Только вот Гриша как обычно не прыгал от радости и не открывал шампанское, а лежал на полу. Это по нему, оказывается, Титан трубой заехал, а тот этого вообще не ожидал, вот и получил. Забавно, что такому крутому лекарю теперь самому нужен лекарь.
— Менеджер, ты как, это самое? — я похлопал его по щекам.
— А? Что? — он замотал головой по сторонам. — Что это такое быстрое пронеслось рядом с моей головой? Как будто большая пчела.
— Ага, пчела: труба это пронеслась и заехала по твоей черепушке, — хохотнул я и поднял его на ноги.
Распутин, как я понял, прифигел с такого, но, судя по молчанию, быстро просканировал свое состояние, врубил кое-какие свои целительские магические руны, и все. В раздевалке он уже стал как прежний: пил шампанское, улыбался и язвил.
— Рад, что ты снова в норме, — сказал я.
— Да какая там норма: мы сегодня столько денег проиграли, — махнул он рукой.
— Ты же говорил, что такие, как ты, их не считают, — подколол я его. — И кстати, почему проиграли?
— Так если этот Титан меня вырубил, то и тебе, наверное, друг досталось, — Гриша был уверен, что он куда сильнее меня.
— Вообще-то я выиграл, но ты был прав: соперник просто замечательный, и я вовсе не пожалел, что приехал, — я отпил минералочки с довольным видом. Победа — она всегда сладка. Особенно когда твой менеджер в нее не верит.
Распутину почему-то в это с трудом верилось, и он побежал спрашивать судей и остальных, кто еще не разошелся. А мне в этот момент позвонила мелкая.
— Алло, Добрыня, даже не знаю, как сказать: ты у нас вроде теперь стал матерью настоящего будущего курятника. У этой твоей курицы из яиц птенцы вылупились. И я без понятия, что с ними делать. Или ты думаешь, курица сама знает, как о них заботиться?
— Погоди-ка, а откуда, черт возьми, могли взяться эти чертовы птенцы, если эта пернатая бестия у меня одна по хате шастает? — я почесал свою репу, пытаясь решить эту головоломку века.
— Откуда мне знать, Шерлок хренов, — проворчала Маша. — Может, это какое-то непорочное зачатие случилось. Я тебе не детектив, чтобы такие загадки разгадывать. Или ты к ней тоже Вику в качестве стражи приставишь, как ко мне?
— Никого я к тебе не приставлял.
— Ну да, конечно. А какого дьявола тогда эта Вика сейчас нагло жрет мои канапе на нашей кухне и дрыхнет в нашем доме, как у себя дома? Может, она еще и мою зубную щетку использует втихаря? — язвительно прокомментировала моя «любящая» сестренка, которая явно была не в восторге от присутствия гостьи.
— Маша, вы вообще-то подруги. И вообще, я пока занят, глянь сама в интернете, что там нужно птенцам заказать, и закажи, а я тебе торт куплю, твой любимый, персиковый, — зевнул я, проведя ладонью по потному лицу. В душ хочу — жуть как. Хотя после такого боя мне больше подошел бы не душ, а джакузи. С пеной и резиновой уточкой.
— А браслет? Или платье? Или серьги?
— Маша!
— Хорошо, поняла: торт так торт. Но я ведь девочка и так люблю платьюшки, и уже правда почти все надевала. Мне надо новых хотя бы штуки две. Не будь монстром, братец, — голос звучал очень жалобно. Она всегда умела давить на жалость.
Вот что с ней делать: ее наглость выдержать еще можно и попрошайничество, но жалостливый вид почти невозможно. Разве что напомнить ей про гардероб, который мы недавно обновляли.
— У тебя так-то брючные костюмы есть и юбок полно, — напомнил ей все же. — Точно помню, один шкаф забили до отвала недавно. Еще немного, и придется тебе отдельную квартиру под гардеробную снимать.
На том конце трубки раздалось хныканье, и я вздохнул. Прямо как будто мне звонит не сестра, а отряд бездомных детей.
— Значит так, Мария, я приеду домой и посмотрю на платья: я прекрасно помню, какие ты надевала и куда. Если окажется, что не все носила, то новые не купим. А будешь выпрашивать — отправлю в монастырь.
— Ага, — радостно выдавила она и повесила трубку.
Видимо, думает, что я все же не вспомню их все, хотя я же знаю, куда она и в чем ходит: я ее старший брат, и мы в одной семье живем. Она без спроса по вечеринкам не катается. Или сестра считает, что мужчины на такие вещи внимания не обращают? Ну-ну… А чего там сложного? Это платье зеленое, а то красное — запомнить в два счета можно, наверное… Во всяком случае, надеюсь.
— Добрыня, брат! — тут ворвался обратно Распутин в раздевалку. — Ну ты даешь! Ты просто какой-то магнит успеха! Эх, жаль, что я не увидел окончание боя, но на записи потом посмотрю. Хотя, судя по твоему довольному виду, много я не пропустил — разве что момент, как ты Титана в нокаут отправил.
— Я ж говорил, — я взял свое полотенце из шкафчика. — Кстати, прикол, пока ты ходил, у меня из яиц, оказывается, птенцы вылупились.
Гриша, услышав это, переменился в лице, и улыбка медленно начала сползать с его физиономии. Он посмотрел на мои штаны так, будто там атомная бомба тикает.
— Брат, ты что, бубенцов лишился, и все растеклось? — Распутин упал на колени и чуть не разрыдался. — Брат, прости меня: это я во всем виноват, что позвал тебя на этот бой. Если б я знал, что ты лишишься самого дорогого, то никогда бы тебе не предложил такую подработку! Ни за какие деньги на свете!
