Антисоветской агитацией и пропагандой занимались в основном одиночки (91,3% осужденных). Лишь 6 % осужденных действовали небольшими группами (по 2-3 человека), а 2,7% были объединены в более многочисленные организации. По мнению властей, большинство из них были "злостными антисоветчиками”. 62,6% осужденных успевали до ареста совершить "неоднократные действия”, после первого же эпизода попадался лишь каждый третий. На самом деле, анализ наиболее распространенных в 1956-1957 гг. форм антисоветской активности противоречит этому выводу:
| Формы антисоветской активности | % осужденных к общему числу осужденных за антисоветскую агитацию и пропаганду |
| Устные контрреволюционные высказывания | 57 |
| Антисоветские листовки | 13 |
| Анонимные и подписанные письма антисоветского содержания | 22 |
| В том числе: | |
| анонимные | 19 |
| подписанные | 3 |
| Хранение и распространение антисоветской литературы, в том числе дневники, переписанные от руки стихотворения и песни и другие рукописные документы антисоветского содержания | 7,7 |
| Составлено по: ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 5080. Л.17-18. |
Ясно, что больше половины осужденных (57%) оказались в заключении просто "за разговоры”, то есть никакой целеустремленной антисоветской деятельностью просто не занимались, хотя и были настроены если не враждебно, то по крайней мере критически по отношению к режиму и его политике. Еще 3% "антисоветчиков” составляли наивные люди, решившиеся критиковать власть в открытую, не видя в своем подписанном обращении к начальству никакого криминала. 7,7% были осуждены за "хранение и распространение антисоветской литературы”, то есть в большинстве своем - то же "ни за что”. Сознательными оппонентами власти можно считать только авторов листовок и антисоветских анонимок - 31%.
Другими словами, в середине 1950-х годов власть все еще демонстрировала ветхозаветное, жестокое, осмеянное еще Салтыковым-Щедриным и расцветавшее в сталинские времена отношение к крамоле. Наказанию подлежали не только поступки, но и сам образ мысли. Полицейские же чиновники, готовые хватать людей за "неправильные мысли”, явно испытывали полумистический трепет перед произнесенным Словом, каковое мифологическое сознание наделяет силой заклинания и проклятия.
Что же это было за Слово и какие именно "потрясения основ” оно в себе заключало? 33,7% устных и письменных "высказываний” были общей критикой "советской власти и конституционных принципов социалистического государства (советская демократия, колхозный строй, права и свободы граждан и др.), 13,5% были реакцией на "разоблачение вредных последствий культа личности”. Причем, власти не отделяли тех, кому эти разоблачения показались недостаточными, от тех, кто полагал их излишними и неправильными. Главное было в том, что и те и другие "высказывались” против воли начальства, уже сообщившего народу о "правильном” образе мысли. Те или иные решения власти в области внутренней политики обругали 27,3% осужденных, 8,2% "неправильно” отреагировали на события в Венгрии, 8% допустили "антисоветские высказывания на религиозной почве”, 9,3% были замечены в "буржуазно-националистических контрреволюционных высказываниях”1.
Устная крамола (по сравнению с письменной) отличалась значительно большей резкостью тона и выражений ("высказывания, содержащие клевету и нецензурную брань в адрес КПСС, Советского правительства и их руководителей” составили 28,8%, "террористические угрозы” в адрес коммунистов - 12,3%), более острой спонтанной реакцией на события в Венгрии (28,4%). Остальные устные высказывания в массе своей были обычным ворчанием по поводу внутренней и внешней политики1.
Распространением антисоветских листовок, требовавшим целеустремленности и усилий, занимались главным образ молодые образованные мужчины. Больше половины "листовочников” (58,1%) составляли люди в возрасте до 24 лет. Доля этой же возрастной группы среди всех осужденных за антисоветскую агитацию и пропаганду была в два с лишним раза меньше (24,4%). Еще более яркую картину дает сравнение образовательного уровня: среди "листовочников” 44,8% составляли учащиеся, среди всех осужденных - только 4,6%. В 19561957 гг. листовки в основном писали от руки (в 64 случаях из 71, включенного в анализ Верховного суда СССР). В двух случаях использовалась пишущая машинка, трижды в дело были пущены изготовленные в Западном Берлине листовки так называемого "центрального объединения послевоенных эмигрантов из СССР" -"Национально-трудового союза". Обычно листовки расклеивали в общественных местах или разбрасывали на территории предприятий. Разбрасыванием листовок на улице, делом абсолютно бесперспективным, молодые люди старались не заниматься403.
