Робинтон не заметил, когда же лорд Майдир и С'лонер ушли из-за стола. Наступил вечер, и стало темно, хотя вокруг висело множество светильников. Народ постоянно перемещался туда-сюда: кто — за вином, кто — отдать дань природе. Робинтону за многим нужно было приглядывать, и потому он заметил отсутствие С'лонера и Май-дира лишь тогда, когда леди Хайяра поднялась из-за стола, — а выпившая лишку Йора осталась сидеть, положив голову на столешницу.
Никто так и не узнал, что именно произошло той ночью. Но внезапно Неморт'а пронзительно завопила, и этот крик заставил всех подхватиться с мест. Остальные драконы поддержали королеву, и их жалобный, проникающий в самую душу вопль все тянулся и тянулся, как будто драконам не нужно было прерываться для вдоха. Он пронизывал ночной воздух и терзал уши и сердца присутствующих хуже, чем крик стража порога. В нем звучала такая боль, что Робинтону показалось — у него сейчас остановится сердце.
Молодой арфист был не первым, кто попытался зажать уши, лишь бы заглушить этот стон. А потрясение, отразившееся на лицах всадников, помогло ему догадаться, о какой трагедии возвещали драконы. Вейр оплакивал смерть одного из них.
Робинтон ухватил К'гана за плечо и развернул к себе. Пальцы К'гана бессильно соскользнули с грифа гитары. По щекам всадника текли слезы.
— Что это, К'ган?! Что случилось?
К'ган поднял на арфиста исполненный боли взгляд.
— Это Чендит'. Он мертв.
— Чендит'?!
Робинтон стремительно повернулся, стараясь отыскать в толпе С'лонера. Но увидел лишь Ф'лона. Тот, до странности спокойный, кинулся к Т'реллу, наставнику молодняка — драконята подняли плач, и Т'релл нуждался в помощи, чтобы собрать новоиспеченных всадников и вместе с ними успокоить потрясенных малышей. Т'релл — сам человек уже немолодой — не помнил себя от горя и, обходя столы, пошатывался.
— Мертв?! Но почему? Как это случилось? — не унимался Робинтон. — Он совершенно не похож был на больного!
Он потерял Ф'лона из виду, потом снова нашел — тот тащил куда-то местного целителя.
А потом у леди Хайяры вырвался вопль, перекрывший общие стенания:
— Майдир! Майдир! Где ты?!
И лишь дежурный всадник, спустившись со своего поста, рассказал, что видел, как Чендит', неся на спине двух человек, ушел в Промежуток. Он не мог в темноте как следует рассмотреть второго человека, но ему показалось, что это был лорд Майдир. Он успел заметить седые волосы и зеленый наряд пассажира. И действительно, лорд Майдир был тем вечером одет в зеленое.
— Но почему? Что могло с ними стрястись? С'лонер никогда не лишил бы Чендит'а жизни — да и себя тоже, — сказал охваченный отчаяньем К'ган. — Что вообще могло произойти? Он был после Запечатления в прекрасном настроении — ведь у нас прибавилось двадцать драконов.
Они попытались вывести Йору из пьяного оцепенения и расспросить, ибо, как выяснилось, леди Хайяра не заметила, когда двое мужчин покинули пиршественный зал.
— Они ведь так давно не ладили, — сказала сквозь слезы леди Хайяра. — Только после этой твоей песни, Роб, они вообще начали друг с другом разговаривать. Я подумала, что это хороший знак, но я не слышала, о чем они говорят, потому что… — она умолкла, не закончив фразы. Но ясно было, что нынешняя госпожа Вейра внушает ей глубокое отвращение.
Ф'лон, Р'гул и С'лел попытались привести Йору в чувство при помощи крепкого кла, но та болталась у них в руках, словно тряпичная кукла, то и дело соскальзывая со стула, и женщину приходилось крепко держать, чтобы влить в нее хоть немного тонизирующего напитка.
Помогавший им целитель Тинамон высказал робкое предположение:
— С'лонер, конечно, на вид был человеком сильным и здоровым, но у него последнее время слишком часто случались боли в груди. Я давал ему лекарство, которое обычно прописывают в таких случаях, но мне хотелось показать его мастеру-целителю или, по крайней мере, уговорить его наведаться в цех. Он согласился, но сказал, что отправится туда после церемонии Запечатления.
Это не объясняло, что заставило Майдира отправиться со С'лонером в его последний полет, но леди Хайяра сказала, что ее супруг очень устал и мог попросить предводителя Вейра, чтобы ему предоставили покои для отдыха или отвезли его обратно в Бенден-холд.
— А может, кто-нибудь отвезет меня в холд? — жалобно попросила леди Хайяра. — Вдруг Майдир там? Тогда он сможет нам хоть что-то рассказать…
Р'гул тут же вызвался исполнить ее просьбу. Той самой девушке, что разговаривала вечером со С'лонером, хватило сообразительности принести для леди Хайяры куртку всадника. Они вместе увели леди в темноту, где ожидал своего всадника Хат', все еще продолжавший стенать.
К'роб, М'ридин и К'врел, старейшие командиры крыльев, совещались. Ф'лон присоединился к ним, как будто имел на это право. Очевидно, другие всадники его мнения не разделяли.
— Все решит лишь следующий брачный полет, Ф'лон, так что не спеши брать на себя слишком много. А если Йора и дальше будет вести себя так же, как прежде, этот полет, похоже, состоится не раньше чем через несколько Оборотов, — негромко, но сердито произнес М'ридин.
