Лишь я об этом подумал, как один из врагов снова попытался взять слово:
— Ты не понимаешь! Ты всё равно уже труп!
Я подошёл ближе, глядя ему прямо в глаза:
— Знаешь, у меня всегда был вопрос: вас обучают говорить клишированные фразы или это врождённое? И если конец предрешён, то почему бы не сделать его впечатляющим?
С этими словами я использовал гравитацию, чтобы сжать его до крошечного ромбика. Не знаю, почему ромбика — просто захотелось немного геометрического разнообразия. Шарики уже надоели.
И я резко притянул ещё двоих оставшихся друг к другу с такой скоростью, что они столкнулись лбами. Ну а дальше… ромбики. Все стали крошечными ромбиками.
— Может, устроить выставку современного искусства? — пробормотал я, тщательно заметая за собой все следы.
Теперь можно и домой. Если мой дом под их контролем, значит, кто-то должен присматривать за порядком. С этими мыслями я запрыгнул в машину и рванул обратно в город. Мотор ревел, ветер свистел в ушах, развевая мои волосы, а я предвкушал новую встречу.
— Жизнь прекрасна, когда можешь играть с гравитацией и умами недалёких оппонентов, — тихо рассмеялся я. — Интересно, что они приготовят в следующий раз? Надеюсь, это будет что-нибудь более оригинальное.
Позже
Несмотря на поздний час, никто из аристократов не покинул зал. Баронесса, графы и прочая знать толпились под высокими сводами, нервно потягивая дорогой коньяк и зажигая одну сигару за другой. В воздухе клубились плотные облака дыма, смешиваясь с гулом приглушённых разговоров и скрытой тревогой.
Граф Курчатов, известный своим брутальным нравом и пренебрежением к светским условностям, развалился в кресле у камина. Он, играючи, вертел в руках кинжал с изящной рукоятью.
— Ну и чего вы нервничаете? — бросил он в сторону собравшихся, криво усмехнувшись.
В этот момент двери зала тихо приоткрылись, и внутрь скользнули запыхавшиеся разведчики. Один из них, не поднимая глаз, положил перед Курчатовым увесистую папку.
Заметив это, все тут же столпились вокруг стола. Курчатов неторопливо открыл папку. Первая страница ослепила белизной; на ней выделялся герб Рода Распутиных и заголовок: «Отчёт по финансам Рода Распутиных». В зале повисла гробовая тишина. Переглянувшись, гости зашептались.
— Что за чертовщина? — прошипел один из графов.
— Как это понимать? — возмутилась баронесса, сжимая веер так крепко, что побелели костяшки пальцев.
Но граф Курчатов всё понял сразу и наверняка. Он не знал страха ни раньше, ни теперь. Однако рука его чуть дрогнула, и он произнёс вслух:
— Это означает нашу смерть, дамы и господа…
Его фраза повисла в воздухе, когда где-то в глубине здания раздались глухие хлопки и взрывы. Стены содрогнулись, с потолка посыпалась пыль.
— А вот и они, — невозмутимо заметил Курчатов, хотя лицо его побледнело. — Пожалуй, пора поприветствовать наших гостей.
Двери зала с грохотом распахнулись, и внутрь ворвались вооружённые гвардейцы с гербами Рода Распутиных на доспехах. Их лица скрывали маски, а движения были точны и отлажены, как механизм лучших часов. Они без предупреждения открыли огонь.
Началась паника… Аристократы заметались, крича и пытаясь укрыться за мраморными колоннами и тяжёлыми шкафами с книгами. Курчатов, напротив, сохранял хладнокровие. Он выхватил из-под плаща два изящных пистолета и с мастерством, достойным художника, начал отстреливаться.
Как только один из нападающих приблизился, Курчатов, не колеблясь, молниеносно метнул кинжал, который всё это время крепко сжимал в руке. Противник беззвучно обрушился на пол.
В разгар боя граф ощутил вибрацию в кармане. Укрывшись за опрокинутым столом, он достал телефон. На экране вспыхнуло сообщение: «Роду Курчатовых объявлена война за вмешательство во внутренние дела семьи Распутиных. Приговор окончательный. Апелляции не подлежат».
Курчатов горько усмехнулся, уклоняясь от пули, и подумал: «Какая оперативность! Стоит похвалить их за пунктуальность, а вернее, за её отсутствие. Может, оставить отзыв после смерти?»
Рядом с ним рухнул один из его соратников, сражённый выстрелом из оружия, похожего на водяное лезвие. Граф оглядел поле боя: аристократы падали один за другим, их изысканные одежды пропитывались кровью. Кто-то пытался сопротивляться, но большинство кричали о пощаде или пытались спрятаться.
— Какая жалкая трата превосходного бренди, — отметил Курчатов, наблюдая, как один из нападающих опрокинул стол с дорогими напитками.
И вновь он бросился в бой, двигаясь с грацией и яростью хищника. Его мысли были ясны: шансов выжить почти не осталось, но отступать — не в его стиле.
К нему подскочил молодой граф Нежин с дрожащими руками и глазами, полными ужаса.
— Что нам делать? — сорвалось с его уст в отчаянии.
Курчатов усмехнулся ему на это:
— Молиться, если умеете. Хотя, боюсь, Бог сегодня занят. Может, попробовать договориться с дьяволом? Говорят, он любит компании.
