– Павел, прими соломоново решение, – с улыбкой посоветовала Василина, – чтобы позывной не длинный был, но звучный. И не смешной. А то действительно – некоторые возьмут себе какого-нибудь Хреноблюда или Афродизиака, а потом краснеют, вслух произнести стесняются, особенно повзрослев. Тебе же не перед товарищами в соцсети красоваться: он официальный будет, понимаешь? Сменить потом довольно сложно, к сожалению.
Соломоново решение? Павел медленно кивнул.
– Соломон, – сказал он. – Тогда я буду Соломоном. Не занято, случайно?
Они сидели в кабинете Василины. Теперь это был уже совсем другой уровень! И крыло здания далеко от «комиссарского», и стиль современный, яркий, светлый, по-настоящему айтишный: стекло, алюминий, мягкое точечное освещение, кондиционеры, компьютеры и прочая высокоорганизованная техника… Везде чистота и порядок, на стенах – горшки с цветами, на полу – красная ковровая дорожка. К тому же перед кабинетом начальницы аж две секретарские комнаты – просто так к ней не попасть, правда, в них сидели не очень любезного вида тетки предпенсионного возраста. При этом в коридорах, пока они шли сюда, народу встретилось совсем немного, видимо, все были заняты делом на своих местах.
– Присаживайся, пожалуйста. – Караваева показала на стул у своего стола. – А это, – она кивнула на пакет в его руках, – наверное, планшет и инъектор?
– Точно, – кивнул Соломон, – и то и другое. Я взло… обошел защиту. И укол себе тоже сделал.
– Да, мы в курсе, – улыбнулась Василина, забирая у него ношу, – но технические вопросы обсудишь потом со своим куратором, а сейчас мы поговорим о другом. Кстати, хорошо, что ты инъектор не выкинул в общественную мусорку, а то некоторые так и делают, а это непорядок. И этот факт – также часть теста, как ты, Соломон, наверняка догадываешься.
Павел, еще только привыкая к своему позывному, кивнул.
– Не удивляйся, но надо будет написать самое главное заявление, о приеме на работу, – сказала начальница, помещая пакет в сейф – куда более современный, чем у Чаркина, с электронным кодовым замком. – У нас тут, знаешь ли, вообще много писанины всякой. Бюрократии хватает, к сожалению, и никакие высокие технологии пока не способны переломить ситуацию. Но мы стараемся, очень стараемся. – Она уселась в высокое мягкое кресло и протянула Соломону листок бумаги, а затем, как и полагается, ламинированный образец. – Наша форма немного отличается от общероссийской, так что будь внимателен, – заметила она. – Потом и собственно договор заключим. Но это потом, а пока… Ты чай или кофе будешь?
– Не, спасибо, – замотал головой Соломон. – В горло не полезут со всеми этими… делами. Может, потом.
Василина задорно рассмеялась:
– Понимаю-понимаю! Нервничаешь? Ну не переживай. Большинство из нас прошли через это. Я всё тебе расскажу. Ну не всё, конечно, но многое. Ты пока пиши, пиши…
Соломон кивнул и принялся писать новое заявление. Однако на этот раз ему было вполне комфортно: свет мягок, воздух свеж и прохладен, легкий цветочный аромат. И сверху не нависает комиссар своей грозной личностью. Закончив, он отдал начальнице заявление. Та пробежала его глазами и молча кивнула. Соломон с нетерпением ждал продолжения.
– Итак, ты готов? – наконец спросила Василина.
Соломон обрадованно кивнул, и Караваева протянула ему два маленьких белых круга: на одной поверхности каждого расположился ряд индикаторов, а другая была гладкая и липкая, хотя на пальцах никаких следов не оставалось.
– Прилепи, пожалуйста, на виски, – сказала Караваева. – Не бойся, это вполне обычная процедура.
– Детектор лжи? – осторожно осведомился Соломон.
– Ну-ну, зачем же так грубо? Мысли он не читает. Скорее это сенсоры слежения за твоим психофизическим состоянием. Ведь это же не ты будешь рассказывать, а я. А нам нужно знать твою тонкую реакцию на нестандартную и стрессовую ситуацию – как сейчас. Мы не можем рисковать с подбором персонала, и далее ты поймешь, почему так осторожничаем. Поверь, ты далеко не первый кандидат на эту должность, и несколько человек, очень похожих на тебя человек, уже провалились именно на этом этапе, хотя со взломом планшета они справились ничуть не хуже тебя. Мне не хотелось бы, чтобы и ты ушел от нас… несолоно хлебавши, в смысле, так и не вкусив истины.
«И какова же она на вкус, эта истина?» – подумал Соломон, но вслух лишь вздохнул:
– Хорошо, давайте. Видимо, цель оправдывает средства.
– О, еще как оправдывает, – заметила Караваева. – А ты нравишься мне все больше, Паша, то есть Соломон. Думаю, мы поладим с тобой.
Соломон прилепил диски к вискам – те плотно прижались к коже, будто присосавшись, и дальше он забыл о них.
