Караваева почему-то ничего не брала. У кассы она вытащила из кармана пиджака карточку и протянула ее кассирше, очередной полной тетке, улыбчивой и в веснушках. И, как полагается, в колпаке. Кассовый аппарат для расчетов был весьма древний, наверное, в лучшем случае конца восьмидесятых, но с приделанным сбоку приемником для карт. Удивительно, но факт. «Вот уж точно настоящий артефакт!» – хмыкнул про себя Соломон.
– Здравствуйте, Василина Андреевна, – расплылась та еще больше, словно большая теплая квашня. – Новенький? – кивнула она на Павла.
– Добрый день, Афалина Петровна, – кивнула Караваева. – Так точно, стажер наш. Еще не оформленный.
– Ясно, стажер, – удовлетворенно произнесла кассирша. – А вы-то что, Василина Андреевна? Когда обедать будете?
– Спасибо, Афалина Петровна, но попозже, пожалуй – сейчас некогда, квалификационные испытания на носу. Так, – Караваева повернулась к Соломону, – иди садись вон туда, а как поешь – иди в двести восемнадцатую аудиторию, это на два этажа ниже, справа по коридору почти до конца – там наш инженер по технике безопасности, Зигмунд Павлович Варфоломеев, скажешь, что от меня – пройти инструктаж, он уже в курсе. – Она приняла карточку от кассирши. – И потом можешь идти домой: пост охраны на седьмом этаже; помнишь, проходили? Эти ребята тебя выведут. А в понедельник будь к восьми на том же месте, жди сопровождающего. На автобусе позже будешь кататься… Все понял?
Соломон кивнул, поднимая поднос с раздачи.
– Ну, Паша, до встречи. Еще увидимся, – Караваева поспешила на выход, не дожидаясь ответа. Из двери навстречу ей уже валила толпа радостных голодных людей с горящими глазами и в развевающихся халатах самых разных цветов: белых, синих, серых, черных и довольно неопределенного оттенка. Большинство из оголодавших были молоды, бородаты, с взлохмаченными волосами и почему-то в пляжных шлепанцах. «Наверное, местные инженеры», – решил Соломон.
– Валька, место займи! – завопил тощий индивид, сметая со стойки сразу несколько салатов. – Тебе чего взять?!
– До свиданья, Василина Андреевна, – запоздало пробормотал Соломон и поспешил к свободному столику.
Он начал есть, украдкой посматривая на работников Метростроя, весело снующих вокруг – складывалось впечатление, будто их кормили раз в месяц… Затем подтянулось и старшее поколение: солидное и степенное, лысоватое и не очень, сгорбленное и моложавое, в очках и без оных, в костюмах, спецовках и также в разноцветных халатах. В шлепанцах из них почти никого не было. «Забавно», – думал Павел, зачерпывая ложкой горячие густые щи. Они оказались очень вкусными, да и хлеб – теплым, мягким и душистым.
Однако во всем этом был один странный момент: к нему никто не подсаживался, хотя оставалось еще три места! То есть сначала подходили, примериваясь усесться (и даже не всегда спрашивая разрешения), но потом видели его бейдж и… инженеров будто ветром сдувало. Наконец наступил апофеоз: белобрысый парень с подносом подскочил к Соломону, нагнулся к визитке, близоруко прищурившись, а затем смачно выругался, беспомощно озираясь – мест в зале, а он был не очень большой, уже не осталось. За соседними столиками беззлобно заржали.
– Вот же черт! – воскликнул парень, чуть ли не с ненавистью уставившись на Соломона. – Понабирают тут всяких! – и под насмешливые взгляды товарищей побрел куда-то в сторону.
«Стажеры с кандидатами тут типа прокаженных, что ли?» – озадаченно подумал Соломон и посмотрел на соседей. Те с интересом разглядывали его, не отводя взглядов. Павел хотел было что-нибудь сказать им не совсем лестное, но решил пока ни с кем отношения не портить, еще даже толком не устроившись сюда на работу. Доев щи, он принялся за котлеты. Они были из настоящего мяса, сочные, а вот пюре оказалось, на его вкус, несколько пересоленным и жидковатым.
– Свободно? – услышал он рядом веселый баритон. – А, свободно!.. Это хорошо.
Соломон поднял недоуменное лицо: кто это посмел его потревожить?! Непорядок!.. Перед ним возвышался довольно высокий, полный, но при этом крепкий парень лет тридцати или немного моложе, с широким раскрасневшимся лицом, задорными зелеными глазами и белоснежной улыбкой, да такой, что на щеках играли детские ямочки. Он грохнул на стол поднос с витаминным салатом, манной кашей, политой вареньем, и тарелкой, полной дымящихся вареников со все еще растекающимся по ним маслом, а затем грозно обвел взглядом соседей:
– Жуйте, жуйте, троглодиты несчастные, представление окончено!..
Окружающие зашевелились, хмыкнули, но ничего в ответ так и не сказали, уткнувшись обратно в свои блюда. Соломон, нахмурившись, молча разрубил котлету вилкой пополам, рассеянно раздумывая, какую половину оприходовать первой. Кто это еще такой? Местный авторитет, что ли? Или большой начальник? А может, его специально провоцируют… на что-то? Кто их знает, этих посвятов!..
– Новенький? – добродушно расплылся в улыбке толстяк.
Соломон молча кивнул, выбрав наконец правую половину котлеты. Она выглядела почему-то более многообещающей.
– Ясно… – протянул незнакомец. – К Гордееву?
