— И что мне теперь делать со всем этим сыром? — Виктория в изумлении уставилась на него, широко распахнув глаза.
— Не имею понятия, решай сама, — Добрыня потер руки в предвкушении. — Ну, чем ты меня порадуешь?
Вздохнув, она проводила его в роскошные апартаменты. На столе мерцали свечи, красовались свежие фрукты и изысканное вино. Центральное место занимала аппетитная фаршированная курица с золотистой картошкой.
— Я сама приготовила, — Виктория улыбнулась и наполнила бокалы рубиновым вином.
Но не успела она договорить, как Добрыня, ловко орудуя ножом и вилкой, принялся с аппетитом поглощать угощение. Блюдо было восхитительно на вкус, о чем он не преминул сообщить ей.
Однако в следующее мгновение улыбка сползла с лица Виктории, сменившись зловещим выражением.
— А ты знал, Добрыня, что только что отведал свою любимую питомицу? — зловеще выпалила она. — Я прекрасно осведомлена о твоей трепетной привязанности к животным и особой заботе об этой курице. Я лично ощипала ее и лишила жизни. Будешь знать, как в следующий раз выставлять меня за порог! Или ты считаешь, что это было нормально?
Но Добрыня, внимательно слушая ее тираду, продолжал с аппетитом поглощать угощение, ни на йоту не изменившись в лице. Он даже попросил подать соус к курице.
— Тебе что, наплевать на то, что я прикончила эту чертову курицу? — Виктория вскочила с места, не в силах сдержать гнев.
— Ты потрясающе ее приготовила, детка, спасибо, — Добрыня послал ей воздушный поцелуй.
Он продолжал жевать сочное мясо, краем глаза поглядывая на коробку из ресторана доставки, небрежно брошенную в мусорное ведро. Там тоже готовили восхитительную курицу.
Добрыня прекрасно знал, что Виктория не владеет кулинарным искусством: многие аристократки не утруждают себя готовкой, а те, кто умеет, рассматривают это как хобби. Да и Маша упоминала, что Виктория в этом деле еще хуже, чем она сама. Он понимал, что все это сказано лишь с целью вывести его из себя, но, как он и говорил, сделать это крайне сложно.
Поэтому Добрыня продолжал трапезу с легкой улыбкой, в то время как глаза Виктории все выше и выше ползли на лоб от изумления…
Глава 15
По щекам Императора текли слёзы — событие поистине редкое, ведь до этого подобное случалось всего лишь дважды за всю историю. Первый раз произошёл, когда государь отведал слишком острый перец и по рассеянности потер себе после этого глаз. И вот настал второй случай: слёзы брызнули от неудержимого смеха.
Он заливался хохотом, обхватив руками живот, причём прямо во время доклада своего верного советника.
— Значит, Добрынину всё-таки удалось уговорить Протектора взяться за его дело? — проговорил государь, едва придя в себя и сделав глоток из бокала с водой. — Да я сам, чёрт подери, не смог бы уговорить этого упрямца! Может, нам теперь отправить Добрыню на переговоры с теми странами, что вечно враждебны к нам? Глядишь, и их сможет уболтать так, как нам выгодно.
Несмотря на шутливый тон, Император действительно был впечатлён: как получилось, что этот неприступный государственный юрист теперь работает на Добрынина? Ведь Протектор славился тем, что служит исключительно интересам Империи да и репутацией своей дорожит безупречно.
Порой Государю это не совсем было на руку: случалось, хотелось натравить Протектора на кого-то из влиятельных персон, но даже Его Императорскому Величеству не удавалось заставить юриста взяться за подобное. Тот твёрдо блюдёт благо Империи, а подкупить его попросту невозможно. В этом и была популярность того, как и слава.
— Кажется, Протектору на пенсию пора, — вполголоса хихикнул советник.
— С чего это вдруг? — нахмурился Пётр Александрович.
— Да он, похоже, сдаёт позиции: вы, Государь, вспомните, когда он вообще в последний раз за что-то брался?
— Михайлович, не говори глупостей, — прорычал Император так, что советник тотчас вздрогнул.
Не успел он договорить, как из соседней комнаты появилась огромная голова Дружка. Пёс хорошо улавливал интонацию хозяина и, уловив его недовольство, решил не сидеть без дела.
— Дружок, нет! Даже не думай! Это не тот случай! — поспешил остановить его Пётр Александрович.
Но Дружок, обладая внушительным ростом и потрясающей скоростью, уже мигом подскочил к Михайловичу и задрал над ним лапу.
— Ваше Величество, я, конечно, всё понимаю, но он уже который раз за неделю меня обос… Эм… метит, — пожаловался советник сквозь ворчание, вытирая лицо.
— Зато он тебя не сожрал, как многих, — устало вздохнул Император. — Так что, Глеб, не жалуйся. И, кстати, ты для меня почти как друг: я не многим могу доверять.
— Ваши слова мне льстят, — пробормотал Глеб Михайлович с недовольным видом. — Но, может, вы с ним что-нибудь сделаете?
— А что я могу? — развёл руками государь. — Он ведь ещё совсем непослушный щенок. Плохой мальчик! Плохой! — прикрикнул он и погрозил псу пальцем.
Советник посмотрел на «малыша» двухметрового роста и невольно подумал, как было бы прекрасно тихо жить в доме где-нибудь в глуши и разводить коз.