– Ну что ж, дорогой ты мой хакер, вот тебе правда. – Василина сцепила руки и внимательно посмотрела ему в глаза. – Дело в том, что в зависимости от человека, а также, и это главное, от его будущей должности мы описываем истинный мир как бы с разных концов, под разными углами и в разных дозах. Ну и смотрим, как человек реагирует. Уж больно много всего у нас… необычного! Впрочем, стараемся изначально выбирать людей психологически и морально устойчивых, к тому же в Метрострое есть множество обучающих видеофильмов, разных документов, пособий, инструкций и тому подобного, да и экскурсий хватает по нашим достопримечательностям, музеям, залам славы и так далее – скучно точно не будет. Но не все сразу. Процесс этот постепенный…
«А короче никак? – недовольно подумал Соломон. – Так и скажите: у нас есть телепорты и антигравитационные ботинки!»
– Итак. Хочу представить тебе ряд тезисов, поначалу несколько абстрактных. Интересует твое мнение. Может быть, даже порассуждаешь. А там и до конкретики доберемся. Идет?
Соломон кивнул.
– Первое. Мир устроен не совсем так, как описано в общедоступных учебниках, точнее, там далеко не вся правда.
– Логично, – согласился Павел, – я бы даже сказал, банально. Мы никогда не будем знать всей картины мироустройства и лишь приближаемся к ее истинному описанию, уточняем и дополняем. Это и есть общая задача науки.
– Хорошо! – оценила ответ Василина. – Второе: существует большое количество людей, входящих в некие объединения, и они посвящены.
– Масоны, что ли? – хмыкнул Соломон, но тут же умолк. Ведь он сейчас сидел в организации подобных людей!
– Не масоны, – заметила Караваева. – Они – просто богатые избалованные клоуны. Я имею в виду, например, наш Метрострой. Но не только. Организаций таких много, они входят в различные федерации, объединения, и между ними не только дружеские и деловые отношения, но и…
– Враждебные, – докончил фразу Соломон.
– Именно. А почему, не подскажешь?
– Ну это легко объяснимо. Тайные знания дают власть. Власти много не бывает. Ее жаждут. Она развращает. И за нее… убивают.
– Да вы, батенька, философ! – рассмеялась Василина. – Ладно, идем далее. Система этих организаций засекречена: нельзя найти о них упоминания в Интернете или в каком-нибудь «секретном описании таинственных организаций», изданном малым тиражом в стенах силовых структур, а если они и появляются (не без этого), то быстро исчезают – бесследно, а те, кто был причастен к утечке информации, странным образом получают амнезию. Если это так, являются ли мои слова намеком на теорию заговора?
– Не думаю. Большинство этих теорий – плод воображения журналистов и скучающих обывателей, – безапелляционно заявил Соломон. – Это просто красивый термин. Людям хочется верить в нечто таинственное, а свойство человеческой психологии таково, что они склонны считать, будто при этом их обманывают или даже хотят поработить. В предельном варианте происходит демонизация непонятных им сил в политике, обществе, экономике… Такое поведение зашито в нас на генетическом уровне. Однако согласно математической теории больших чисел глобальный заговор не может просуществовать дольше нескольких лет. Рано или поздно кто-нибудь проболтается. Тайна для двоих – уже не тайна. Невозможно удержать нечто важное в умах многих, особенно если ведется некая бурная деятельность, либо сама тайна предполагает существенную активность. В тоталитарных государствах такое и подавно невозможно – если заговор сторонний, конечно, а не государственный, но и в этом случае… нет, это просто диктатура. Имея тюрьму и винтовку, не нужно скрывать свои намерения – они же и так на виду. А вы, как я думаю, существуете уже давно. В общем, теория заговора – это несерьезно.
– Интересовался темой? – вскинула бровь Василина.
– Так, почитываю немного… – пожал плечами Соломон. – По диагонали. Ну и думал сам тоже. Хакер в этом должен разбираться, сами понимаете. Ну чтобы раскрыть простому народу глаза – если что. Но насчет секретности – я все-таки как-то не верю, что большой заговор, даже если возникнет, может продержаться долго и никто ничего не узнает…
– Это, конечно, все верно. Но вопрос в том, как именно достигается секретность. Если внутренними силами самого общества и государства, то ты абсолютно прав – недолго такая тайна продержится. Но если принимать меры более высокого порядка, когда для этого используются закрытые технологии, опережающие по развитию локальные на сотни, а то и тысячи лет, то… возможно все. О теоремах Геделя слышал?
– Э-э… Ну да, что-то проходили, это из логики. В точности уже не помню, но один из выводов такой, что замкнутая система не в состоянии описать себя в своих же терминах, для нее всегда останется нечто фундаментально недоказуемое и… необъяснимое, что просто придется принять за невыводимую аксиому. Ну типа только со стороны видна вся картина, понятны глобальные движущие силы, находящиеся внутри изучаемой системы. Некоторые пытаются доказать этим фактом существование бога, в философском смысле, конечно, ну или показать принципиальную непознаваемость этого мира. Как-то так… Может, что и напутал…
– Хорошо, очень хорошо! Так вот: замкнутая система – например, отдельно взятое общество – не может себя не только понять, но и защитить! И соответственно сохранить тайну. А вот действительно внешние силы способны на это: и на охрану интересов этого общества, и на охрану своих собственных. Понимаешь? Это легко доказать математически.