После увольнения из университета Ковалевский переехал в Европу, где, по его собственному признанию, «попал в условия несравненно более благоприятные для бесстрастной научной деятельности». Свободное знание шести европейских языков, латыни и старонормандского языка позволило ученому вести научную и преподавательскую деятельность за границей. Он стал членом различных научных обществ, сотрудничал в иностранных и русских журналах, писал научные труды (всего выявленная библиография Ковалевского насчитывает около 700 названий)[109].
Влияние масонских идей на М. М. Ковалевского сказалось еще в юношеском возрасте. Триада масона Прудона[110] «Свобода – равенство – солидарность», которой он увлекся в студенческие годы, была явной модификацией классического лозунга французских вольных каменщиков. 37-летний М. М. Ковалевский был посвящен в масонство в ложе «Космос» 14 марта 1888 г.
В этом же году в «Космосе» прошел инициацию соученик Г. Н. Вырубова по Александровскому лицею, выпускник Йенского университета, тверской земец Евгений Валентинович де Роберти (1845–1915). В 1880 г. он вздумал предложить ввести в России парламентскую систему, после чего вынужден был покинуть отечество и обосноваться в Париже. Здесь он стал крупным ученым-социологом, одним из основоположников неопозитивизма.
Однако в это время развернуть свою масонскую работу им не удалось. Вскоре после организации ложи ее руководитель П. Н. Яблочков тяжело заболел, Ковалевский уехал читать лекции в Стокгольмский университет. Не смог уделить должного внимания масонской деятельности и Роберти. В результате ложа была «усыплена» и возобновила свои работы лишь в 1898 г.
Новый этап развития русского масонства во Франции начался в XX в. Он связан, прежде всего, с деятельностью Русской школы общественных наук в Париже.
В начале XX в. Россия вступила в глубинный системный кризис. Острая потребность в необходимости модернизации наталкивалась на полную неспособность правящей элиты к преобразованиям. Как следствие этого, произошло резкое усиление социальной напряженности. Участились выступления рабочих, крестьян, студенчества, демократической интеллигенции. Активизировалась деятельность социал-демократических кружков и групп, неонародническое движение оформилось в партию социалистов-революционеров. С лета 1902 г. стал выходить за границей нелегальный журнал либерального направления «Освобождение», подготовивший создание «Союза освобождения». Параллельно с оформлением общественно-политической структуры российского общества шло создание и отечественной масонской организации. Как и в ряде других случаев, это происходило за рубежом.
Очевидно, что сугубо научная работа и чтение лекций в зарубежных университетах не приносили полного удовлетворения ни М. М. Ковалевскому, ни Е. В. де Роберти. Они стремились к работе практического характера, причем непосредственно направленной на пользу отечеству в их понимании. Общественный подъем в России подтолкнул их к организации Русской вольной (свободной от царской цензуры и контроля) высшей гуманитарной школы, что было возможно только за пределами России. Летом 1900 г. Ковалевский, Роберти, а также ученый-правовед Ю. С. Гамбаров и литературовед Е. В. Аничков организовали Русскую группу Международной выставочной школы, а осенью 1901 г. в Париже – Русскую высшую школу общественных наук. Основателям школы удалось привлечь для чтения лекций крупных отечественных и зарубежных ученых и общественных деятелей. В частности, кроме основателей, в школе вели занятия М. А. Волошин, М. С. Грушевский, Н. И. Кареев, В. И. Ленин, И. И. Мечников, П. Н. Милюков, С. А. Муромцев, Г. В. Плеханов, М. И. Туган-Барановский, В. М. Чернов и др. Мощный преподавательский состав, символическая плата за обучение, свобода преподавания снискали школе большую популярность. Слушатели в нее приезжали не только из Москвы и Петербурга, но и из глубокой российской провинции. Ежегодно число учащихся составляло несколько сотен человек. Школа просуществовала до 1906 г. и внесла свой вклад в подготовку кадров свободомыслящих специалистов.
Сложившаяся в России предреволюционная ситуация заставила М. М. Ковалевского и его единомышленников готовиться к предстоящим изменениям. Долговременное проживание во Франции, хорошее знание истории не могли не подтолкнуть их к мысли об использовании французского опыта, о перенесении в отечество ряда западноевропейских общественных институтов, в том числе и масонства. Наблюдая ту положительную роль, которую играло «королевское искусство» в общественно-политической и культурной жизни Третьей республики, соратники Ковалевского посчитали, что аналогичную роль оно сможет сыграть и на русской почве.
В 1904 г. Ковалевский и Роберти возобновили свое членство в «Космосе» и вплотную занялись подготовкой российских масонских кадров, опираясь прежде всего на круг преподавателей своей школы. Со своей стороны, французские масонские ордена, проявляя естественные для каждой общественной организации стремления к расширению ареала своей деятельности, повышению собственного авторитета, увеличению численности адептов, охотно открыли двери своих храмов русским братьям.