— Ваше Императорское Величество, хватит с меня: я подаю в отставку. Я и так уже немало лет послужил Империи в качестве советника. Настало время для покоя, — чуть ли не умоляющим тоном объявил Михайлович.
— Как пожелаешь, однако имей в виду: мы с Дружком едва ли не ежедневно будем заезжать к тебе в гости, — с хитрой улыбкой промолвил государь. — Я же говорил, что считаю тебя своим другом. Ну а пока ты ещё при дворе, у меня есть еще задание: сделай так, чтобы все как можно скорее узнали, что Протектор теперь помогает Добрынину с этими аристо-должниками. Ты ведь умеешь распространять такие вести лучше любого другого, Михайлович.
Советник тяжело вздохнул: средств на роскошную и тихую жизнь вдали от дворцовых хлопот у него хватало уже давно, но вот от настойчивости Императора так просто не отвертеться. Никто не захочет ежедневно встречать у себя огромного пса с рогами, который норовит тебя «пометить». Оставалось только проглотить обиду и взяться за поручение.
— Позвольте, Ваше Императорское Величество, поясните, почему нет никого, кто мог бы сравниться со мной в деле распространения известий? С чего вдруг я стал самым проворным разносчиком слухов? — недоумённо возмутился Глеб Михайлович.
— Да вот прямо с этой самой минуты, — отрезал государь, язвительно прищурившись. — Ты у нас вмиг раскидаешь информацию по нужным персонам, а если откажешься — отправлю Дружка переночевать у тебя на пару дней. Но предупреждаю: у малышонка зубки режутся, грызёт он всё подряд. Дом твой может не уцелеть вообще, даже бревнышка одного не уцелеет, — Пётр Александрович не любил ходить вокруг да около.
Стоило ему закончить фразу, как от Глеба не осталось и следа: советник напоминал вихрь, который мигом выскочил из дворцовых покоев и помчался по городу, разносить вести среди многочисленных аристократок. Те и дня прожить не могли без перешёптываний и кулуарных историй.
— Шустрый всё-таки Глебка, — пробормотал Пётр Александрович, оставшись в одиночестве. — Всегда был самым ловким и расторопным советником.
— Гав-гав! — радостно подтвердил его слова молодой пёс, весело помахав хвостом.
Император, улыбнувшись, потрепал собаку за ухо и подозвал к себе слугу:
— Ну что, останки мамонта уже привезли?
— Так точно, Ваше Императорское Величество!
— Отлично. Дружок, слышал? Привезли тебе вкуснятинку! Костей хватит надолго, целую неделю будешь грызть, — сообщил Пётр Александрович щенку, и тот принялся радостно прыгать на месте.
Однако государь слишком поздно осознал, что они сейчас находились в небольшой зале правого крыла: потолки здесь были невысокие. От очередного прыжка Дружок пробил потолок своей мощной головой и увяз в обломках.
— Я от тебя просто в шоке, — округлил глаза Пётр Александрович, глядя, как с потолка сыплется штукатурка.
Не теряя времени, он вытащил телефон и принялся снимать видео, собираясь отправить его брату — тому самому, который и преподнёс в подарок этого гигантского «щенка».
— Пусть посмотрит и посмеётся, — пробормотал государь.
Затем он гаркнул на служащих, чтобы те поторопились вызволить пса. Тот же, чувствуя свою беспомощность, быстро утомился и заснул, едва перестав дрыгать лапами. Он вообще любил много спать в своем возрасте.
В то время как люди аккуратно вытаскивали застрявшего Дружка из пролома, Пётр Александрович мысленно уже предвкушал, как скоро сработает его план по распространению информации о Протекторе.
Государь рассчитывал испортить репутацию тем аристо-должникам и пристыдить как следует. Он знал, что, попав под волну осуждения и узнав про Протектора, те могут сами совершить ошибку, которая и станет их гибелью. А уж ему это только на руку.
Не успело минуть и четырёх часов, как Императора оторвали от спокойной рыбалки — он как раз поймал удачный момент и расположился с удочкой у искусственного пруда, специально созданного при дворце.
— Ваше Императорское Величество! — запыхавшись, к нему подбежал один из секретарей. — Вы велели докладывать обо всех всполошившихся господах. Ну, так вот: кое-кто из них действительно начал шевелиться.
— Интересно! Рассказывай, — Пётр Александрович отложил удочку и сосредоточенно посмотрел на своего подчинённого. Настроение у него было видимое: он предвкушал, как вся эта история вскоре начнёт работать на него.
Секретарь отчеканил, что Род Булкиных оказался уязвимым местом: желая устранить Добрынина, они обратились за помощью в криминальные круги. Булкины пообещали одной местной банде определённую фабрику или завод, где преступники могли бы проворачивать свои тёмные делишки. А взамен требовалось покончить с Добрыниным.
Пока секретарь рассказывал о том, как именно эти Булкины попали в ловушку, лицо Императора озаряла всё более широкая улыбка. Она уже начинала выглядеть зловещей.
— Знал, что они начнут метаться, — Пётр Александрович довольно хлопнул в ладоши. — Эти крысы наконец совершают первые грубые ошибки! Значит, пришло время действовать. Дайте распоряжение нашим СБшникам: пусть устраивают охоту на них, — приказал он тем же уверенным тоном.