На конгресс, однако, съехались представители далеко не ото всех масонских лож; между прочим, не было представителей от шведских лож; но все-таки съехались депутаты от Германии, Франции, Италии и России. На этом конгрессе поднялись очень сильные возражения против попыток связать масонство со средневековыми духовно-рыцарскими орденами. Член конгресса Диттфурт (из Вецлара) заявил, что «целью ордена не должно быть возрождение системы тамплиеров, что было бы смешно и ребячески, в то время, когда просвещенный монарх занят уничтожением еще существующих орденов30; точно так же было бы пустой мечтой надеяться достигнуть через тамплиерство обладания сверхъестественными силами. В конце концов, однако, решено было сохранить связь с Орденом тамплиеров, но только на высшей ступени масонской иерархии, в последнем «классе» масонства, которому было передано управление низшими орденскими степенями и который получил название «рыцарей благотворительности» (Ritter der Wohltatigkeit), но при этом «всем префектурам и провинциям было предоставлено не делать из этой степени никакого употребления, нисколько не вредя этим своим связям с целым».
Система высших степеней была, таким образом, сохранена на Вильгельмсбадском конгрессе, и во главе преобразованного ордена был поставлен прежний начальник — герцог Фердинанд Брауншвейгский, но связь с тамплиерами уже не навязывалась так энергично, как это делалось прежде; трезвые голоса некоторых членов Вильгельмсбадского конгресса (главным образом Диттфурта) возымели свое действие. Во всяком случае, этот конгресс был первым шагом к очищению ордена от погони за высшими степенями и тайными знаниями. «Строгий чин» после этого был распущен (его заменили «рыцари благотворительности»), и только жалкие остатки его продолжали кое-где прозябать до смерти герцога Фердинанда (1792). После его смерти и они исчезли.
«Строгий чин» был далеко не единственной масонской организацией, в которой получили полное извращение масонские принципы равенства и свободы. Ему в этом отношении не уступала так называемая шведская система. В Швеции система высших степеней зародилась в середине XVIII в. под французским влиянием31, но шведскому масонству первоначально была совершенно чужда мысль о связи масонов с тамплиерами; здесь первоначально получила распространение идея Рамзея о происхождении масонства от другого средневекового ордена, именно иоаннитского, и только позднее (около 1760 г.) в качестве надстройки над семью степенями появились и тамплиерские степени. В сущности, в этом шведском масонстве не было ничего оригинального, и оно само несколько позднее подверглось очень сильному влиянию немецкого «Строгого чина»; но в Германии тогда было в большой моде искать «истинного» и «подлинного» масонства за границей; по привычке всех мистиков немецкие масоны думали, что настоящее знание может прийти к ним только издалека и что хранителями истинной мудрости могут быть только иноземцы. Неудивительно поэтому, что «шведская система» в скором времени легла в Германии в основу одной из наиболее распространенных масонских организаций, хотя, конечно, на германской почве эта «шведская система» заключала в себе очень много чисто немецкой примеси.
Зарождение и развитие этой «шведской системы» в Германии связано с именем Иоганна-Вильгельма Элленбергера, который позднее принял имя фон Циннендорфа и известен в истории масонства именно под этим именем. По образованию он был медиком и обнаружил в этой области такие успехи, что в 1765 г. 34-х лет от роду был поставлен во главе всего медицинского дела в Пруссии. Еще в очень молодых годах он обнаружил влечение к масонству, причем его особенно привлекали такие системы, как Клермонтский капитул, шотландские ложи и «Строгий чин». Он примыкал к этим системам поочередно, но быстро из них уходил, потому что не получал от них тех высших, таинственных знаний, которые ожидал получить. Прочнее оказались его связи со шведским масонством. Он вступил в сношения с одним из самых деятельных шведских масонов Эклефом, и последний прислал в Германию через масона Баумана разрешительный патент и инструкцию для открытия там новой масонской организации по образцу шведской. Впоследствии Великая ложа Швеции в лице своего главы герцога Зюдерманландского признала, что патент Эклефа был выдан им без ее разрешения и согласия, и отказалась признать за ним законную силу. Но Циннендорф был глубоко убежден (по крайней мере сначала) в правомочиях Эклефа, равно как и в том, что в Швеции сохранилась самая древняя и самая истинная форма масонства; поэтому он не пожалел издержек, чтобы получить в свои руки переданные Экле-фом Бауману бумаги. Когда они, наконец, попали в его руки (после целого ряда трудностей), он энергично принялся за основание в Германии масонских лож по шведскому образцу; благодаря его стараниям в Германии уже к 1770 г. было около 12 таких лож; в том же году Циннендорф основал для объединения всех этих лож «Великую Земскую ложу всех каменщиков Германии» (Grosse Landesloge aller Freimaurer von Deutschland). Цин-нендорф