женствует посвящаемый слову Великого мастера, когда с него требуется клятва на Священном Писании, ибо глаза у него заграждены повязкой земных страстей, заблуждений, мешающих видеть Священную Сокровищницу Премудрости, книгу слов Божьих. Но как только будет дана им клятва, как доказательство святой веры в Провидение, на этой, лишь чувствуемой, таинственной, неведомой книге, — повязка спадает, и он уже различает окружающее; он сознает позор зла и святость добра. Наконец, дают ему узреть полный свет, причем он видит, что вся слава земли преходит, яко дым; видит все строение храма премудрости, постигает тайну бытия, тайну жизни и смерти и сопричисляется к сонму избранных, просветленных духов в недрах непреходящего блага».
Секретарь читает заявление о доступе в Орден и принятии новопосвященного, который с удивлением слышит, что в «лето-писи»[44] Ордена занесена вся его прежняя жизнь. «Ни одна черта жизни человеческой, ни мысли, ни деяния его — не возмарает-ся из Великой книги бытия, — говорит секретарь. — Все в ней записано».
Секретаря сменяет ведущий обряда. Он вручает принятому белый кожаный запон как знак, что профан вступил в братство каменщиков, созидающих великий храм человечества; неполированный серебряный мастерок, «ибо отполирует его прилежное употребление при охране сердец от нападения расщепляющей силы пороков»; пару белых мужских перчаток — в напоминание того, что лишь чистыми помыслами и непорочной жизнью можно надеяться возвести храм премудрости; пару женских перчаток ведущий обряд предлагает передать избраннице сердца, непорочной женщине. «Иные, по невежеству или недальновидности, не усматривают в сем обряде сокровенного смысла, — говорит ведущий обряд, — но я вам, любезный брат, должен сказать: вам надлежит избрать себе сотрудницу, подругу, обручиться ей яко невесте, сочетаться чистым и священным браком с премудростью, с небесной девой Софией. Да будет она вам неразлучной спутницей[45], единою вашею избранницею».
И Мастер стула, и вития говорят речи, красивые речи о трех великих столбах, на которых держится храм премудрости. Они говорят о мудрости, силе и красоте. Говорят о безмерной любви ко всему человечеству. «Тьму победим светом!» — восклицает Великий мастер, и трижды три раза, в знак общности мыслей, аплодируют братья. Стройный хор братьев гармонии под звуки музыкальных инструментов, негромкими торжественными голосами успокаивает страсти. Ясные мысли претворяются в неясные грезы.
«Чувство истины живое
Вас в священный храм влекло;
О, стремление святое!
Сколь ты чисто, сколь светло!
Разгони пороков мрачность,
Возроди любви прозрачность,
Ею в нас зажги сердца;
Да любовью воспаленны,
В ней согласно погруженны,
Воспоем всех благ Отца.
О, восторги несравненны,
Каковых не знает мир.
Чувства здесь любви бесценны
Устрояют светлый пир.
Здесь утехи без отравы,
Без раскаянья забавы
Льют отраду в нашу кровь.
Где же чувств таких приятство?
О, живи вовеки, братство!
Царствуй, царствуй в нас, любовь».
Хор поет, и братья вновь посвященные забывают мир:
«Порокам где ужасным
Всегдашний ставят пир,
Чтя титлом их прекрасным».
Такова голубая иоанновская ложа, первая ступень масонской лестницы. Цвет лазури, цвет неба — символ возвышенности стремлений, жажды духовного совершенствования; золото — благороднейший металл, и Вольные Каменщики избрали его как символ чистоты своих побуждений. Иоанновскому масонству лазоревый цвет был присвоен в 1734 г. в Англии. В иоанновских ложах французской системы, работавших у нас в России на рубеже XVIII и XIX вв., ленты мастеров были голубыми, запоны тоже обшиты и подбиты голубым. На прилагаемом рисунке изображена лента, которую носили через плечо (перевязь) мастера французской системы, где акация и звезды вышиты золотом, сама же лента — голубого шелкового муара. К концу ленты привешивались циркуль и наугольник. По объяснению риторов, лента изображала пояс зодиака, акация — солнце, так же как и буквы М.В., расшифровывавшиеся как Mac Benae, мастерское достоинство. Наконец, циркуль тоже изображал солнце, а наугольник — часть земного шара, освещенную солнцем. В пространстве между циркулем и наугольником надлежало искать истинных масонов: «Одеяния их не боятся света истины, солнечного света правды», — утверждал вития. На мастерский запон нашивались три голубые розетки, которые красиво расшивались теми же символами, как и перевязи. На запоне (см. рисунок) мы видим: солнце, луну, ветвь акации, циркуль и наугольник в установленном ритуалом соединении, мастерок и молоток, которые указывают, что запон принадлежит управляющему мастеру. В иоанновском масонстве вообще главными символами были: пламенеющая звезда, солнце, луна, треугольник, циркуль и наугольник, отвес, 24-дюймовый масштаб, линейка, пчелиный улей, мастерок, молоток, дикий и кубический камни, чертежная доска, гроб, слезы, золотой шнур, связанный