Молодой граф побледнел ещё больше. Взрывы сотрясали стены, огонь начал пожирать роскошные гобелены и картины мастеров. Воздух наполнился густым дымом и горьким запахом пороха.
Последние мысли графа Курчатова были пропитаны ледяной иронией: «Ввязаться в дела Распутиных… Гениально и одновременно безрассудно. Они обвели нас вокруг пальца, как малых детей. Распутины такого точно не прощают, и наша судьба уже предрешена… Остаётся лишь надеяться, что в аду выпивка лучше, чем здесь».
Глава 18
Граф Ноев ворвался в свой дом так стремительно, что слуги едва успели поклониться. Его обычно уложенные волосы сейчас торчали во все стороны. Глаза бегали по залу, а пальцы нервно крутили пуговицу на камзоле.
— Собирайте мои вещи! Немедленно! — рявкнул он, сверкая глазами на ошарашенных слуг.
Те, не осмеливаясь спросить, кинулись выполнять приказ, подняв шум и суету. Ноев чувствовал, как сердце колотится в груди, будто пытаясь вырваться наружу.
— С какой стати они решили взяться за меня? — думал он, пытаясь понять, что происходит. До него дошли слухи: на последней встрече аристократов, куда его даже не позвали, обсуждали именно его. Эти надменные павлины в шелках решили, что он — крыса, которую нужно убрать.
— Крыса, говорите? — пробормотал граф с горькой усмешкой, бросая в чемодан стопку писем. — Да у них самих хвосты подлиннее будут.
Обвинения были абсурдны: ему приписывали передачу секретной информации Добрынину. Мол, он слил всё, что обсуждали на предыдущих собраниях. И, по их словам, это почти доказано, ведь сам Добрыня обсуждал это с Распутиным у себя дома.
— Прослушка, ха! — саркастически подумал он. — Они уже не знают, как подставить друг друга.
Ноев сжал кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Доступ к общему серверу ему перекрыли, и теперь он был как слепой кот в комнате с ловушками.
— Предателем меня называют, — снова пронеслось в голове. — Да как эти сволочи смеют! И смысл с ними спорить?
Он метался по комнате, собирая вещи. Шаги эхом отдавались в пустых коридорах, а резкие движения выдавали его злость и напряжение.
— Разбираться с ними? — хмыкнул он, глянув на своё отражение в зеркале. — Смысла нет. Они уже всё решили…
— Господин, всё готово, — тихо произнёс один из слуг, появляясь в дверях.
— Отлично, — граф натянул перчатки, словно собирался на дуэль. — Уходим отсюда побыстрее.
Спускаясь по лестнице, он чувствовал на себе взгляды портретов предков. «Что ж, похоже, меня хотят списать. Но зря… Им это ещё аукнется», — подумал он.
Подъехала машина, и Ноев сел, откинувшись на спинку сиденья, наблюдая за мелькающими улицами столицы. Он решил: «Вернусь домой, где меня ждёт моя гвардия, там я буду в безопасности.»
Он криво усмехнулся. «А их союз? Да плевать я на него хотел. Сборище павлинов, которые своего хвоста от чужого не отличат. Если предатель и есть, то это точно не я…»
Достав из кармана серебряную флягу, он сделал глоток крепкого напитка и почувствовал, как тепло разливается по телу.
— За шикарное спасение! — воскликнул он, поднимая воображаемый бокал.
Машина мчалась вперёд, увозя его прочь от города интриг и предательства. Ноев смотрел в окно, наблюдая, как закат заливает небо кроваво-красным светом.
Поправил воротник, чувствуя прилив решимости. Ведь ничто так не придаёт храбрости, как когда тебя загнали в угол.
Для него игра только начиналась, и кто знает, сколько тузов у него ещё в рукаве.
Он даже подумал, что, если придётся, он готов стать предателем на самом деле — лишь бы потопить этот гнилой корабль вместе со всеми на борту.
Весь день я торчал на парах вместе с сестрой в академии: глаза слипаются, башка тяжёлая, а до конца занятий ещё целая вечность. На одной из лекций, когда я уже почти занял идеальное положение, чтобы незаметно уткнуться в телефон, препод внезапно посмотрел на меня.
— Уберите телефон, молодой человек, — сказал он тоном вежливым, но непреклонным. Мол, я тут стараюсь для вашего просвещения, а вы…
Я так громко вздохнул, что сосед по парте бросил на меня косой взгляд, и нехотя спрятал телефон в карман.
— Сейчас мы обсуждаем важную тему, — продолжил препод, не отводя от меня глаз, — которая однажды может спасти вам жизнь.
О, как драматично, подумал я, сдерживая зевок. Однако мой внутренний сарказм был прерван: — А теперь встаньте и расскажите нам, что вы поняли из темы.
Сердце даже не ёкнуло. Я медленно поднялся, пытаясь выглядеть уверенно. Что я понял из темы? Отличный вопрос.
Лекция была о смертельно опасных точках на теле человека, где удар или порез могут быть фатальными. Обсуждали это в контексте дуэлей.
Дуэли! Эти аристократические забавы для тех, кому скучно жить или у кого слишком много свободного времени. Многие, желая эффектно махнуть шпагой и устроить кровавое шоу, случайно отправляют соперника на тот свет. А потом искренне удивляются: «Как так получилось?»