Тут ее остановил муж:
– Ты знаешь, почему я написал пьесу «Дни Турбиных» и почему до сих пор театр полон людьми, хотя сюжет простой? Ты думаешь, я случайно написал ее, и зрителям тоже случайно понравилось? Истинный писатель должен всегда быть честен с собою и с читателями. Если в тебе этого нет, то должен оставить это ремесло.
– Ты хочешь разрушить нашу счастливую жизнь? Ведь все писатели завидуют тебе.
И тут жена расплакалась и ушла в другую комнату. Там села на кровать и не могла успокоиться.
Михаил пожалел, что потратил на нее время, а ведь ему было известно, что она к этому роману не относится серьезно – в основном ее увлекает захватывающий сюжет.
Этим же вечером Бухарин приехал в Кремль к Сталину. Они являлись старыми членами ленинской партии, которых осталось мало, так как за последние годы Сталин изгнал их с высоких постов. Некоторых посадили в тюрьму, объявив предателями партии, и даже расстреляли. С тех пор, как Сталин показал свое истинное лицо, все стали бояться его. Однако Бухарин был не из трусливых и еще верил в Сталина.
Войдя в кабинет, Бухарин пожал ему руку и сел за стол, который примыкал к рабочему столу вождя.
– Как Надя, дети? – спросил Николай о жене вождя. – Надеюсь, уже перестала тебя ревновать к женщинам?
Сталин хитро улыбнулся:
– Еще больше стала. Даже вчера устроила скандал, хорошо хоть не при детях. Характером вся в отца пошла. С чем ты пришел ко мне?
– С необычной просьбой. Есть такой поэт – Мандельштам, вот пришел за него просить. Говорят, он какой-то глупый стишок написал про тебя. Ты прости его, они, поэты, чувствительные люди, от любой обиды сразу изливают в стихах душу, а потом жалеют. Он немного нервный. Да и Пастернак отзывается о нем как о талантливом поэте – настоящий мастер.
Лицо Сталина стало злым, и он нервно произнес:
– А ты читал его «стишок»? Это не стишок, это бомба, которая способна разрушить мой авторитет среди народа, – и Сталин из задвижки стола достал напечатанный лист. – Вот что написал этот еврейчик. Кем он себя возомнил?
Бухарин взял лист, прочитал и сразу произнес:
– Да, это слишком… Видимо, он такое написал от какой-то обиды, от бедности.
– Говоришь, от бедности? Пусть пишет о социализме, о партии, как другие, и будет у него всё: и квартира, и осетрина на столе, как у Толстого, и даже автомобиль. Скажи, у тебя есть машина? А у него будет, так как он талантлив. Ты говоришь, он написал от обиды? В этих стихах – не обида, а его убеждения. А это уже опасно.
– Да, он тебя обидел. И всё же прояви снисхождение, и тогда старая интеллигенция оценит твой благородный поступок. Нам нужно этих образованных людей перетянуть на нашу сторону. Если Мандельштам окажется в тюрьме, как жертва политическая, то его сделают мучеником, а тебя – палачом. Это сильно ударит по авторитету вождя и партии.
– Я еще не решил, как быть с этим наглецом. Да, хотел бы знать твое мнение о писателе Булгакове, он стал кумиром интеллигенции. Насколько он талантлив – ты много читаешь?
– На сегодня он – один из лучших.
– Но темы его произведений опасны для нас – он тянет народ в прошлое, вызывает ностальгию. А это может привести к бунту. Как бы нам перетянуть его в нашу сторону, чтобы служил социализму? Такой талант нам нужен.
– Мне думается, он не из тех, кто легко отказывается от убеждений.
– Но ведь другие служат нам?
– Чтобы не умереть от голода.
– Значит, он никогда не будет нашим?
Бухарин пожал плечами. На этом они расстались. Когда Сталин остался один, он задумался на минуту и затем поднял трубку и произнес:
– Люба, соедините меня с начальником ОГПУ (тайная полиция).
И через минуту генсек услышал мягкий голос Ягоды.
– Товарищ Сталин, я весь внимание к Вам.
– Мне сказали, что поэт Мандельштам пытался покончить с собой?
– Да, товарищ Сталин, так получилось. Следователь немного перестарался, и тот не выдержал. Он с третьего этажа бросился вниз. Кое-что сломал, но жив.
– И каков результат допроса?
– Поэт заверил следователя, что больше никогда не будет писать плохие стихи о Вас и о нашей партии. Он искренне сожалел о случившемся и обещал, что каждый год о товарище Сталине будет писать по одной поэме, где будет славить социализм и его успехи во главе с товарищем Сталиным.
– Это хорошо, – протяжно произнес вождь. Хотя в душе была злость и хотелось расстрелять его, но Бухарин был прав. – Вот что, отпустите Мандельштама, пусть живет в каком-нибудь областном городе, только не в Москве и Ленинграде.
– Будет исполнено, товарищ Сталин.
– Да, как дела обстоят с обыском у Булгакова?
– Роман о дьяволе мы нашли – там была лишь одна глава. Это какое-то мистическое произведение о дьяволе в образе профессора магии Воланда. Мы не нашли намека, что это как-то связано с Вами. Это иностранец – немец, который внешне не схож с вами.
– А события, которое он описывает?