Чиновники Верховного суда СССР специально изучили 108 дел 1956-1957 гг. о распространении антисоветских анонимных писем. Всего по этим делам проходило 112 человек, из них 32 человека имели в прошлом судимость (среди “листовочников” таких было гораздо меньше)404. Наиболее популярными среди анонимщиков были следующие темы (см. таблицу 3).
1957 гг.
| Таблица 3. Наиболее популярные темы анонимных антисоветских листовок в 1956- | |
|---|---|
| Темы анонимных антисоветских писем (формулировки из справки Верховного суда СССР) | В% кобщемучислуизученныхписем |
| с нападками на внутреннюю и внешнюю политику партии и правительства, в частности, по вопросу о венгерских событиях, о взаимоотношениях с другими странами социалистического лагеря, о налоговой политике, заработной плате, пенсиях, состоянии сельского хозяйства, национальной политике | 27,2 |
| с клеветой на материальные условия жизни в СССР и с восхвалением жизни в капиталистических странах | 16,6 |
| содержащие призыв к свержению советского правительства, невыполнению его решений, расправе с коммунистами, выступление против руководящей роли КПСС | 14,6 |
| с оскорблениями и угрозами по адресу руководителей партии и правительства, ответственных государственных и общественных деятелей | 14,6 |
| со “злобными выпадами” против советской демократии | 14,6 |
| с иными антисоветскими высказываниями и измышлениями | 8,6 |
| с призывами добиваться выхода Украины, Белоруссии из СССР, передачи Закарпатской Украины Венгрии | 3,3 |
Составлена по: ГА РФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 5080. Л.30 С конца 1950-х годов наметилось смягчение карательной политики хрущевского руководства, начался поиск новых более эффективных и менее жестоких форм борьбы с крамолой. Распространяется практика профилактирования. Значительная часть выявленных "антисоветчиков” в начале 1960-х годов уже не привлекалась к суду. Например, из 385 политических преступников, выявленных в мае-январе 1964 г., 225 человек (58,4%) было профилактировано405. Эти цифры еще далеки от "брежневских” пропорций, но тенденция, тем не менее, достаточно очевидна.
На рубеже 1950-1960-х годов был произведен частичный пересмотр поспешных и вынесенных вопреки «социалистической законности» приговоров 1957-1958 гг. Власть как бы попыталась загладить нанесенные населению незаслуженные обиды. В итоге обиженными оказались некоторые руководители органов государственной безопасности. Они, как им казалось, рьяно следовали «генеральной линии», сформулированной в свое время в закрытом письме ЦК КПСС от 19 декабря 1956 г. «Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок антисоветских враждебных элементов». Теперь же судебные органы и Прокуратура СССР поставили под сомнение качество их работы.
30 ноября 1960 г. Председатель КГБ при Совете Министров Украинской ССР генерал-майор В.Никитченко направил Председателю КГБ при СМ СССР А.Н.Шелепину раздосадованное письмо. Генерал жаловался, что в действиях органов государственной безопасности, суда и прокуратуры нет единой практики, что приговоры, вынесенные во время репрессивной атаки на крамолу в 1957-1958 гг. (после событий в Венгрии), Прокуратура СССР пересматривает в порядке надзора, смягчает, прекращает за отсутствием состава преступления либо переквалифицирует обвинения на "хулиганство” и другие общеуголовные статьи406.
Шелепин разослал письмо В.Ф.Никитченко в Верховный суд и Прокуратуру СССР и потребовал "выработки единой точки зрения и, возможно, дачи совместных разъяснений"3. Но Прокуратура СССР стояла на своем. При рассмотрении дел, вызвавших раздражение государственной безопасности, утверждали работники прокуратуры, выяснилось, что следствие по некоторым из них проведено на низком уровне: "не все обстоятельства подверглись исследованию [...] при допросах обвиняемых и свидетелей ставились неправильные вопросы”. В большинстве спорных дел при оценке высказываний обвиняемых не учитывались все установленные по делу обстоятельства. Вместо того, чтобы согнуть спину перед всемогущим еще недавно КГБ, работники Прокуратуры СССР предложили "указать прокурору Украинской ССР на недостатки в осуществлении прокурорского надзора”, другими словами, наказать его за то, что он покорно штамповал обвинительные заключения, подготовленные следователями государственной безопасности. В конце концов, конфликт ведомств спустили на тормозах 1. Попытки некоторых высокопоставленных чинов КГБ вырваться из клетки "социалистической законности” на простор политических репрессий против инакомыслящих провалились.