Скрывающийся должен всегда помнить важнейшие правила и следовать им: избегать больших дорог, идти с проводником, знать точный адрес надежных людей. Остановка в деревне или маленьком городке особо опасна, потому что чужой человек там всегда заметен. Другие опасности — это еда и сон. С последним связан самый большой риск. Поесть можно довольно незаметно, на ходу, некоторое время можно вообще не есть. Отложить сон надолго невозможно, наступает момент, когда организм не может обойтись без сна, человек может заснуть на ходу, и тогда он совершенно беззащитен. Самый сильный, выдержанный и опытный боец во сне беспомощен, как ребенок. Надежное место для сна — важнейшее требование безопасности беглеца.
В Англии имелись сотни имений и владений Ордена тамплиеров, где беглецы, безусловно, получали помощь и содействие своих семей и друзей, где им было обеспечено надежное и безопасное укрытие либо в домах, либо в ближайших окрестностях. Друзья и близкие, конечно, были основным источником сведений, давали изгнанникам пищу и приют, устраивали им ночлег в сараях, амбарах, охотничьих домиках. Там же беглецы получали важные для них новости, возможность передохнуть, план дальнейшего движения, запасы еды и немного денег на дорогу, а также дружеское участие, без чего опасный путь делается еще труднее.
В следующем пункте он использовал условный сигнал или знак, на который должен откликнуться надежный человек и кому путник может без опаски открыться. Немного позже лолларды, прячась от преследования церковников, использовали пароль-фразу: «Выпьем, братцы, из одной кружки». Масоны разработали еще более сложную систему условных фраз, ответов и контрольных вопросов. «Главный сигнал о помощи», представлявший собой обращение за помощью к любому брату, который может услышать слова, посланные в темноту, где человека просто не видно, или человеку, смотрящему в другую сторону, был следующим:
— Боже, нет ли тут кого, кто помог бы сыну вдовы?
На это должен был последовать стандартный отзыв:
— Вы путник?
— Да, я в пути.
— Куда направляетесь?
— С запада на восток.
Такая система скрытой проверки и идентификации была очень важна, а порой абсолютно необходима для беглеца, ищущего безопасного места, где бы он мог остановиться, обосноваться и начать новую жизнь. Разумеется, в этой системе передачи и приема условных сигналов должны участвовать единомышленники, друзья, к кому можно отнестись с полным доверием, доброжелатели, готовые идти ради него на риск и участвовать в общей тайной деятельности.
Тамплиеры, конечно, имели все условия для разработки и использования тайных знаков и сигналов, знали они также, что эта система работоспособна, когда все ее элементы унифицированы, когда каждый знак и звук точен и не имеет вариантов. Эти сигналы должны были стать известными всем и каждому члену ордена после того, как они были продуманы и разработаны узкой группой руководителей. При том, что большинство пользователей сигналов были неграмотными, их закрепление происходило путем механического заучивания и повторения.
Когда такая система сигнализации и оповещения разработана, очень важно, чтобы она была доведена до сведения тех и только тех лиц, которые пользуются абсолютным доверием. По правилам тех времен в подкрепление доверия требовалось принести клятву, связанную с угрозой применения земных наказаний и Божьего гнева в случае нарушения этой клятвы. Примером такой клятвы могут служить условия соглашения, заключенного между Филиппом IV и архиепископом Бордоским об избрании очередного главы Римской католической церкви. Архиепископ поклялся самой суровой священной клятвой, какую только можно придумать, но этого Филиппу показалось мало, и он потребовал от архиепископа дать ему в заложники своих братьев и племянников, чтобы наказанием в случае нарушения клятвы стала смерть всех мужчин семьи архиепископа. Такие клятвы давались не только в высших кругах королей и высшего духовенства. Следы подобных клятв сохранились в народных преданиях, а английские дети до сих пор, обещая хранить в секрете какие-то ребяческие дела, чертят крест на левой стороне груди, говоря: «Крест на сердце пусть покарает меня смертью». Смысл состоит в том, что если я нарушу тайну, то должен умереть, и это будет справедливо. В случае же с беглыми тамплиерами предательство могло иметь результат горше смерти, значит, и наказание должно было быть ужасным. Как пример можно привести многократно обсуждавшуюся клятву третьей степени Мастера-масона, когда он говорит, что пусть тело его сына будет разрублено на две части и сожжено дотла, если он нарушит свою клятву. Эта клятва верности обещанию выглядит чудовищной, но вряд ли она покажется таковой, если ее нарушение грозит отправить доверившегося на недели и месяцы нечеловеческих страданий на дыбе, которые закончатся сожжением заживо на костре.