– Они больше фантастические, хотя Булгаков и описывает Москву наших дней, но не в мрачных тонах. Так что сведения нашего агента оказались неточными.
– Тем не менее, держите Булгакова на крючке, кто знает, что он напишет в других главах. Работайте аккуратно, чтобы тот ничего не заподозрил.
– Будет сделано, товарищ Сталин.
Опустив трубку, Сталин начал расхаживать по комнате с трубкой во рту, выпуская густые клубы дыма. Ему хотелось быть вождем – любимцем народа, пред которым все кланяются, но пока это не получалось, хотя в газетах ежедневно восхваляли его в деле строительства социализма. В школах, институтах и на всех заводах, фабриках, которых было еще мало, везде проводились собрания, где хвалили генсека Сталина. На концертах, на спектаклях, где собирались образованные люди, это делалось реже, так как это раздражало интеллигенцию. И советская пропаганда там не имела особого успеха. Самой удобной площадкой для пропаганды были школы, университеты – это подрастающее поколение, а также малообразованный рабочий класс, которые с легкостью верят всему, что пишут газеты. Однако крестьянство ненавидело Сталина, ведь коммунисты каждый год у них отнимали зерно. Всё это приводило к голоду, с миллионными жертвами. А тех, кто с вилами и топорами защищали свое зерно, солдаты просто расстреливали. Во время самого крупного восстания голодных крестьян было убито около ста тысяч крестьян. В газетах их называли ярыми врагами народа, которые на деньги капиталистов США и Англии хотели захватить власть в стране и вернуть капиталистам. И простой народ верил таким статьям и искренне радовался, что советская доблестная армия смогла разгромить крестьян-предателей. По этому поводу во всех организациях проводились собрания и митинги в поддержку новой власти, и от имени народа требовали, чтобы власть к врагам родины была беспощадна, чтобы их расстреливали на месте, без суда и следствия. Лозунг партии был таков: «Чем больше уничтожим врагов, тем скорее жизнь народа станет лучше. Все беды от них!» Так твердили коммунисты простому народу.
Сталина, расхаживающего с важным видом по кабинету, осенила удачная мысль. Он поднял трубку со стола и сказал, чтобы его соединили с именитым поэтом Пастернаком.
Время было вечернее, около девяти, поэт читал книгу, устроившись на диване, когда в прихожей раздался телефонный звонок.
– Это с Вами говорит товарищ Сталин. Как Ваши дела, Борис Леонидович?
Услышав голос вождя, Пастернак сильно удивился.
– Здравствуйте Иосиф Виссарионович, у меня всё хорошо.
– Вы слышали об аресте Вашего друга Мандельштама?
– Да, слышал и был удивлен. Хотя мы не были друзьями, и всё же это талантливый поэт. Если есть возможность, то просил бы Вас облегчить его участь или освободить.
– А почему Вы сразу не обратились ко мне, я помог бы? А то получается, что судьба Мандельштама беспокоит меня больше, чем Вас.
– Я как-то счел это неудобным.
– Напрасно, я – простой человек и не держу зла на людей.
– Иосиф Виссарионович, я хотел бы поговорить с Вами.
– У вас ко мне какая-то просьба? Говорите, не стесняйтесь.
– Нет, просто хотел побеседовать о жизни, о смерти.
Сталин задумался и не сразу ответил:
– Я бы с удовольствием, но не знаю, как это сделать. Видите, даже сейчас звоню Вам так поздно, потому что я еще на работе. Но уверен, что мы встретимся и еще поговорим. Желаю Вам творческих успехов.
– Большое спасибо за внимание к творческим людям!
И после вождь опустил трубку. Довольный собой, Сталин опять задумался. Ему хотелось, чтобы об этом разговоре знала вся Москва, а значит, вся страна. Однако это следовало сделать неофициально, в форме сарафанного радио – так у народа больше доверия. Вождь снова поднял трубку и очень быстро его соединили с министром культуры.
– Анатолий Петрович, я звоню с Кремля, ты еще не спишь? – этот вопрос был задан намеренно, чтобы подчеркнуть, что вождь работает до глубокой ночи.
Когда в квартире Луначарского раздался звонок, он читал газету в кресле. Жена зашла в комнату и сказала, что на проводе Кремль. Министр в халате вмиг заспешил в прихожую и услышал голос Сталина. Его охватило волнение: неужели что-то случилось? Но голос вождя был миролюбив.
– Я хочу освободить Мандельштама, как ты отнесешься к этому?
Это вопрос сильно напугал министра: «Почему спрашивает, может быть, он хочет узнать, в каких отношениях я был с этим опасным поэтом? Как бы и меня не записали в его компанию, и не оказаться бы мне в тюрьме. Сталин – мастер провокаций».
– Мне думается, такие дела должно решать ОГПУ, им виднее. Мне неизвестна причина его ареста.
– Об этом вся Москва знает, а ты нет?
– Это лишь слухи…
– Зато Пастернак заступился за него и просил меня освободить. И я тоже считаю, что такой мастер не заслуживает ареста. Наше ОГПУ работает грубо.
Далее вождь рассказал о своем телефонном разговоре с известным поэтом. Сделал он это умышленно, зная, что завтра о том, как Сталин спас талантливого поэта Мандельштама из рук чекистов, будет говорить вся Москва.