[16].
Потом удивительным образом пропал ритм. Причём навсегда. Без ритма картина расползлась, стала скучной [17]. И к сценам Маргариты и Мастера мы уже пришли в состоянии не соучастника, но зеваки. Тема любви — не только всепоглощающей, как в романе, но даже и обыденной, — только обозначена. К этому моменту мы обнаружили и другую пропажу: куда-то делась линия Иешуа и Пилата [18]. Удивительно, что по композиции фильм словно бы следует роману, но там пропажи не замечалось. Потому что там единый полёт начинается задолго до рейса Маргариты на метле от Арбата до шабаша и заканчивается только с последней строчкой. А в фильме летает лишь Маргарита, да и та, как мне заявила знакомая с этим делом коллега, сидит на метле не как положено.
Вместе с ритмом разрушилась намечавшаяся художественная логика: цветной миф и чёрно-белый быт, цветные страсти и монохромный мир задушенных системой душ. Цвет стал контрабандой проникать в московские эпизоды, отчего сцены в Варьете стали неотличимы от лучших созданий “Аншлага” [19]. Пошли сбои вкуса: эпизод с Иешуа и Пилатом в 8-й серии уподобился эпизоду из “Праздника святого Йоргена” [20] — в действие вступили собственные экстатические видения режиссёра, не то что не имеющие отношения к роману, но — другого уровня. В 9-й серии фильм вошёл в крутое пике и врезался в землю ещё до начала 10-й. Все на экране смертельно устали.
В романе был воздух. Большая литература нам открыла, что воздух — понятие географическое: есть воздух легкий парижский, туманный лондонский, а есть московский, и в нём своя поэзия, неброская, но изумительная, какой нет больше нигде. “Мастер и Маргарита” — самый московский из романов, через него можно в Москву влюбиться. Этой любви тоже нет в фильме. Более того, петербуржец Бортко счёл возможным снять Москву в Питере, что привело к обезличке местности. Он сослался на то, что в Москве не осталось булгаковских пейзажей. Наверное, он мало ходил по Москве и не имел времени её полюбить. Это бывает. Но тогда браться за Булгакова было безумием. Потому что вместе с Москвой из фильма выкачали воздух.
Одно для меня бесспорно: фильм — не халтура, и если заблуждение, то добросовестное [21]. Это огромный, отважный, вызывающий уважение труд людей по-разному одарённых и по-разному любящих Булгакова. Любить его одинаково, по-видимому, невозможно: как правильно произнести тираду о квартирном вопросе, каждый из нас знает лучше всех.
На том успокоимся. Ничего страшного не случилось. Случилось хорошее: кто-то, как ваш покорный слуга, снова с восторгом ощутит, что мимо прошелестела тень величайшего русского романа ХХ века, кто-то впервые заинтересуется магической вещицей Булгакова, а кто-то утвердится в своём мнении, что в ней на самом деле ничего такого нет. (…)» (Опубликовано в “Российской газете” — федеральный выпуск, № 3966 от 31 декабря 2005 г.; приводится по публикации в интернете http://www.rg.ru/2005/12/31/master.html).
7. Церковь должна снять клеймо сатанизма с этой книги
Так экранизация В.Бортко сама превратилась в часть россионского политического шоу, которое перманентно «must go on» [22], чтобы увлечённые им зрители были безвольны и не думали о смысле жизни; и чтобы многие из них отдались бы беспочвенной мечте попасть в свиту сатаны или на устроенный им для них «бал» в качестве VIP [23], подобно Маргарите.
Т.е. в аспекте политики выход в свет сериала “Мастер и Маргарита” — это не шоу ради шоу. Это — попытка пропаганды насаждения в обществе отношения к жизни, представляющего опасность для будущего (однако для того, чтобы эта попытка достигал успеха в Жизни нет оснований).
РПЦ, как всегда заявляя о своей благодетельности, пытается этому противостоять. Публикация книги А.Кураева [24] «Мастер и Маргарита»: за Христа или против?» в интернете [25] сопровождается публикацией интервью с ним, в котором А.Кураев делится «впечатлениями от знакомства с Бортко и Ленфильмом». Фрагмент этого интервью мы приводим ниже:
«— Один из достаточно радикальных взглядов в церковной среде — „Мастера и Маргариту“ Булгакова вообще не надо читать, не полезна, пропаганда сатанизма. Ваше отношение к этой позиции…
— Всегда легче всего обойти, убежать. Иногда такая позиция может быть и правильной, но когда она становится господствующей, когда по отношению к слишком многим реалиям вдруг многие церковные люди начинают действовать в таком эскапистском [26] духе — ничего не читать, ничего не смотреть, ничего не думать, а всё заклеймить, осудить, всё не наше… В общем, это путь сект, путь в тупик.