Годы, истекшие с первых арестов тамплиеров в 1307 г. и до окончательного роспуска ордена в 1312 г. представляют собой достаточное время, чтобы превратить подпольную систему взаимопомощи в тайную организацию, готовую принять пополнение в виде разного рода беглецов и гонимых, в том числе бежавших из мест заключения. Некоторые тамплиеры вступили в Орден иоаннитов, как того хотел папа, многие тамплиеры-священнослужители ушли в другие монастыри, но это не исключало их участия в новом тайном обществе, посвятившем себя помощи братьям, что становится естественным после того, как горячка и паника проходят.
Переживший неволю, страх и ужас, вынужденный прятаться, утративший свое прежнее положение в обществе и даже собственное имя, беглец, оказавшись наконец в полной безопасности, думает о тех, кто заставил его пережить все это. На место страха приходит ненависть, на место паники — желание отомстить.
Беглые тамплиеры, сбежавшие от преследования на кораблях, имеют особую историю. Осталось неизвестным, что стало с кораблем, на котором Жак де Моле прибыл в Марсель. Нет сведений и о судьбе восемнадцати кораблей ордена, стоявших на рейде в Ла-Рошели во Франции, и о других судах тамплиеров, бросивших якоря в Лондоне и других морских портах Англии. Тамплиеры, бежавшие на судах, получили двойное преимущество: у них были жилье и способ добывать пропитание. Пиратам и корсарам Средиземное море давало широкое раздолье для деятельности: на его берегах были сотни разных государств, провинций, городских республик и островных общин. Многие из кораблей тамплиеров были галерами, идеальными кораблями для пиратства: корабль, попавший в штиль, — легкая добыча для военной галеры. Нападать на боевые корабли пираты не осмеливались; целями грабежа чаще становились рыболовецкие и каботажные суда, совершавшие местные перевозки вдоль берега, но их приходилось выслеживать. Самыми выгодными объектами были прибрежные населенные пункты, успех нападения на которые зависел от их размеров и сил пиратской команды. После уборки урожая наступал настоящий сезон пиратских набегов на прибрежные села. Выгодной добычей считался захват в плен людей; если похищенный был богат, за него можно было получить хороший выкуп, а прочие шли на невольничьи рынки Туниса и Александрии.
Бесследное исчезновение тамплиерских кораблей и их команд поневоле связывается с другой загадкой, касающейся уже франкомасонов. Когда член масонской ложи получает степень Мастера, к нему обращают такие слова: «Эта степень делает тебя братом пиратов и корсаров». Эта странная фраза лишена всякого смысла, если масоны ведут свое происхождение от средневековых каменотесов и строителей. Упоминание пиратов не имеет решительно никакого объяснения, и я не встречал ни одного масона, который хоть сколько-нибудь вразумительно мог истолковать его смысл.
Однако есть одна масонская легенда, которую нередко можно услышать в разных пересказах. В 1813 г. масон-капитан торгового корабля «Оук» был захвачен пиратами. В минуту отчаяния он провозгласил «Главный сигнал о помощи» Мастера-масона. Сигнал опознал главарь шайки пиратов. Он вернул капитану все отнятое имущество и отпустил его с миром. Больше того, пират дал ему узелок с матросскими сухарями. Этот узелок до сих пор хранится в масонской ложе Дружбы (№ 137) в английском городе Пуле. А достойный пират известен в масонской истории под именем Жака де Бона.
При всей интриге и романтичности этой истории она все же не проливает свет на то, почему масон, получивший степень Мастера, делается «братом пиратов и корсаров». Однако возможная связь беглых членов ордена со свободными масонами приобретает смысл, если учесть, что тамплиеры на берегу были действительно кровными братьями тех, кто увел свои корабли в море и стал флибустьерами.
Моментов, связывающих тамплиеров и масонов, становится по мере размышления все больше. Всякий беглый тамплиер после ареста подлежал пыткам для добычи у него признания в причастности к ереси, а всякий, помогавший ему советом или делом, мог понести серьезное наказание, быть отлучен от Церкви, лишен имущества. При таком положении вопрос доверия и открытости был для обеих сторон вопросом жизни и смерти. Если человек, открывая свое имя, ставил на кон свою жизнь, то какая клятва и угроза каким наказанием могли гарантировать ему безопасность и уверенность, что ничего ужасного с ним не произойдет? Беглые тамплиеры крайне нуждались в правилах, подобных заветам Старой хартии масонов, согласно которым «масон не вправе раскрывать тайны человека, которая может стоить ему потери имущества и самой жизни». Для попавших в беду тамплиеров именно это условие было жизненно важным, тогда как для средневековых каменщиков-строителей вряд ли оно имело какой-то смысл. Какая тайна могла быть в профессии средневекового каменщика, раскрытие которой угрожало его жизни и имуществу? Особые приемы обращения с резцом? Формула расчета несущей способности фундамента? Однако если имеется в виду тайна брата — беглого тамплиера, то раскрытие ее действительно было чревато опасностью для жизни и имущества беглеца. Но каким образом правила, жизненно необходимые тамплиерам, были перенесены в ритуалы масонов?