32, — по духу, привычкам, приемам языка, учреждениям, истории и преданию представляет собой совершенное отражение католической церкви. Общим с последней у нее является дух исключительности (она хочет быть единственной обладательницей истинного масонства) и дух властолюбия. С иезуитским орденом ее сближает деление всего земного шара на орденские провинции; с католической церковью — иерархия рангов и достоинств (низшее духовенство — ложи Св. Иоанна, деканат — шотландские ложи, епископы — капитул, папа — Ordensmeister) и духовная титулатура... С католической церковью у нее общая слепая вера в авторитет и цензурные предписания, отвращение от прессы и от свободного исследования, духовное рабство и отупение ее членов. Подобно католической церкви и иезуитскому ордену шведская система желает добиться повсюду политического влияния и стремится к тому, чтобы подчинить себе высшую государственную власть».
В этом последнем отношении, однако, нужно внести очень существенную поправку: последователи шведской системы, как и другие масоны, стремились проникнуть ко дворам владетельных особ, но при них они играли не господствующую и направляющую роль, а служебную и подчиненную. Руководителями государственной политики им никогда и нигде не удавалось быть. Их успех всегда был связан с расширением и покровительством какой-нибудь владетельной особы. Так, деятельность Цин-нендорфа только тогда стала на твердую почву, когда ему удалось приобрести расположение принца Людвига Георга Карла Гессен-Дармштадтского, принявшего в начале 70-х годов выбор в Гроссмейстеры «Великой Земской ложи». В самой Швеции эта масонская система получила особенное распространение только с тех пор, как во главе Великой шведской ложи стал герцог Зюдерманландский (с 1774 г.); когда же этот герцог усомнился в законности полномочий Циннендорфа, то для последнего это оказалось чрезвычайно опасным ударом, от которого он не мог оправиться до самой своей смерти. Так, влияние «Великой Земской ложи» колебалось в зависимости от милости и расположения сильных мира сего, не оказывая в то же время хоть сколько-нибудь заметного воздействия на практическую политику и на государственную власть того времени.
С католической церковью шведскую систему сближает и сложная символика, соединенная с торжественным ритуалом, которая была в ней принята. В качестве символов в «Великой Земской ложе» и в ее отделениях были приняты корона, которая указывала на высшую мудрость ее членов («корона является украшением мудрости»), меч, который символизировал высшую власть руководителей ложи в сравнении с другими масонами, крест Св. Андрея, потому что Христос призвал Андрея первым в свои ученики, шпоры, знамя и т.п. Эти символические знаки вручались членам ордена с необычайно торжественными и напыщенными церемониями, которые в конце концов стали противны им самим. «Во мне возбуждают досаду все эти бесполезные и отчасти смешные церемонии, которые запутывают разум, губят время и приводят к ошибкам», — писал в 1802 г. Як. Мумсен, занимавший в конце 70-х годов XVIII в. очень видное положение среди масонов шведской системы. К тому же в очень скором времени для многих из членов стало ясно, что никакими особенными знаниями шведская система не располагает и что все ее обещания открыть какие-то высшие тайны — лишь недостойная игра. «Меня обманули, — писал к Мумсену другой масон, тоже примыкавший к шведской системе, — за одиннадцать лет я мог бы получить ближайшие знания о том месте, где должна находиться тайна, и узнать об его неизвестных стражах; но и теперь я знаю только то, что (наши) акты. были не чем иным, как шутовской игрою. Да и как может оказаться добрая тайна в руках стражей, которые прячутся сами, скрывают свое происхождение, а еще больше свое учение?..»
Несмотря на все это, искания мистических знаний в тогдашней Германии были настолько распространены, что круг влияния «Великой Земской ложи» до самой смерти Циннендорфа, последовавшей в 1782 г., все более расширялся. Подчиненные ей ложи возникали в Австрии, Силезии, Померании, Саксонии, даже в России. В 1778 г. под ее управлением находилось уже 34 ложи. Но ее притязания шли далеко дальше ее действительного влияния. В согласии со своим громким титулом «Великой Земской ложи всех каменщиков Германии» она хотела быть единственной великой ложей в немецких землях; но на ее пути стояли две другие ложи, которые также носили название великих; это были, во-первых, уже известная нам берлинская ложа «Zu den drei Weltkugeln» и «Великая земская ложа Пруссии», сначала находившаяся в подчинении у ложи «Zu den drei Weltkugeln», но потом отделившаяся от нее; в честь своего Гроссмейстера герцога Эдуарда Августа Йоркского (брата английского короля Георга III) она звалась иначе — «Royal York». Одно время (правда, очень короткое — 1774—1776 гг.) признавала над собой власть «Великой Земской ложи», но потом отделилась от нее, подобно тому, как раньше она сделала это по отношению к ложе «Zu den drei Weltkugeln». Эти две ложи стояли на пути к могуществу для «Великой Земской ложи», и она повела с ними решительную войну. Она отказалась признать «Royal York» за великую ложу, потому что «было бы несогласно с конституцией древнего и достопочтенного ордена в стране, где уже существует “Великая Земская ложа”, — учреждать другую». Несмотря на то, что берлинская ложа «Zu den drei Weltkugeln» была старее ее, она объявляла себя самой древней из масонских лож в Германии и требовала безусловного повиновения себе со стороны других лож. После смерти Циннендорфа история шведской системы в Германии представляет собой недостойный спор из-за первенства с другими ложами, полный скандальными взаимными разоблачениями. Когда после Вильгельмсбадского конгресса в немецком масонстве появились реформаторские стремления и оно обнаружило стремление хоть отчасти освободиться от прежнего духа властолюбия и погони за мистическим знанием, эти реформаторские попытки совершенно не коснулись «Великой Земской ложи», и она даже обрушилась с жестоким осуждением на те ложи, которые заразились «реформационным духом нового столетия». Только уже в XIX в., когда во главе «Великой Земской ложи» стал фон Кастильон, она отказалась от своих исключительных притязаний на главенство и в 1810 г. заключила с двумя другими великими ложами ферейн «для поддержания законности в немецком масонстве». Этот ферейн заключал в себе Гроссмейстеров всех трех великих лож и носил название «Freimaurer Verein der drei Grosslogen zu Berlin».