Церковь в истории своих святых показала, что церковь должна сражаться даже за светскую культуру. И не только светскую… Я начну от старины — потому что предвижу недалёкое будущее. Предвижу же я, что среди критических публикаций в адрес нового фильма Владимира Бортко будут те, которые и в романе, и в фильме увидят проповедь антисемитизма — как это произошло с фильмом Мэла Гибсона «Страсти Христовы». Так вот в этих слишком навязчивых дискуссиях насчёт связи христианства и антисемитизма, я бы хотел обратить внимание на одно обстоятельство:
Среди первых богословских задач, которые встали перед новорождённой Новозаветной церковью, была задача оправдания еврейского Священного Писания [27]. Были радикалы среди тех, кто считал себя христианами («гностики») — они противопоставляли Евангелие Ветхому Завету. Были крайне жёсткие критики священных еврейских («варварских») текстов из греко-римской среды.
И потому изряднейшая часть трудов первых поколений церковных богословов (Иустин Философ и Иоанн Златоуст, Ориген и Климент Александрийский) посвящена защите еврейских Священных Книг.
С другой стороны, христианские авторы взяли под защиту античную греческую культуру и литературу — а её защищать надо было от некоторых церковных людей. Святые богословы смогли показать, что и Платона, и Софокла можно читать христианам и можно читать глазами христиан. Христианин не обязан оставлять за собой сожжённые мосты и библиотеки.
И вот именно эта установка на опознание духовных солнечных зайчиков в многообразном мире человеческой культуры, в том числе и нецерковной, стала господствующей и созидающей в церковной истории.
И поэтому, когда я сегодня пробую заметить добрые «эхи» в «Матрице», в «Гарри Поттере», или, скажем, в «Мастере и Маргарите», то считаю, что я как раз следую традиционным путём церковного богословия.
Но, конечно, для того, чтобы работать так с нецерковным культурным материалом, надо знать его и думать над ним. Не всем такой труд по душе. Легче осудить и закрыться. Но если мы будем убегать отовсюду, то в конце концов мы всё пространство вокруг себя из союзного или нейтрального сами же превратим во враждебное.
Книга Булгакова присутствует в высокой культуре России. Эта книга присутствует в обязательной школьной программе. Эта книга, через которую проходят все наши дети. И если мы от имени церкви заклеймим этот роман сатанизмом, мы окажем хорошую услугу именно антихристианским группам и движениям. Вот для того, чтобы «Мастер и Маргарита» не превращался в учебное пособие по сатанизму, для этого и Церковь должна снять клеймо сатанизма с этой книги. Впрочем должен заметить, что Церковь никогда такого клейма и не ставила. Не надо отождествлять отдельные публикации отдельных церковных публицистов, в число которых вхожу и я, со мнением всей Церкви[28]».
Два последних абзаца выделено жирным нами при цитировании. С этим можно согласиться.
Теперь посмотрим, насколько преуспевает РПЦ в этом деле в лице её иерарха и официально дипломированного богослова. “Комсомольская правда” 5 января 2006 г. опубликовала статью “«Мастер и Маргарита» — евангелие от сатаны”:
«Дьякон Андрей Кураев — автор неоднозначной книги „Мастер и Маргарита“: за Христа или против?» В ней он излагает ортодоксально-христианский взгляд на произведение Булгакова и утверждает, что книгу нельзя воспринимать исключительно как светское произведение. Она глубже, чем просто фельетон на современные писателю общественные нравы. Трактат Кураева читали все актёры сериала «Мастер и Маргарита». И, конечно же, режиссер Владимир Бортко. Более того, на выводы отца Андрея некоторые исполнители ориентировались и при съёмках.
(…)
Почему Иешуа — это не Иисус
«Пилатовы главы», взятые сами по себе, кощунственны и атеистичны, считает Кураев. Они написаны без любви к Иешуа. Разве подходит под следующее описание герой положительный:
«Иешуа заискивающе улыбнулся…»; «Иешуа испугался и сказал умильно: только ты не бей меня сильно, а то меня уже два раза били сегодня».
Получается, что Булгаков не видел в Иешуа Христа. Передал не свой взгляд на Иисуса, а чей-то другой? Встаёт вопрос — чей?
Воланд продиктовал Мастеру книгу
Структура «Мастера и Маргариты» — роман в романе. И логично задуматься: кто из героев большого романа является автором маленького — про Пилата? Кураев уверяет, что это не Мастер!
Об этом свидетельствуют черновики самого Булгакова. В первом варианте книги Воланд сам рассказывает «подлинную историю» об Иешуа и Понтии Пилате воинствующим атеистам. И на протяжении всего повествования сохраняет позицию рассказчика и очевидца событий. Сохранилась и авторская разметка глав от 1933 года. 11-я глава так и называется «Евангелие от Воланда».