обладал большой энергией и настойчивостью, но был крайне властолюбив и неразборчив в средствах: он не терпел соперников, и ему хотелось, чтобы под его властью объединились все масонские организации Германии. «Строгий чин» был одним из его самых серьезных конкурентов во влиянии на немецких масонов, и поэтому Циннендорф, который одно время дружил с Гундом, теперь обрушился на него с величайшим ожесточением и объявил «Строгий чин» за «пустой обман» и за «бессмысленное фантазерство, не имеющее ничего общего с масонством». Циннендорф добивался того, чтобы Великая ложа Англии признала «Великую Земскую ложу» единственной великой ложей в Германии, благодаря чему все масонские организации Германии должны бы были подчиниться ей; на короткое время ему действительно удалось добиться этого признания от английских властей масонства, но уже в скором времени Великая ложа Англии, убедившись, что далеко не все германские ложи признают над собой главенство «Великой Земской ложи», взяла свой патент обратно (1786). Властолюбие Циннендорфа как нельзя лучше характеризуется возбужденным им перед прусским правительством ходатайством, чтобы «Великой Земской ложе» было предоставлено право цензуровать все масонские сочинения и даже газетные статьи, появляющиеся в Пруссии. Но на это не пошло даже правительство Фридриха II, который вообще относился к «Великой Земской ложе» очень сочувственно и даже принял звание покровителя этой ложи. В управлении подчиненными ей ложами «Великая Земская ложа» обнаруживала еще более авторитарные тенденции, требовала к себе еще более слепого подчинения, чем «Строгий чин». Обязанность учеников, например, заключалась только в том, чтобы «повиноваться и молчать». Но Циннендорф умел возбудить к себе доверие и убедить других, что основанная им система действительно обладает высшими знаниями, которые открываются на высших орденских степенях. Та система, которая была заимствована Циннендорфом от Эклефа из Швеции, была как нельзя более рассчитана на поддержание таких честолюбивых иллюзий. По количеству орденских степеней, каждая из которых должна была открывать ее обладателям все новые и высшие знания, она далеко превышала другие немецкие степени. За обыкновенными ложами (St. Iohannisloge) с тремя ступенями (ученика, товарища и мастера) следовали шотландские ложи с двумя степенями (ученика-то-варища св. Андрея и мастера св. Андрея) и капитул с 4-мя степенями (рыцарей Востока, рыцарей Запада, доверенных Св. Иоанна и доверенных св. Андрея). Над этими девятью ступенями поднимались еще три степени «архитектов», или «рыцарей и командоров красного креста», которым было вверено управление орденом. Во главе же всего ордена стоял Ordensmeister с титулом Викария Соломона, который был высшей инстанцией в делах веры и ритуала и обладал решающим голосом по этим делам, и Гроссмейстер, который ведал дела внешнего управления орденом.
В основе орденского учения лежала своего рода христианская мистерия, которая являлась тайной не только для лиц, посторонних масонству, но и для низших степеней ордена и открывалась только тем, кто вступил уже в члены «шотландских лож». Мистерия эта заключалась в том, что Христос, помимо известного всем учения, изложенного в Евангелиях, сообщил избранным из своих апостолов некоторые тайные звания, которые затем, передаваясь преемственно, перешли к клирикам тампли-ерского ордена, а от них и к современным масонам шведской системы. Начатки этих таинственных знаний ведут еще из дохристианского времени; ими обладала иудейская секта ессеев, в кругу которых воспитывался и провел большую часть своей жизни Христос. Он заимствовал, отчасти, свою мудрость от этой секты, но, конечно, значительно углубил и расширил ее своею божественною мыслью. Придавая такое огромное значение самой личности Христа в выработке масонской мудрости, Цин-нендорф и его последователи считали возможным сообщать ее только христианам; только христиане, думали они, достойны воспринять тайные заветы великого Учителя, и только христианский дух способен развить их во всей их сокровенной силе.
Одно время было в большой моде возлагать ответственность за все извращения масонства на иезуитов; этот орден считали всемогущим и думали, что иезуиты, втираясь в среду масонов, заражали этот орден своим духом честолюбия и нетерпимости, своими авторитарными замашками, своею неразборчивостью в средствах. Теперь можно считать доказанным, что роль иезуитов в этом отношении была более чем преувеличена, потому что все эти отличительные черты немецкого масонства развились без участия иезуитов, в силу тех внутренних условий возникновения и развития немецкого масонства, о которых мы говорили в начале нашей статьи. Но, тем не менее, невольно напрашиваются некоторые черты сходства в организации и духе немецкого протестантского масонства и католической церкви, а особенно иезуитского ордена. В отношении к шведской системе на это сходство указал даже и такой защитник просветительского и филантропического значения масонства, как Findel. «Эта система, — пишет Findel