Ни в одном из вышеизложенных масонских направлений мистицизм не доходил, однако, до таких крайностей и до столь резко выраженного обскурантизма, как в розенкрейцерстве. Создателем ордена розенкрейцеров считается (в настоящее время трудно сказать — справедливо или нет) Иог. Вал. Андреи, автор основной легенды розенкрейцерства, появившейся в 1014 г. под названием «Fama Fraternitatis»33. В этой красиво составленной легенде рассказывается про жившего в XIV и XV вв. рыцаря Христиана Розенкрейца; он много путешествовал по Востоку, побывал в Дамаске, и в Египте, и в Испании, и по возвращении в Германию основал там «братство Розенкрейца» (но не «Розового Креста», как позднее говорили)34. Братство это, состоявшее из немногих членов, стремилось к церковной реформе, и члены его должны были жить по заветам Библии; они являлись хранителями тайных знаний, переданных Адаму после его падения и применявшихся Моисеем и Соломоном; к изготовлению золота они относились с пренебрежением, потому что знали «тысячи лучших вещей».
В XVII в., в сущности, ордена розенкрейцеров еще не образовалось. Желающих вступить в него, правда, было довольно много, и они объявляли о своем желании, но не получали никакого ответа. Тех, кто считал себя членами братства, было очень немного; один из них (Julianus a Campis) сознается (1615), что ему удалось во время его путешествия найти только трех розенкрейцеров. Это показывает, что ордена в то время еще не было, а были только отдельные лица, признававшие себя розенкрейцерами, жившие в разных местах Европы и никогда не сходившиеся вместе. Лейбниц, которому хотелось напасть на след розенкрейцерства, в конце концов стал прямо отрицать его существование. Из-за своей неуловимости розенкрейцеры даже получили в XVII в. насмешливое прозвище «невидимых». Это, конечно, создавало большой простор для шарлатанских проделок разного рода авантюристов, которые называли себя розенкрейцерами и пользовались таинственной репутацией этого ордена для того, чтобы морочить публику (например, Иреней Агност35). Это не мешало, однако, тому, что в течение всего XVII в. братство розенкрейцеров по существу оставалось фикцией.
Розенкрейцеры оживают только в XVIII в. В 1710 г.36 появляется сочинение силезского пастора Самуила Рихтера: «Теоретико-практическая теофилософия — истинное и совершенное приготовление философского камня братства из ордена Злато-Розового Креста». В этом сочинении уже дается довольно детально разработанный (в 52 пунктах) статут братства, причем, как позднее в масонском ордене, от членов братства требуется безусловное послушание. Тем не менее, до самых 50-х годов XVIII в. о розенкрейцерстве, как о действительно существующем ордене, еще ничего не слышно, и впервые оно дает себя знать заметным образом только в начале второй половины этого века, когда общества розенкрейцеров возникают во Франкфурте-на-Майне (1757) и в Праге (1761). По-видимому интерес к розенкрейцерству увеличился в это время в Германии под влиянием незадолго появившегося там масонства. По крайней мере, оно распространяется параллельно с успехами масонства и в скором времени сливается с ними, превращаясь в одно из его подразделений. Во второй половине XVIII в. розенкрейцеровские кружки быстро распространяются по всей Германии: они появляются в Силезии, Оберлаузице, Вене, Берлине, Гамбурге, Потсдаме, Лейпциге, Нюрнберге, Мюнхене, Аугсбурге, Штуттгарте и других местах. Особенно большое значение как центр розенкрейцерства получила с 1775 г. Вена: она стала средоточием для розенкрейцеров Австрии, Венгрии, Баварии, Виттенберга и Польши. Интерес к розенкрейцерству был настолько велик и оно распространялось настолько быстро, что одно время можно было опасаться поглощения им других масонских организаций. Этот исключительный успех объяснялся не одним только покровом тайны, который окутывал происхождение и управление этого ордена (его вожди, конечно, скрывались в неизвестности и не объявлялись даже для самих членов ордена); игрою в таинственность в XVIII в. было уже трудно кого-либо удивить, и на таинственной древности происхождения уже в достаточной степени сыграли такие системы, как шведская и «Строгий чин». Розенкрейцеры больше всего привлекали к себе теми обещаниями чудес, той алхимической и каббалистической фантасмагорией, на которые были так падки люди XVIII в. Большинство розенкрейцерских сочинений XVIII в. наполнены алхимическими бреднями о философском камне и жизненном эликсире, который поддерживал бы вечную молодость, оккультными мечтами об искусстве вызывать души умерших и вступать в сношения с чертями и духами и даже практическими наставлениями по части чудес, — вроде того, как можно делать крабов из падающей дождевой воды и как приготовлять цыплят из вареных яиц. Розенкрейцеры с величайшим усердием рылись в сочинениях Парацельса, Як. Бема, в еврейской Каббале, в философии гностиков и неоплатоников, в пифагорействе и со скрупулезной тщательностью выискивали во всем этом частицы оккультных знаний. Получалась бессмысленная теософическая