Как сказано выше, Рожнецкому поручено было наряду с количественным усилением масонских лож качественное ослабление их, подчинение всего польского масонства видам и интересам правительства. Этой цели должен был служить внесенный Рожнецким в 1810 г. проект реформы демократической «конституции» 1784 г., сводившийся к подавлению автономных провинциальных и символических лож, к ограничению законодательных прав их депутатов и к подчинению этих лиц верховной власти Великого мастера; под председательством последнего предполагалось установить особое центральное учреждение — «Верховный совет» из семи членов, легче поддающийся правительственному контролю, чем Высочайший капитул, который, как известно, состоял из 27 членов и располагал только «догматическою» властью. Проект септемви-рата, выработанный Рож-нецким и поддержанный Новосильцевым, Главнокомандующим польской армией вел. кн. Константином Павловичем и наместником Царства Польского Заиончком и не встретивший возражений со стороны Великого мастера польского Востока Станислава Потоцкого, вызвал продолжительные раздоры и столкновения в среде польского масонства и очень содействовал возникновению так называемого «национального масонства», в котором нашли себе исход патриотические стремления значительной части польских масонов, с вполне понятным негодованием и с сильной тревогой отнесшихся к спроектированной Рожнецким олигархической реформе, которая подрывала самую сущность их дела и превращала польское масонство в простое орудие русского правительства.
Характерная черта национального масонства, основанного в 1819 г. майором IV линейного пехотного полка армии Царства Польского Валерианом Лукасинским, состояла в ограничении идеи человеческого братства, составляющего конечную цель обыкновенного масонства. Национальное масонство Лукасин-ского объединяло в духе мира и братства не весь род человеческий, а одних только поляков, допускало на первых порах только польское, национальное братство. Первоначальной целью масонского строительства была, согласно учению Лукасинского, одна только Польша, реставрация Польского государства в самых широких границах. И лишь после освобождения родины польские национальные масоны предполагали расширить круг своей деятельности на все славянство, а затем на все человечество. Масонские обряды символизировали одно только отечество; границами ложи была «великая горная цепь, два моря и две реки», то есть границы прежней Польши; «товарищи» собирались у «алтаря отечества, поврежденного сверху, но стоящего на прочном фундаменте», то есть в Польше, урезанной на Венском конгрессе, «поврежденной» сравнительно с исторической, неподеленной Польшей, но неизменно прочной в своем основании; они присягали возвратить алтарю его прежний блеск, то есть бороться за возрождение родины и т. п. Весь катехизис был составлен в высокопатриотическом духе; на вопрос об имени принимаемого в ложи приводились великие исторические имена Болеслава Храброго, Батория, Чарнецкого, Жолкевского и др.; в то же время именами исторических деятелей, оставивших по себе дурную память, например Иеронима Радзеиовского, коронного подканцлера, навлекшего на Польшу в 1655 г. нашествие шведского короля Карла-Густава, клеймились масоны, изменявшие масонской тайне или принятым на себя обязательствам. Символика Польши найдена была и в старой масонской легенде о Хираме, или Адонираме, главном строителе Соломонова храма, трижды раненном тремя предателями-товарищами и завещавшем своим детям дело мести и восстановления из развалин храма. Идея восстановления Соломонова храма, то есть нравственного исправления рода человеческого, применена была Лукасинским к Польше, нуждавшейся, как и все человечество, в восстановлении и возрождении. Смерть праведного и невинного Хирама изображала, согласно толкованию Лукасин-ского, политическую смерть Польши, раздел ее между соседями; трое убийц аллегорически выражали три державы, участвовавшие в разделах; обязанность детей Хирама бороться с врагами до тех пор, пока не будет восстановлен Соломонов храм, напоминала национальным масонам об их обязанности бороться с врагами своей родины до полного восстановления Польши; наконец, чудесное воскресение Хирама являлось символом воскресения «невинно убиенной» Польши. Национальное масонство просуществовало недолго. Уже в 1820 г., вследствие проникновения в некоторые ложи крайних течений и преследования масонов русским правительством, Лукасинский объявил национально-масонские ложи закрытыми. Вслед за тем был нанесен окончательный удар и Великому польскому Востоку.
В. Лукасинский
Проф. Людовик Осинский, мастер ложи варш. Изис, член Великого польского Востока (Румянц. музей)
Император Александр, оказывая свое высокое покровительство польскому масонству, стремился, как уже было сказано, использовать его для проведения своего плана присоединения к Царству Польскому пяти литовских губерний, приобретенных Екатериной II. Но впоследствии, когда Александр окончательно отказался от своего проекта территориального расширения Царства Польского, он нашел всю польсколитовскую масонскую организацию, которая должна была расчистить почву для этого проекта, не только ненужной, по компрометирующей его, напоминающей об его либерально-конституционной сентиментальности. Ввиду такого настроения Александра Новосильцеву нетрудно было добиться в ноябре 1822 г. указа о закрытии всех тайных обществ в Царстве Польском как могущих «возбудить подозрение даже тогда, если бы они собирались и в самых лучших намерениях»; он же занялся ликвидацией польского масонства. Собранные стараниями целых поколений крупные масонские капиталы получили теперь совершенно неожиданное назначение. Часть их была употреблена на нужды учрежденного по мысли Новосильцева «центрального бюро полиции для Варшавы и Царства Польского», а другая перешла к самому Новосильцеву и его сотрудникам в деле гибели польского масонства. В Царстве Польском масонские архивы, декорации и знаки были конфискованы. В Литве не ограничились конфискацией. Виленский генерал-губернатор Римский-Корсаков распорядился «истребить» масонское имущество так, «чтобы и памяти о нем не осталось». Во исполнение этого приказа 25 апреля 1823 г. были сожжены в Вильне в присутствии полиции подсвечники, звезды, мертвые головы и другие ритуальные предметы и декорации.