Павел пожал плечами, принявшись усиленно жевать, а парень слегка наклонился к нему и заговорщицки подмигнул:
– Это хорошо.
Павел продолжал жевать, начав демонстративно разглядывать толстяка. Чего ему надо-то?!
– Так, Берман, вы что тут делаете? – неожиданно гаркнул рядом маленький подтянутый усатый мужчина в старомодной военной форме, как и у комиссара. – Вам что-то не ясно?
– Ясно-ясно, Палыч, ну чего ты? – заулыбался Берман. – Свои же…
– Вы это видите, Михаил Анатольевич? – Старичок ткнул пальцем в бейдж Соломона, словно хакер был какой-нибудь неодушевленной скульптурой. – Вы это видите?!
– Вижу, – бодро, по-прежнему улыбаясь, ответил толстяк. – Ну так он к Гордееву направлен. Мне-то, значит, можно с ним общаться, правильно?
– Вы мне зубы, Берман, не заговаривайте! Немедленно отсядьте! «К Гордееву направлен», понимаете ли… Вы-то сами не у Гордеева работаете! – Старичок достал из кармана чекер и направил на Соломона. За соседними столиками злорадно захихикали, и толстяк сверкнул в их сторону глазами. – А знаете ли, Михаил, что он еще даже по приказу не проведен? О каком Гордееве вы мне сейчас докладываете, а?
– Да ладно, Палыч, чего ты…
– Прекратите это, Берман! Немедленно! При исполнении я вам не Палыч, а старший по комплексу общепита, – и старичок ткнул себя в грудь, где виднелся большой блестящий значок.
Смех соседей усилился. Берман стал серьезен:
– Ну, если вы настаиваете, товарищ, я уйду. Да, я уйду, но обещаю вернуться!
– Вернетесь, вернетесь, обязательно. Вот тогда и поговорим, – без тени иронии ответил старичок.
– Ну и куда же мне пересесть? – картинно, со вздохом спросил Михаил, поднимаясь с места и подмигивая Соломону, заинтересовавшемуся ситуацией.
– Да вот хотя бы… хотя бы… вон там я вам сейчас место организую… – Военный отвернулся, указывая куда-то в сторону, и в этот момент Берман что-то быстро сунул под тарелку Павла, легко подхватил свой поднос и направился вслед за «старшим по комплексу общепита».
Соломон, делая вид, что ничего не заметил, доел второе блюдо, а затем, не отодвигая тарелки, принялся за холодный компот, медленно и с удовольствием потягивая его. Что там этот странный Берман подсунул? Кто он такой? Павел незаметно положил рядом с тарелкой руку, покосился на соседей, уже давно забывших о нем, и нащупал пальцами маленький клочок бумаги. Записка! Ну ладно… Он подтянул ее, спрятал в кулак, а потом, улучив момент, положил в карман. Очень странно…
Хакер быстро допил компот и, убрав со стола, вышел из столовой под подозрительным взглядом старшего по комплексу, стоящего в углу и зорко наблюдающего за обстановкой в столовой. Ну и порядочки! Жесть. Отойдя в сторонку, за кадку с худосочной пальмой, он достал записку. Аккуратный женский почерк: «Паша! Я на этаж ниже, с лестницы – вперед, третья дверь слева, каб. 147. Станнум». Станнум! Да! Она здесь, она ждет его! Он со всех ног кинулся к лестнице, сбежал вниз, чуть не сбив какую-то женщину, что-то ему строго заметившую, и попал в холл с тремя пустынными коридорами: направо, налево и соответственно прямо. Ясно! Он отсчитал третью дверь слева (все они были страшные, облезлые, некоторые даже без табличек), негромко постучал и, не дождавшись ответа, зашел внутрь.
Это была небольшая аудитория, похожая на классную комнату. А у кафедры стояла… Станнум! В длинном черном платье, на каблуках, с высокой прической и маленькой сверкающей диадемой. На губах – темная блестящая помада. Вот так дела! Тут намечается бал? Хм… Больше в комнате никого не оказалось. И это было хорошо.
– Дверь закрой, – проворковала девушка. – Там ключ.
Соломон, спохватившись, плотно прикрыл дверь, повернул торчащий ключ и радостно уставился на Станнум.
– С тобой все нормально? – взволнованно спросил он, почему-то не решаясь приблизиться. – Куда вы делись тогда со двора?
– Так и будешь там стоять, дурачок? – наклонила голову девушка. – Спаситель мой… – Не выдержав, она прыснула. – Ты у кого мопед спер, дурик?
Уже не раздумывая, Соломон подскочил к Станнум, она обвила руками его шею, и судьба злосчастного мопеда так и осталась до конца не выясненной…
Утром в понедельник Соломон стоял на том же месте, у выхода станции метро «Звенигородская». Погода снова была солнечной, хотя и прохладной. Но независимо от этого настроение было просто замечательное. Свершилось! Что еще можно было ждать от жизни?! Мечты и вправду сбываются! Он теперь не просто хакер. Он в касте посвященных, он суперсекретен, суперкрут. Предтечи, говорите? Трепещите же, хитрые монстры! Ваши тайны теперь ни для кого не секрет. Он, Соломон, перевернет эту вселенную с ног на голову, показательно выпотрошит и разложит запретные знания по полочкам посвятовского Интернета! Ну есть же у посвятов свой Интернет? В общем, он покажет всяким комиссарам, василинам и берманам, кто тут самый-самый…