16 мая 1905 г. в ложе «Космос» прошел посвящение в масонство Александр Валентинович Амфитеатров (1862–1938) – выходец из известной семьи русских православных священников. В его роду митрополит Киевский и архиепископ Казанский, профессора Киевской и Вифанской духовных академий[111]. Отец Амфитеатрова был протоиреем московского Архангельского собора, известным проповедником, автором трудов по ветхозаветной истории, представителем, по характеристике своего сына, тех священников, «из которых выходили энергичные западники, энтузиасты поступательного прогресса человечества»[112]. По матери Амфитеатров был племянником известного профессора политической экономии Московского университета А. И. Чупрова. Отец и дядя были друзьями, их совместный круг чтения включал произведения Бокля, Милля, Маколея, О. Тьери. Путем самообразования они выучили французский, немецкий, английский языки. По определению писателя, А. И. Чупров был «одним из самых последовательных, убежденных и бесстрастных… позитивистов, каких только имела европейская наука»[113]. Единственной религией профессора была вера в человечество и любовь к человеку. По политическим убеждениям он был либералом-конституционалистом.
После окончания московской гимназии Амфитеатров в 1880–1885 гг. учился на юридическом факультете Московского университета. Здесь он слушал лекции своего дяди А. И. Чупрова, В. О. Ключевского, С. А. Муромцева, но особенно большое впечатление на него произвел М. М. Ковалевский, яркий портрет которого был воспроизведен им в одном из произведений. Но Амфитеатрова больше науки в студенческие годы влекла сцена. Он учился пению, брал уроки у московской знаменитости Александровой-Кочетовой и у итальянских специалистов. После окончания университета, вопреки желанию родных, Александр отказался от юридической практики, уехал в Тифлис, где пропел два года вторым баритоном в местном оперном театре. Однако его сценическая карьера не сложилась, что, впрочем, вполне компенсировалось литературным дарованием и известностью[114]. Он стал крупным журналистом, одним из самых популярных русских писателей конца XIX – начала XX в. Его литературная и публицистическая деятельность носила ярко выраженный общественный характер. В 1902 г. за публикацию в газете «Россия» фельетона «Господа Обмановы» – сатиры на царствующий дом – Амфитеатров был подвергнут административной ссылке. По возвращении из нее он начал сотрудничать в газете «Русь», имевшей огромный успех у публики и, естественно, подвергавшейся административным взысканиям. В конце концов газета была запрещена за публикацию «Стихарей», где в форме торжественных церковных песнопений высмеивались черносотенцы, министры, царская семья. Амфитеатрову была запрещена журналистская деятельность, что вынудило его эмигрировать. В эмиграции писатель преподавал в Русской высшей школе общественных наук в Париже, читая там курс античной истории. Он был активистом школы, предлагал меры по улучшению ее работы[115]. В 1906 г. Амфитеатров издавал журнал «Красное знамя», в программе которого были заложены идеи борьбы с самодержавием, пропаганды парламентской республики, федеративного устройства, бессословности, женского равноправия[116]. В первом, апрельском номере журнала, вышедшего в Париже, была опубликована статья А. М. Горького «Не давайте денег русскому правительству», содержащая призыв не финансировать борьбу царизма с революционным движением в России. В 1910–1911 гг. Амфитеатров пытался издавать журнал «Современник», в 1913–1914 гг. – литературные сборники «Энергия». В 1916 г. писатель после данного ему в честь 300-летия дома Романовых разрешения возвратился в Россию и стал сотрудником газеты «Русская воля». 22 января 1917 г. он опубликовал материал под названием «Этюды», где в форме криптограммы охарактеризовал политику министра внутренних дел А. Д. Протопопова как «безумную провокацию, ведущую страну к революционному урагану»[117]. За это автор был снова сослан, но начавшаяся Февральская революция освободила его.
Причины своего вступления в орден писатель изложил в статье «Мое масонство», опубликованной в рижской эмигрантской газете «Сегодня» от 6 июля 1930 г. Данная публикация неоднократно подвергалась анализу исследователями масонской проблематики[118], что избавляет от необходимости лишний раз останавливаться на этом источнике. Отметим только, что здесь было выделено влияние М. М. Ковалевского: «он меня „перемасонил“», стремление к защите орденом в случае преследования со стороны царского режима за свою общественно-политическую деятельность, романтический интерес, расчеты революционно-политической тактики. Отрицая необходимость обряда, насмешливо называя его «журавлиными танцами и азбукой для глухонемых», писатель, тем не менее, в ряде случае считал его «серьезно-ответственным». Активно работал Амфитеатров в ложе в течение 1905–1907 гг., о чем свидетельствуют документы, отложившиеся в РГАЛИ