— Думаю, нам следует развезти всех гостей по домам, — сказал К'роб. — Праздник Запечатления завершен.
— И закончился он смертью. Дурная, дурная примета, — добавил К'врел, покачав головой.
— В такой ситуации лучше всего будет занять драконов делом, — стоял на своем М'ридин. — Надо только напомнить всадникам, что нужно давать драконам очень четкие ориентиры.
— А может, пусть лучше люди пока останутся… — начал было К'врел.
— Нет. Вейру следует переживать свое горе без посторонних, — отрезал К'роб. — Я попрошу, чтобы гостями занялись самые опытные всадники.
И он, не обращая внимания на Ф'лона, отправился отбирать подходящих всадников.
С'лел и еще один крепко сбитый мужчина, отчаявшись привести Йору в чувство, понесли ее наверх, в ее покои. Неморт'а, усевшись на выступе, продолжала громко плакать о своем самце, раскачиваясь взад-вперед. Глаза ее бешено вращались, и в их мутно-красной глубине мелькали оранжевые сполохи, как это бывает у драконов в минуты сильного горя. Лишь теперь Робинтон понял, что на стенах чаши Вейра повсюду сверкают, подобно громадным светильникам, горящие глаза драконов. Эта картинка врезалась ему в память и оставалась яркой и отчетливой даже тогда, когда другие подробности того ужасного вечера стали забываться: вращающиеся глаза и печальный, пробирающий до костей плач нескольких сотен драконов, эхом отдающийся от скал — и так всю ночь напролет.
По барабанной связи пришло сообщение: леди Хайяра прибыла в Бенден-холд. Лорда Майдира там нет. Итак, по какой-то роковой случайности все трое навеки исчезли в Промежутке. Робинтон попросил К'гана отвезти его и Райда — вероятно, ставшего теперь лордом Бенденским, — обратно в холд. Леди Хайяра нуждалась сейчас в поддержке и утешении.
Робинтон собирал ноты и инструменты, когда к нему подошел Ф'лон.
— Ты, должно быть, хочешь вернуться домой, — устало произнес молодой бронзовый всадник.
— Я попросил К'гана…
— А почему его? — обиделся Ф'лон.
— Дружище, ты только что потерял отца, — ответил Робинтон, сжав руку Ф'лона. — Мне подумалось, что лучше тебя сейчас не дергать…
Ф'лон раздраженно убрал со лба мешающие ему волосы.
— Не так уж мы были и близки — жители Вейра не придают особого значения родству. Но клянусь Скорлупой! До чего же он все запутал такой своей смертью!
Робинтон так и не понял, чем была эта вспышка — проявлением горя или чем-то иным? Но Ф'лон явно был вне себя. Робинтон знал, что молодой всадник гордится тем, что он сын предводителя Вейра. Он всегда отзывался о родственных узах с подчеркнутым пренебрежением — но он, по крайней мере, был заодно с отцом. И Робинтон завидовал ему.
— Все остальные тоже слишком взбудоражены из-за случившегося, — разгневанно продолжал Ф'лон, не глядя на арфиста. Он пнул подвернувшийся комок грязи и тряхнул головой. — Говорил же я ему, чтобы он не рисковал — мало ли что случится из-за этих болей в груди! И что? Прислушался он к собственному сыну? Как бы не так! Он же сам все знал лучше других!
Лишь теперь Робинтон заметил в слабом свете светильников, что на щеках у Ф'лона блестят мокрые дорожки. Ему захотелось что-нибудь сказать другу, утешить его… Но что тут можно было сказать?
— Ладно, Роб, давай. С К'ганом тебе и вправду будет безопаснее. По крайней мере, сейчас.
— Ты держи меня в курсе дела — ладно, Ф'лон? Ты же умеешь барабанить…
Он пожал другу руку, изо всех сил стараясь выразить сочувствие, и, подхватив дорожную сумку, направился в темноту, туда, где виднелся силуэт печально сверкавшего глазами синего Тагат'а, дракона К'гана.
Глава 11
Первое, что сделал Робинтон по возвращении в Бенден, — разыскал Майзеллу и выяснил, чем занята леди Хайяра. Девушка казалась убитой горем, как и ее мачеха.
— Целитель дал ей какое-то снадобье, и она уснула, — сказала Майзелла. — Я и сама уже готова выпить что-нибудь такое. Никак не могу поверить в то, что случилось. А может, они все-таки еще выйдут из Промежутка?
Робинтон покачал головой.
— Драконы знают такие вещи. И они знают, что Чендит'а больше нет. Мне очень жаль, Майзелла…
— Я знаю, Роб, — отозвалась она, коснувшись руки арфиста. — А Райд принял управление на себя, — сказала она с легкой горечью. — Неужто не мог подождать хотя бы до утра? Ах, да, он хотел, чтобы ты пришел к нему на барабанную вышку…
Это и стало вторым делом Робинтона — разослать печальную весть о двойной трагедии. Райд уже составил послание и сунул Робинтону в руки лист пергамента, едва арфист поднялся на верхнюю площадку вышки. Прочитав послание, Робинтон отметил про себя, насколько же по-разному люди восприняли эту трагедию, в зависимости от склада характера. Сам Робинтон, в отличие от Майзеллы, не считал Райда бессердечным и бесчувственным. Просто тот действовал так, как считал правильным, в соответствии со своим пониманием долга: принял холд и всю сопряженную с этим ответствен