Потом он резко вскочил с места и стал активно размахивать руками, а по щекам реально текли слезы. Черт, вот это друг так друг: вот это я понимаю. Он прямо будто насквозь чувствует чужую боль и сопереживает. Хотя, судя по его реакции, он скорее мою боль на себя примерил.
— Добрыня, ты главное не отчаивайся сильно! Я же все-таки лекарь и я что-нибудь придумаю. Если надо, подключу всю свою семью, чтобы твои бубенцы восстановить. Это теперь мой долг! Иначе я никогда себе этого не прощу! Как я вообще жить с этим буду, братан, — он снова разрыдался. Того гляди сейчас еще сопли на кулак намотает.
Я смотрел на все это в легком афиге и думал… Думал, в какой цирк с конями я попал. Похоже, Грише самому к мозгоправу надо, раз у него такие фантазии.
— Гриша, когда я сказал, что у меня птенцы вылупились, то имел в виду реальных птенцов у курицы дома, а не то, что Титан мне яйца раздавил во время боя. Ты бы лучше со своей жуткой фантазией сам обследовался где-нибудь, — посоветовал я ему и пошел в душ, оставив его с раскрытым ртом в раздевалке. Еще чуть-чуть, и он бы мне предложил свои бубенцы пересадить взамен утраченных.
Закрыв дверь за собой, я лишь услышал от него:
— Ты этого не видел! Не видел, что я ползал на коленях и рыдал! Понял? — голос у него звучал очень строго и опасно даже.
— Понял, — я, выпучив глаза, постарался не заржать и пошел мыться. М-да, с такими друзьями врагов не надо. Они сами тебя и в могилу сведут. Причем все одновременно.
Глава 12
Выйдя из душа, я почувствовал себя чистым и свежим. На мой счет упала кругленькая сумма выигрыша, и настроение было просто замечательным. Жаль только, что Гриши уже не было в раздевалке — этот вечно занятой парень умчался по своим делам.
Гриша — веселый и шутливый малый, этакий повеса, пока кто-нибудь не накосячит. Тогда лучше не попадаться ему под горячую руку. Но все же он мой друг, и я надеюсь, что ему удастся разузнать кое-что по нашему общему делу.
Пока я ждал вестей от Гриши, решил смотаться домой на своей блестящей красотке. Эта малышка ревела так, что у прохожих волосы дыбом вставали. По пути заехал за тортом для сестры и прикупил продуктов, чтобы забить холодильник. Все-таки у нас теперь гостит Вика, хотя почему она до сих пор околачивается в нашем доме — ума не приложу. Я ведь сам ее об этом уже не просил.
Конечно, хорошо, что враги побоятся соваться к Маше, пока рядом с ней Вика. Но мы же не семья, и это все довольно странно. Вика — красотка, конечно, но постоянно наблюдать, как она выходит из душа в одном полотенце — такое себе удовольствие. Вернее, удовольствие-то еще какое, но от такого я скоро весь унитаз забью своими будущими отпрысками, и в канализации вырастет мутант с моим ДНК. А мне такое счастье ни к чему, увольте.
Надо как-то мягко намекнуть Вике, чтобы отчаливала в съемный пентхаус или элитный номер. У нее ведь есть деньги, родители могут даже квартиру купить поближе к учебе. Маша и так в относительной безопасности дома, кругом мои наемники. Мне наоборот удобнее, если Вики не будет рядом, чтобы сестру к ней в гости отправлять, когда нужно.
Короче, осталось только придумать, как выпроводить Вику. Но как это сделать — ума не приложу. Она же женщина, да еще и обидчивая. Попрошу ее уехать — решит, что разлюбил. Так что надо действовать осторожно и начать издалека, как я умею.
— Слушай, Викуля, привет, — чмокнул я ее в щеку, едва войдя в дом. — А ты что, уже уходишь от нас? Как жаль! — я тараторил, чтобы она не успела ни слова вставить. — Мусор тогда, пожалуйста, выброси, если тебе несложно.
Я мигом всучил ей пакет из урны в коридоре, вытолкал на крыльцо и захлопнул дверь. Готов поспорить, она до сих пор стоит там, хлопая своими длинными ресницами и не понимая, что это, блин, сейчас было. А это, дорогуша, профессионализм, который я годами оттачивал. С женщиной всегда надо быстро, чтобы ничего не успела просечь.
Маша видела всю эту картину. Она грызла яблоко, а на лице — сплошной вопрос.
— Добрыня, это что сейчас было? Ты зачем Вику в одной пижаме с мусором на улицу выгнал?
— В пижаме? Тогда это очень красивая пижама, а я думал — костюм такой, — развел я руками. — Да ничего, на улице погодка что надо, дышать свежим воздухом полезно. И вообще, чего ты ко мне прицепилась? Сама же хотела, чтоб Вика уехала.
— Да я не прицепилась, мне вообще по барабану, — мелкая беззаботно пожала плечами, забрала у меня пакет с тортом и зашуршала на кухню.
— Эй, а остальные пакеты кто разгребать будет? — помотал я головой и поставил их в коридоре. Неисправима, что с нее взять.
Ладно, надо еще на цыплят глянуть. Похоже, кому-то из наемников придется с ними понянчиться. Они сидели в зале в большой коробке под УФ-лампами, поилки стояли, корм насыпан. Сестра справилась на пять с плюсом. И как бы порой мне не хотелось ее прибить, на нее всегда можно положиться.