кафинским узлом, светильники, столбы, лестница, мозаичный пол, шляпа, шпага, запон и перчатки. Все эти символы объяснялись посвящаемому при приеме его в ложу, и для большей наглядности обряда ведущий расстилал на полу перед новичком ковер, на котором были изображены все символы, заключавшие в себе сокровенный смысл степени. Не только иоанновская ученическая степень имела ковер, но и каждая степень, за весьма немногими исключениями, тоже. Однако обычай использования ковров, так же как и писаных обрядников, является позднейшим: первоначальное английское масонство не знало ковров; это было противно духу и смыслу орденских установлений, безусловно запрещавших открытие таинств пером, кистью и резцом. Но с течением времени ковры сделались достоянием различных систем и степеней, условно изображая идеально устроенную ложу с богатым и полным набором символических предметов. Изображать на ковре «совершенную» ложу было несравненно легче, чем устроить ее в действительности, а потому ковры, или, как их называли русские масоны, «Тапии», получили такое широкое распространение. До введения ковров «совершенная» ложа чертилась мелом на полу для каждого собрания, и по его окончании чертеж смывался; некоторые ложи ограничивались символическими предметами, изготовленными из дерева, меди, олова и т. п.; их расставляли в ложе в определенном порядке. Бывали ковры роскошные: по дорогому шелку они расписывались известнейшими художниками-масонами; были и весьма невзрачные, плохо отпечатанные на дешевой клеенке. Все зависело от усердия членов ложи и от их щедрости.
Перевязь мастерской степени (собр. Об. л. др. п.). T.C.
Остановлюсь на важнейших символах иоанновского масонства. Блистающая, или пламенеющая, звезда знаменовала «Дух», наполняющий всю природу, жизненную силу, ум, освещающий деяния масонов, направляющий их поиск на верный путь. «Наподобие Вифлеемской звезды, она указует путь к истине и символически представляет наше шествие к Зиждителю мира», — говорил ритор. Солнце изображало истину, мужество, правосудие, действующую силу; луна — чистую любовь, материю, при-роду[46]. «Без сих трех главнейших добродетелей — мужества, правосудия и воздержания (то есть чистой любви) имя Каменщика пустой титул, мыльный пузырь», — гласила масонская мудрость. Семь звезд означали «то эфирное жилище Премудрости, которое закрыто от глаз смертных небесною твердью». Под звездами подразумевались еще семь даров духа святого: премудрость, разум, совесть, крепость, наука, страх Божий и любовь. Взирая на светила дня и ночи, каменщик должен был помнить, что работа над самоусовершенствованием не терпит перерыва, а также то, что «служению человечеству он должен посвящать все часы скоротечной жизни». Во французской системе изображение небесных светил означало «силы и действия природы». Кафинским узлом связанный шнур был символом единения всех членов масонского Ордена: «В единении сила» — приветствовали друг друга братья во многих ложах. Мозаичный пол, «прекрасное основание масонской ложи, изображает богатство творения и божественных благодеяний так же, как переменчивый и неизвестный ход жизни, и разнообразные внешние отношения людей, которые по рождению и смерти все равны». Библия, слово Божеских законов для человечества, лежит открытая перед очами каменщиков, «дабы не могли они сказать, что заблуждаются от неведения»[47]. «По твердым правилам Высшей истины должен Каменщик располагать свои деяния; Библия — высочайший водитель». Три светильника (иногда их было трижды по три) означали Святую Троицу, или троичность, во всем существующем; иногда вместо отдельных светильников мы видим трехсвечник, который знаменует духовное начало и почитание Строителя мира в «чистоте эдемской, служение под законами Моисеевыми, освобожденными от идолопоклонства, и христианское откровение». Число светильников, ветвей на них и число зажженных свечей имело символическое значение; чем сложнее был ритуал посвящения, чем более пышный, тем больше свечей зажигалось.
Запоны 4 степеней: 1) товарищей иоанновских лож; 2) избранных товарищей андреевских лож (собрание В.В. Федоровского в Витебске);3) мастеров иоанновских лож (собр. Общ. любит. древн. письмен.);4) мастеров андреевских лож (Арх. Гл. воен. Суд. упр.). T.C.
Так, в «блистательном капитуле Феникса» в 1817 г. в одной зале горела восемьдесят одна свеча.
Масштабом проверялось, «соответствует ли деяние масонов законам вечных истин»; двадцать четыре деления масштаба соответствуют двадцати четырем часам суток. Каменщик всегда, во всякое время должен быть готов к служению страждущему человечеству, а тем более брату-каменщику. Наугольник — символ закона и совести, lignum vitae; уровень и отвес означали равенство, «ибо каменщики должны иметь единое правило и единый чин без всяких различий гордости и титулов, ибо добрые дела над всем счастьем мира превышаются».