Шисуи вдруг понял, что тоже знает, где дыра в печати. Неожиданно для себя почувствовал ее, будто прикоснулся руками. Это Мэй поделилась с ним знанием.
— Нас так часто обвиняли в этом… — сказал Шисуи.
Итачи посмотрел ему в глаза. Шисуи ухмыльнулся.
— Что мы подчинили Кьюби и… ты понял.
— Да.
Шисуи активировал шаринган, а за ним сразу Мангеке. Лиса нужно было бить наверняка. Итачи уже отвернулся и не видел, не замечал Мангеке. Ему и не стоило знать. Узнал бы — стал бы завидовать. А завидовать тут было на самом деле нечему.
— Всегда мечтал это сделать.
— Сделать что? — встревожилась Мэй за спиной и шагнула ближе.
Сила Мангеке рванула по странным потокам внутри хаоса чакры биджу, словно электрический импульс по нервам, и ударилась в самый главный перекресток потоков.
Чакра Кьюби взорвалась. Рассыпалась на мириады рыжих пузырьков, которые зависли в воздухе, словно в невесомости.
— Это… — выдохнул Шисуи.
Неведомо откуда взявшийся ветер всколыхнул его волосы.
Глава 15. Приговор
Шисуи смотрел на него, с трудом разлепив веки. Под его глазами застыли темные круги. Итачи сидел неподалеку от койки друга и глядел на него сверху вниз.
— Что… что происходит? — выдавил Шисуи, с трудом ворочая языком.
— Дать воды?
Легкий кивок.
Итачи помог ему напиться.
— Что я… Как долго я был без сознания?
— Почти сутки.
— Сутки?..
Они покинули мир Мэйсы одновременно, но Итачи вернулся сразу, тогда как Шисуи почему-то застрял. Девушка-медик сказала, это все чакра Кьюби. Прийти в себя после такого было непросто.
— Что Мэй? Мэй-са…
— В соседней палате, под стражей Анбу.
Шисуи молчал, осознавая его слова.
— Я говорил с ней, — вновь нарушил молчание Итачи. — Она… на этот раз она нормально заговорила. Многое прояснилось.
— Вот как…
— Тебе не интересно?
— Интересно. Просто все болит.
— Понимаю.
— Что с ней будет? Теперь.
— Сандайме сказал, ее способности запечатают. Мэйса больше не сможет выходить в то измерение, завлекать в него других и топить.
Шисуи отвернулся к окну. На его лице не отразилось ни единой эмоции.
— Она убила столько наших… — начал Итачи, пытаясь расшевелить его.
— Кажется, слишком милосердный приговор, не так ли? Сделали скидку на ее безумие. Однако в то же время… крайне жестоко.
— Думаешь, смертный приговор был бы более гуманным решением? — вскинув бровь, уточнил Итачи.
Шисуи прикрыл веки и долго молчал. Он так и не сказал ни «да», ни «нет», но Итачи понял, о чем он думал. Шисуи наверняка склонялся к варианту «да».
Разговор с Мэйсой впечатлил Итачи. Мир снов и вправду был для нее спасением. Собственные тело и судьба стали для девушки клеткой, но она обрела свободу своим путем, обходным. Закрыть Мэйсе дорогу в ее тайное убежище было и вправду жестоко. Но Итачи все равно не мог понять до конца, как возможно желать смерти больше, чем жизни. Пусть и такой жизни.
Как бы там ни было, мы сами творим свою судьбу.
Он признался:
— Мэйса попросила меня убить ее.
Шисуи резко открыл глаза.
— Что?
Итачи не стал повторять ответ на его риторический вопрос.
— И ты…
— Я отказался. Я не могу такого сделать. Пусть она преступница, но убийство девушки из деревни… Я подставлю клан.
Шисуи фыркнул.
— Дело только в клане? Я же знаю тебя. Ты бы мог провернуть все так, что тебя бы никто и не заподозрил.
Итачи вздохнул. Его лучший друг был прав, как всегда.
Дело было не только в политике. Он просто не хотел. Не любил убивать и не хотел поощрять тяги к смерти в других.
— А если бы на ее месте был я?
— Что? — растерялся Итачи.
— Если бы я попросил тебя… убить меня. Если бы я тоже был инвалидом, как она, и жизнь была бы мне в тягость. Ты бы…
— Нет! — возмущенно перебил Итачи. — Не думай о таком.
Шисуи мягко улыбнулся.
— Обстоятельства бывают разные, знаешь… Впрочем. Надеюсь, тебе не придется.
— Если бы ты не был в таком состоянии, я бы тебя ударил, — буркнул Итачи, насупившись.
****
Смеркалось. Над деревней разлился закат, рыжий, как чакра Кьюби. К счастью, он был далеко — на небосклоне — и не мог проникнуть в тело. К тому же он не жегся, а дышал влажной прохладой и свежестью.
На темнеющих стенах кланового квартала выделялись нижние части гербов-вееров. Белые, в сумерках они были видны четче красного опахала.
У ворот ждала Изуми. Заметив его, встрепенулась.
— Итачи-кун!
…ветерок колыхал пряди волос, спадавшие на виски поверх протектора. Этот ветерок создавала Изуми своим катанием на качелях. Итачи наблюдал за ней, водя головой то вправо, то влево. Невольно всплывали ассоциации с Саей, но он настойчиво отгонял их.
Все в прошлом.
— Что там произошло, Итачи-кун?
