Мастер — страница 25 из 60

— Зачем?

— Ну… через Думу деньги тебе большие придут, почет, уважение… — загудел купец.

— Ты же сам сказал, что меня и так уважают.

— За уважение не купишь имения, — хохотнул купец.

— Так и за депутатство тоже, — улыбнулся Басов. — Мне ведь придется вашу партию во всем поддерживать.

— А то, — согласился купец. — Тебя дворяне, особо молодые, слушают. Да и мы в долгу не останемся.

— Скажи, — спросил Басов, — за что меня дворяне уважают?

— Честен ты, — забасил купец. — От придворных интриг далек, в дела чужие не лезешь.

— Ну и останется это все при мне, если я в Думу пойду? — ухмыльнулся Басов.

Купец тяжело вздохнул, глядя в пол, и не ответил.

Глава 32ПЕРЕМЕНЫ

Петр спустился из Вышгорода по крутой, временами переходящей в лестницу Люхике Ялг, или, по-русски, улице Короткой Ноги, прошел несколько сот метров и оказался на площади Раэкоэ — Ратушной. Можно было, конечно, пользоваться русскими названиями, но Петр предпочитал эстонские. Ему нравились эта страна и эти люди, он с удовольствием занимался, так сказать, эстонизацией Эстляндии.

После объявления месяц назад регентом графа Тихвинского свободного времени у Петра появилось в избытке. Хотя наместник по-прежнему исполнял свои обязанности, а забот не стало меньше, однако барон Оладьин явно умерил прыть в работе.

Высвободившиеся часы Петр с удовольствием проводил у купца Пеери. Эстонец был интересным собеседником. Впрочем, как признался сам себе Петр, не меньше его интересовала и купеческая дочка Анне, на которую он смотрел, не в силах оторвать взгляда. Чувствуя это, Пеери неизменно просил Анне прислуживать им за столом, а иногда и приглашал присесть с мужчинами и поддержать светский разговор.

Однако сегодня, когда Петр вошел в высокий купеческий дом, Анне там не оказалось. Пеери, как всегда, радушно приветствовал гостя, угостил роскошным обедом и развлек разговором обо всякой чепухе. Когда же последняя перемена была убрана и на столе остались только кувшин красного итальянского вина и миска с нежнейшим эстонским сыром, купец откашлялся и произнес:

— И какие же новости приходят из столицы, господин Назаров?

— Но вы же узнаете все, пожалуй, раньше меня, — улыбнулся Петр. — С последним кораблем пришло сообщение, что между Швецией и Северороссией подписан мир. Ко Швеции отходит почти вся Финляндия, за исключением Карельского перешейка, а Выборгская цитадель становится, таким образом, ингрийской приграничной крепостью.

— Знаю, — кивнул Пеери. — Но еще большие перемены при дворе. Бывший наместник Псковский, граф Турашев, большой друг регента и злейший враг всех недругов царя Ивана, отныне первый министр. И, если верить дошедшим до меня слухам, дни пребывания на посту нашего уважаемого наместника, барона Оладьина, к сожалению, сочтены.

— Что вы хотите сказать? — рука Петра, потянувшаяся за куском сыра, остановилась на полпути.

— Лишь то, что уже сказал.

— Боюсь, это будет означать и мою отставку.

— Что было бы чрезвычайно печально, — произнес Пеери. — Все мы очень благодарны вам за возвращение городу Тарту его древнего названия и многие другие добрые дела, совершенные для нашей маленькой страны.

— Не стоит благодарности, — отмахнулся Петр.

— А я думаю, все-таки стоит. Знаете ли, в Нарвском магистрате открылось одно вакантное место. Моя гильдия с удовольствием поддержала бы вашу кандидатуру.

— Лестное предложение… Но зачем это вам?

— Времена меняются. Сейчас ваша партия не в фаворе. Потом все может повернуться наоборот. Мне хотелось бы сохранить с вами самые добрые отношения.

— Но ведь не эстонец не может… — начал было Петр.

— Но может родственник эстонца, — не дал договорить купец. — Если бы вы посватали Анне… Я бы не отказал. Тем более что девка по вам уже давно сохнет.

Вечером того же дня Басову доложили о приходе Макторга.

— Здравствуйте, Эрик, — произнес фехтовальщик, выходя навстречу гостю. — Что привело вас ко мне в столь поздний час?

— Желание попрощаться, мой друг, — ответил шотландец.

— Уезжаете? Куда же?

— Убываю с войском в Латвию, через Эстляндию, — грустно улыбнулся рыцарь. — Сегодня регент объявил о вступлении Северороссии в войну против Литвы и Польши на стороне царя Ивана. А я вместо Ингрийской гвардии командую отныне пехотным полком в армии Вайсберга. Дашевский тоже отослан из Петербурга — но назначен комендантом Изборской крепости.

— Что же, — поклонился Басов, — желаю успеха.

— Успеха! — вспылил Макторг. — Большей глупости я не представляю. Будем таскать каштаны из огня для московского царя.

— Так, может, вы хоть теперь поняли, почему я не служу? — улыбнулся Басов.