Указ о закрытии польского Великого Востока не поколебал ни нравственного, ни общественного значения масонов, но он придал их деятельности то направление, опасением перед которым был вызван. Туманные национальные цели Лукасинского с роковой неизбежностью вскоре смелись жаждой активной деятельности, активного освобождения родины. Польский масон, первым приучившийся в XVIII в. свободно мыслить, в XIX первым пожелал свободно жить. Мирные масонские организации, вызванные к жизни потребностью защитить от посторонних влияний новые завоевания пытливой человеческой мысли и преследовавшие лишь культурные, просветительские и филантропические цепи, постепенно уступили место обществам, задававшимся целями политического освобождения родины.
И. Рябинин
«Мопс». Собака — эмблема верности, из книги «Мопс без ошейника и без ушей, или Свободное и точное изображение таинств общества, именующегося мопсом»
Масонский диплом (собрание Д.Г. Бурылина)
Масонствов Северо-Американских Соединенных Штатах
I. Колониальный период
В северо-американских колониях Англии масонство появилось, по-видимому, вскоре после первых успехов его среди великосветского общества метрополии — в 20-х гг. XVIII столетия. Документальных сведений об американском масонстве той эпохи, правда, не сохранилось, но в 1730 г., печатая в своей «Пенсильванской газете» отчеты о собраниях лондонских масонов, Вен. Франклин мог уже ссылаться на существование «в здешней колонии (то есть в Пенсильвании) многих масонских лож» и на «большой интерес, проявляемый к ним со стороны публики». Именно в этом году появился в Америке и первый «Провинциальный Гроссмейстер» (для провинций Нью-Йорка, Нью-Джерси и Пенсильвании) в лице жившего в Англии сына Нью-Джерсийского губернатора Даниеля Кокса (Coxe). Грамота Великой Лондонской ложи, утверждавшая его в этом звании, практического значения, однако, не имела — следов фактической деятельности Кокса в качестве шефа американского масонства нигде не сохранилось, и все, что мы знаем о нем как о масоне, сводится к тому, что в 1731 г. он присутствовал на собрании Великой Лондонской ложи, где в честь его был выпит тост за «Провинциального Гроссмейстера Северной Америки».
Более серьезное значение имели грамоты, выданные в 1733 и 1734 гг. бостонцу Генри Прайсу (Price), первая — на звание «Провинциального Гроссмейстера Новой Англии и всех относящихся к ней владений и территорий», а вторая — на звание «Гроссмейстера всей Америки» (of all America). Сохранились два письма, написанные Прайсу Франклином после того, как он узнал об этом назначении. В одном из них, имеющем официальный характер, он просит выслать в Филадельфию копии полученных Прайсом грамот и утвердить привилегии пенсильванских масонов; в другом, частном, письме он просил его лично приехать в Филадельфию, где несколько «ложных и мятежных братьев» собираются в противовес «истинным братьям» учредить свою отдельную ложу, «чтобы за кружку пунша раздавать там масонство». «Цех, — писал Франклин, — потеряет среди нас весь свой престиж, если истинные братья не получат никакой поддержки и не будут отличены от остальных достаточно авторитетной для этого властью».
«Привилегии пенсильванских масонов», об утверждении которых хлопотал перед Прайсом Франклин, заключались в существовании в Филадельфии независимой от Лондона Великой ложи, учрежденной здесь при деятельном сотрудничестве Франклина, в 1731 г. Франклин познакомился с масонством, по-видимому, еще в 1725–1726 гг. во время путешествия в Лондон, когда ему было всего девятнадцать лет. Вступить в масонство он в это время еще не мог, так как для этого требовался по уставу 25-летний возраст, и потому по возвращении в Америку он основал, по образцу масонства, свое собственное тайное общество: «Клуб кожаного передника» (Leather Apron Club) — зародыш будущего «Книгоиздательского» и «Философского американского общества». В масонство он был принят в Филадельфии в 1731 г. и сразу стал играть в учрежденной в этом году Великой ложе выдающуюся роль: немедленно по вступлении в масонство он сделался ее «депутатом-Гроссмейстером» (заместителем Гроссмейстера), в следующем году он составил для нее первый в Америке масонский устав (by-laws), а в 1734 г. был выбран Гроссмейстером.