людьми35.
Из документов следует, что Ирвин оставался в Гибралтаре до 1862 г., а затем, вероятно, переехал на Мальту. Затем он оказался в Девенпорте (Плимут), где 11 апреля 1865 г. вступил в ложу «Св. Альбан» №954. Судя по всему, именно он в тот год познакомил английское масонство со степенью Рыцаря Константинополя36.
В 1866 г. Ирвин перебрался в Бристоль. В армии он прослужил более 24 лет и 7 мая 1866 г. был назначен адъютантом 1-го Глостерширского инженерного добровольческого корпуса в чине капитана. В Бристоле он прожил до самой смерти в 1893 г.
Впервые встречаясь с ним в адресованных ему письмах Бенджамина Кокса, мы видим, что в сентябре 1868 г. его стаж пребывания в Цехе составляет уже 11 лет и он инсталлирован как первый Досточтимый Мастер ложи «Св. Кива» №1222 в Вестоне-супер-Маре, в то время тихом прибрежном курорте приблизительно в пятнадцати милях от Бристоля. В 1869 г. он был назначен Вторым Провинциальным Великим Стражем провинции Сомерсетшир, и в тот же год его избрали почетным членом ложи «Соединенных звезд» (Etoiles Réunis) в Льеже, Бельгия. Гоулд пишет: «Вряд ли существовала такая степень или такой орден в пределах его досягаемости, которых он бы не получил. К концу жизни он стал посвящать всю жизнь изучению французского и немецкого языков, чтобы читать на них как можно больше масонской литературы». О его познаниях во французском языке действительно свидетельствуют многочисленные рукописные французские ритуалы, выполненные или его собственным мелким и разборчивым почерком, или записанные для него неутомимым Бенджамином Коксом.
Некролог, опубликованный в «Bristol Times and Mirror» в день его смерти – 26 июля 1893 г. – подчеркивает его неизменную верность масонству и предполагает, что «вряд ли он занимал именно то место, которому соответствовали его образование и способности».
К. Р.Х. Маккензи – начало жизни и биография до 1872 г.
Те в масонских кругах, кто до сих пор вообще помнит Маккензи, знают его как составителя «Королевской масонской циклопедии», несколькими выпусками опубликованной в 1875– 1877 годах Джоном Хоггом. Обескураживающие высказывания о нем А. Э. Уэйта в «Новой энциклопедии франкмасонства» (1921) и в «Братстве Розового Креста» (1924) интриговали меня еще задолго до того, как мне довелось увидеть его письма к Ирвину. Прочитав же эти документы, столь многое раскрывавшие и одновременно скрывавшие, я почувствовал, что невозможно будет понять роль Маккензи в становлении маргинального масонства без более подробного ознакомления с его жизнью в молодости. Краткое упоминание в его письме Ирвину от 16 марта 1879 г. касается какой-то неприятности: «Одно время я был весьма богат, держал собственный выезд, и весь мир был у моих ног, так сказать…». Мне тогда подумалось, а не существует ли связи между утратой им собственного экипажа, тем, что мир перестал лежать у его ног, и его увлечением маргинальным масонством в конце 1870-х и позднее? Тогда я и начал поиск данных о Маккензи.
Кеннет Роберт Хендерсон Маккензи был сыном д-ра Роуленда Хилла Маккензи и его жены Гертруды. Она была сестрой Джона Моранта Херви, Великого Секретаря Объединенной Великой Ложи Англии с августа 1868 г. по 1879 г., когда слабое здоровье заставило его оставить этот пост. Маккензи родился 31 октября 1833 г. 37Согласно данным переписи 1851 года, родился он в Депфорде на юго-востоке Лондона, однако свидетельства о его крещении не сохранилось. В переписи также говорится, что в 1833 г. его матери было 20 лет.
В 1834 г. его семья оказалась в Вене, где доктору Маккензи, акушеру, предложили место в клинике38. Вероятно, он возвратился в Лондон в 1840 г., хотя в ежегодниках Королевской коллегии хирургов, где приводятся полные списки специалистов по годам, он значится пребывающим в Вене вплоть до 31 августа 1842 г. 39В Англии он работал врачом общей практики сперва по адресу «61, Бернерс-стрит» (1841– 1843), а затем «68, Мортимер-стрит, Кавендиш-сквер». Итак, у него появилась практика в Вест-энде. Также он занимал пост хирурга Шотландского госпиталя корпорации (1845– 1852?) и к 1845 г. успел дважды побывать председателем Немецкого литературного общества Лондона.