— Это тайна следствия, — спокойно ответил Итачи.
Изуми чуть смутилась и опустила голову. Она присела и сильнее оттолкнулась от сидения, раскачивая качели более широким размахом. Ее длинные волосы носили по ветру взад и вперед, хлестали ее по щекам.
— Но все закончилось? Иначе ты бы не вернулся.
— Да.
Этого коротко «да» было достаточно. Изуми бы успокоилась, а все эти подробности, приговор Хокаге… Все это ей было знать ни к чему, да и не положено. Если его включили в расследование Анбу, стоило придерживаться установленных правил и не разбалтывать секретную информацию.
Итачи тяжело вздохнул, подумав о предстоящем собрании клана. Почему-то ему казалось, что отец обязательно потребует от него отчета во всех подробностях.
Может, потому он и не отказался от прогулки с Изуми, несмотря на усталость и истощение после боев с Кьюби.
Итачи не давало покоя то зрелище… Как лопнула густая рыжая чакра Девятихвостого и застыла в воздухе пузырьками. Сила шарингана Шисуи и вправду была невероятна. Он сам так не смог.
Но мне всего одиннадцать. Шисуи старше. Может, со временем и я так смогу?
Он посмотрел на Изуми. Хрупкая тоненькая девочка. А ведь она пробудила шаринган раньше него, еще в пять лет. Даже она могла бы подавить силу Кьюби. Наверное…
— …слушаешь, Итачи-кун?
Итачи дернулся от звука ее голоса и вынырнул из своих размышлений.
— Что ты сказала?
— Я сказала, что ты не слушаешь меня… Итачи-кун… — с легкой печалью повторила Изуми.
— Прости. Я задумался.
Стоило с негромким стуком задвинуть створку двери, как в глубине дома послышался нарастающий глухой топоток. Итачи разулся и встал, а на него со спины тут же налетел Саске.
— Нии-сан! Ты вернулся с миссии?
— Да.
Итачи потрепал младшего брата по голове. Тот отступил, раскрасневшийся и довольный.
— Нии-сан! Потренируешься со мной?
Итачи вздохнул и щелкнул его по лбу.
— Прости, Саске. В другой раз. Я устал на миссии.
Братишка насупился, потирая лоб.
— Ты всегда так говоришь.
Из кухни послышался далекий голос матери:
— Итачи? Это ты, Итачи? Садись ужинать!
Саске, барабаня голыми пятками по полу, унесся на кухню жаловаться маме, а Итачи неспешно двинулся следом. Он и правда очень устал. Казалось, ляжет сегодня вечером спать и проспит несколько дней. Но это только казалось. Итачи отлично знал свой организм: все равно на рассвете пробудится.
Проходя мимо комнаты отца, он вдруг услышал голоса и чуть сбавил шаг. В последнее время он часто слышал посторонние мужские голоса дома. И, как правило, голоса эти принадлежали Яширо и Инаби. Они были вечно чем-то недовольны. А после смерти Текки так особенно.
— …простить такой позор! Убийца нашего клана…
— Яширо! — перебил его возмущенный голос отца.
— Капитан, мы просим вашего разрешения…
Итачи терпеливо выдохнул, погасил занявшееся в груди раздражение и пошел на кухню, ступая как можно тише и скрывая чакру. Он не хотел, чтобы отец услышал его шаги и присутствие и позвал с докладом.
По беготне Саске и радостному переполоху можно было запросто вычислить его возвращение, но отец всегда был слишком поглощен своими делами, чтобы обращать внимание на дела семейные и изучать тонкости реакций младшего сына на присутствие старшего.
Из беседы офицеров полиции Итачи услышал немного, но этого было довольно, чтобы сделать выводы. Естественно, клан не удовлетворился приговором Хокаге. Запечатать силы убийцы, вместо того чтобы наказать преступницу по заслугам. Еще бы они не были возмущены. Им невдомек было, что для безумной девушки-инвалида этот милосердный приговор был хуже смертной казни. Учиха… чтобы они стали вникать в чужие обстоятельства?
Итачи не удержался и все-таки тихо фыркнул.
****
Думать было неприятно. Засыпать было страшно. Шисуи даже не знал почему. От девушки-ирьенина он выяснил, что Третий уже запечатал силы Мэйсы. Ночных убийств больше бы не было.
И все равно. Сон не шел.
Шисуи в который раз обдумывал все произошедшее с ним, рассматривал с разных сторон, и в сердце его оседал неприятный осадок. Вина за то, что навязал девушке личные чувства — все для того, чтобы получить контроль над ее миром. Вина за то, что все еще не попытался отменить запечатанное гендзюцу. Вина за то, что не смог бы ответить взаимностью этому ущербному существу, если бы отмена гендзюцу не сработала.
Вина, вина… Сплошь одна вина.
Возможно, не будь его отец так болен и не в себе, Шисуи относился бы к этому проще. Испытывал бы к девушке больше сострадания, чем отвращения. Но его чувства… Он сам не понимал, откуда они брались. Они возникали сами по себе, а он почему-то не мог их контролировать.
В коридоре послышались тихие шаги. Дверь палаты приоткрылась. Шисуи напрягся и снова расслабился, ощутив знакомую чакру.
Инузука. Время от времени она приходила его осматривать и что-то заполняла в своем планшете. В эти моменты Шисуи чувствовал себя не пациентом, а каким-то медицинским опытом, безвольным и неодушевленным.