— Может быть, — проворчал Макторг. — Но хочу предупредить вас, Басов. Ко двору прибыл посланник московского царя. Причем не просто посол. Задачи его куда шире. Ни для кого не секрет, что намерения регента состоят не только в том, чтобы сделать Северороссию союзницей Московии. Граф Тихвинский мечтает превратить страну в подобие этого варварского царства, где все, кроме венценосца, — бесправные холопы. Говорят, посол этот прибыл, чтобы помочь нашему новому правителю ввести подобные порядки. Но одна из его задач состоит в том, чтобы отыскивать всех, на кого точит зуб царь Иван или кто бежал от его гнева. Будьте осторожнее. И парнишку вашего, Колычева, придержите. Московский царь и его люди злопамятны.

— Спасибо, — поклонился Басов. — Я запомню.

Глава 33БЕДА

Мелкий ноябрьский дождик сеялся с насупленных небес. На город наступал промозглый осенний вечер. Басов поплотнее закутался в плащ и надвинул шляпу на глаза. Уже с полчаса он стоял на этой улочке Старого города. Ожидание затянулось. Наконец открылась маленькая дверка, ведущая в крыло одного из дворцов, которой обычно пользовались слуги, и в проеме появилась фигура полноватой молодой горничной с горящей свечой в руке. Свеча описала два круга, и Басов мягко выскользнул из темноты.

— Ой, — вскрикнула служанка, когда фехтовальщик внезапно возник рядом. — Господин Басов, вы так испугали меня! Я опять не заметила, как вы подошли.

— Ничего, — ухмыльнулся Басов, тихонько хлопая служанку по пятой точке. — Все в порядке.

— Госпожа ждет вас. Господин в отъезде, — заулыбалась та.

Она отстранилась, пропуская ночного гостя, и Басов не без удовольствия проскочил в темень дворца.

Фрейлина Мейбах ждала его в алькове, облаченная в шелковую ночную рубашку, украшенную всевозможными рюшечками и кружевами.

— Ну, иди же ко мне, любовь моя! — призывно простерла она руки, едва фигура Басова возникла на пороге.

— Я так долго ждал этого момента! — пылко воскликнул фехтовальщик, скидывая промокшие шляпу и плащ и старательно разыгрывая страсть.

— Я тоже. Мгновения без тебя — вечность! — и фрейлина заключила любовника в объятья.

Через час, утомленные друг другом, они лежали в широкой постели супругов Мейбах. «Сексмашина, телка, — думал Басов. — И откуда в этой напомаженной дуре столько страсти? На всех приемах жеманна и ленива. Даже по лестнице взойти не может, не посетовав, как ей тяжело. Похоже, вся энергия уходит в альковные утехи…» Впрочем, энергия ушла еще не вся: фрейлина пошевелилась и сладко потянулась:

— Ты сегодня превзошел себя, радость моя. Басов промолчал. Женщина продолжила:

— А ты слышал, какой конфуз произошел сегодня на улице Ткачей?

— Что там еще?

— Какой-то мальчишка лет шестнадцати вызвал на дуэль дворянина, недавно прибывшего из Москвы. Тот отказался — мол, в Московии поединки не приняты. Тогда мальчишка выхватил саблю и заявил, что если москвитянин не будет защищаться, немедленно убьет его.

По спине у Басова пробежал холодок. Он резко приподнялся на локтях:

— И что дальше?

— Московиту пришлось защищаться, но юноша прикончил его в несколько выпадов. Тот умер еще до прибытия патруля.

— А мальчик? — холодея, спросил Басов.

— Пытался скрыться, но его задержал патруль, — лениво произнесла фрейлина; ей было уже неинтересно. — Препроводили в канцелярию обер-полицмейстера.

— Как звали парня?

— Федор… Колчев, Комчев, Косычев… Не помню.

— Колычев, черт побери, — рявкнул Басов, откидывая одеяло и вскакивая.

— Точно, Колычев. Куда же ты, любовь моя? Басов ничего не ответил. Он спешно натягивал на себя одежду. Почему он не предвидел, почему не почувствовал, почему не предупредил? Беда! И сейчас ничего уже не поделаешь. Надо срочно спасать парня.

Галопом он подскакал к обер-полицмейстерскому дому. Долго барабанил в дверь, пока наконец в прихожей не послышались шаркающие шаги. Слуга, ошпаренный грозным приказом благородного господина разбудить хозяина по срочному делу, перечить не посмел. Через минуту начальник петербургской полиции, в ночной рубашке и колпаке, предстал перед покрытым мелкими каплями дождя Басовым.

— А, господин учитель, — вяло зевнул чиновник. — Что привело вас ко мне в столь ранний час?

— Сегодня арестован мой ученик, Федор Колычев.

— Да, — кивнул обер-полицмейстер. — Дело об убийстве помощника московского посланника. Помню.

— Где он? — жестко спросил Басов.

— Господин Басов, — вкрадчиво начал чиновник, — дело очень сложное. Убито, как вам известно, очень важное лицо, член посольства самого царя Ивана, нашего важнейшего союзника.

— Я не спрашиваю вас, кто убит, — холодно произнес Басов. — Я спрашиваю, где Колычев.

— Ввиду важности дела, — выпрямился обер-полицмейстер, — его будет вести канцелярия регента, арестованный же отправлен в великокняжеский замок, где и будет содержаться все время следствия.

— Понятно, — Басов повернулся на каблуках и направился к выходу.

— Господин Басов, — остановил его скрипучий голос, — я бы не советовал вам вмешиваться. Влияние москвитян при дворе растет, и попытка воспрепятствовать наказанию виновного может сильно осложнить…