Кеннету Маккензи было семь лет, когда его родители поселились в Лондоне в 1840 г. Видимо, он с одинаковой легкостью говорил по-английски и по-немецки. По отрывку из предисловия к его переводу «Тиля Ойленшпигеля», опубликованному в 1859 г. издательством «Trubner & Co.» под заголовком «Удивительные приключения и редкостное чванство мастера Тиля Совозеркального» (The Marvellous Adventures and Rare Conceits of Master Tyll Owlglass), можно судить, что он с детства был знаком с немецкой литературой. «Я отлично помню, как еще маленьким ребенком подружился с этим ловким, пусть и неуклюжим героем», – писал он. В предисловии ко второму изданию, вышедшему из печати на Рождество 1859 года, он упомянул, что «это чуть ли не первая прочитанная мной книга, и я по сей день помню, при каких обстоятельствах она ко мне попала».
Я полагаю, что он, в основном, получил образование за границей, и его необычно широкая сфера знаний и интересов, со всей очевидностью проявившаяся к двадцати годам, никак не могла быть продуктом лишь краткосрочного пребывания при дворе графа Аппоньи в качестве учителя. Перепись 1851 года и ни много ни мало 17 сообщений в «Замечаниях и вопросах» (Notes and Queries) за тот же год свидетельствуют, что тогда он уже жил в Лондоне и славился разносторонними образованием и эрудицией, которыми вряд ли мог обогатиться в любой современной ему общественной или частной школе40.
Принадлежащее ему «Слово к литераторам Англии» (A Word to the Literary Men of England), опубликованное в «Замечаниях и вопросах» от 1 марта 1851 г., содержало призыв к созданию в стране ученого общества, призванного спасать и оберегать древние манускрипты на греческом, латинском, древнеанглийском, норвежском, зендском (древнеперсидском) и еще десятке восточных языков. Через несколько месяцев он писал: «До сих пор мне удавалось воплощать свои планы в жизнь, поскольку за последнее время, в годы проживания на континенте и за время, прошедшее с моего возвращения, удалось учредить в России, Сибири и Татарии, Персии и Восточной Европе пункты поиска и обработки достойных внимания манускриптов».
В выпуске «Замечаний и вопросов» от 6 сентября 1851 г. говорится, что на некоторое время он выезжал из Австрии и даже добрался до отдаленной прусской провинции Померании, где обсуждал судьбу известного археологического заповедника Юлин с графом Кессельрингом, представителем славного прибалтийского дворянского рода. Его «Заметки о Юлине» (Notes on Julin) 41содержат объемный перевод с немецкого, который явно мог быть выполнен только тонким знатоком и ценителем этого языка.
В предисловии ко второму изданию перевода «Тиля Ойленшпигеля» он упоминает, что видел себя писателем с самого раннего детства. Первой серьезной работой на этом поприще стал для него перевод работы Л. Р. Лепсиуса «Письма из Египта, Эфиопии и т. д.» (Briefe aus Aegypten, Aethiopen, etc., 1842– 1845, 1852), опубликованный Ричардом Бентли в Лондоне в 1852 г. вскоре после появления в Германии оригинального издания42. «Открытия, сделанные в Египте, Эфиопии и на Синайском полуострове» стали серьезным испытанием для способностей девятнадцатилетнего юноши. Примечания, сделанные Маккензи, демонстрируют впечатляющие познания составителя в латинском, греческом и древнееврейском языках, а также отличную осведомленность о современной ему литературе по египтологии. Он был избран членом лондонского Общества древностей в январе 1854 г., за девять месяцев до двадцать первого дня рождения. Членство в этом почтенном научном обществе обычно закрыто для несовершеннолетних, и это могло произойти исключительно в качестве признания заслуг Маккензи в переводе книги Лепсиуса43.
Итак, началась карьера Маккензи в качестве ученого-гуманитария, о чем он мечтал с самого детства. В 1852 г. он написал статьи «Пекин», «Америка» и «Скандинавия» для труда своего друга преподобного Теодора Алоиза Бакли «Великие города древнего мира» (Rev. Theodore Alois Buckley, «Great Cities of the Ancient World»), опубликованного Джорджем Рутледжем. В 1853 г. он помогал своему старшему другу, эксцентричному Уолтеру Севиджу Лэндору подготавливать второе издание «Воображаемых диалогов» (Walter Savage Landor, «