Отец Пруста, известный врач, уже потерял надежду дождаться от сына чего-то путного. Ночами Марсель кутил на балах и банкетах, возвращался под утро и весь день спал. Вращаясь в высшем обществе, он сорил деньгами, не считаясь с тратами. Казалось, он ничем всерьез не интересуется и ни к чему не стремится. Принимая во внимание слабое здоровье сына и то, как баловала его мать, Адриан Пруст опасался, что тот так и останется светским бездельником и всю жизнь будет висеть у него на шее. Он пытался уговорить сына работать. Марсель, как мог, успокаивал его: то он обещал подумать о карьере юриста, то сообщал, что собирается стать библиотекарем, но на самом деле все надежды возлагались на публикацию первой книги — «Утехи и дни». В коротких новеллах и зарисовках перед читателем должны были предстать светские персонажи. Если книга будет пользоваться успехом — вот лучший ответ отцу и прочим сомневающимся. Чтобы поднять шансы книги, Пруст уговорил свою знакомую проиллюстрировать «Утехи и дни» искусными рисунками, а издать ее просил на лучшей бумаге.
После множества проволочек и задержек в 1896 году книга наконец вышла. Отзывы были благосклонными, однако многие рецензенты характеризовали стиль автора как «изящный» и «изысканный», вероятно подразумевая под этим, что работа поверхностна. Еще больше обескураживало то, что книга едва расходилась. Учитывая, какие средства были вложены в ее издание, стоит сказать, провал оказался сокрушительным, и за Прустом окончательно закрепилась репутация денди, сноба, пишущего о единственном знакомом ему мирке. Все это полностью деморализовало Марселя.
Семья теперь еще сильнее давила на него, требуя выбрать профессию и начать заниматься делом. Однако Пруст, по-прежнему уверенный в своих силах и правильности выбора, решил, что в этой ситуации возможен единственный верный ответ — он напишет роман, который будет в корне отличаться от «Утех и дней». Новая книга будет длиннее и весомее первой. В ней он смешает воспоминания детства со светскими похождениями. Попробует описать жизнь людей из самых разных слоев общества и охватит длительный период французской истории. Такое произведение никому не покажется поверхностным!
По мере написания роман становился все длиннее и объемнее, и Марсель не представлял, как связать все воедино, чтобы придать повествованию логику. Непомерные амбиции заставили его замахнуться на непосильную задачу, и в итоге он затерялся в ней. Несмотря на то что написаны были уже сотни страниц, к концу 1899 года Пруст вынужден был отказаться от своего замысла.
Молодой человек был охвачен унынием. Салоны и светские рауты ему наскучили. Профессии у него не было, и, соответственно, не на что было опереться. Ему уже под тридцать, а он до сих пор живет с родителями и полностью зависит от них в финансовом отношении. Беспокоило и состояние здоровья — Марсель еще больше укрепился в мысли о том, что жить ему осталось недолго. А кругом то и дело звучали рассказы об успехах сверстников, которые занимали положение в обществе, обзаводились семьями. На их фоне Пруст чувствовал себя полным неудачником. Все его достижения ограничивались несколькими газетными очерками о жизни высшего света, да еще книгой, над которой смеялся весь Париж. Единственной опорой для него оставалась безграничная любовь матери.
В разгар кризиса Прусту вдруг пришла спасительная мысль. Вот уже несколько лет он зачитывался работами английского критика и философа Джона Рёскина. Теперь он решил перевести произведения Рёскина на французский язык. Потребуется не один год усиленного труда, серьезного изучения тех областей, которыми занимался Рёскин, например готической архитектуры. Работа будет отнимать почти все время, и от мечты о написании романа пока придется отказаться. Но он докажет родителям, что способен зарабатывать на жизнь, что у него есть профессия.
Ухватившись за эту возможность как за соломинку, Пруст энергично окунулся в работу.
Через несколько лет интенсивного труда его переводы Рёскина были опубликованы и получили широкое признание. Вступительные статьи и эссе, которыми Пруст сопроводил переводы, разрушили наконец репутацию ветреника и дилетанта, закрепившуюся за ним после публикации «Утех и дней». Теперь на него смотрели как на серьезного ученого. Благодаря этой работе Пруст выработал свой стиль письма; глубоко проникнув в суть трудов английского литератора, он мог продолжить эту линию в собственном творчестве, писать зрелые и содержательные эссе. И он наконец приучил себя к порядку и дисциплине — от этого можно было отталкиваться, совершенствоваться.
Но когда Марсель только-только начал добиваться первых скромных успехов, главная душевная опора зашаталась, а потом и вовсе ушла из-под ног. В 1903 году умер отец; всего через два года скончалась и мать, не сумевшая пережить утрату. Они с Марселем были практически неразлучны, и он с раннего детства думал о смерти матери с ужасом. Теперь Марсель чувствовал себя оставленным, одиноким, ему казалось, что жить больше незачем.
В последующие несколько месяцев Пруст жил уединенно, совершенно не бывал в свете, ни с кем не виделся. В это время, раздумывая над своей жизнью, он заметил некую закономерность, которая зажгла в его душе слабый проблеск надежды. Ребенком, пытаясь компенсировать физическую немощь, он много читал, полюбил чтение, и это помогло ему определить дело жизни. Затем, в течение почти двадцати лет, он собирал и накапливал обширные сведения о жизни французского общества — в его памяти были собраны яркие портреты различных представителей буквально всех социальных групп и слоев. Он исписал тысячи страниц, если считать первую книгу, многочисленные колонки и очерки для газет, провалившуюся попытку романа и довольно удачные эссе. Обратившись к Рёскину как наставнику и взявшись за перевод его произведений, он стал более собранным и дисциплинированным.
О жизни Пруст размышлял как о школе, в которой мы, ученики и подмастерья, медленно постигаем устройство мира. Одни научаются читать знаки и внимательно к ним присматриваются, извлекая из этого уроки, развиваясь и совершенствуясь в процессе. Другие этого не делают. Сам Марсель прошел непростое двадцатилетнее ученичество, изучал литературу, писательское ремесло и природу человека, и это глубоко изменило его. Невзирая на слабое здоровье, невзирая на неудачи, он не сдавался. Наверное, это о чем-то говорит — возможно, о каком-то предназначении. Все провалы и крахи можно обернуть на пользу, решил Пруст, нужно только понять, как их использовать. Главное, не терять времени.
Нужно было заставить работать все полученные знания и умения. Для него это означало одно: нужно вернуться к написанию отложенного романа. Каким будет сюжет, как зазвучит в нем авторский голос, Пруст до сих пор не представлял. Зато в голове жил богатейший собранный материал. Он остался совсем один, невозможно вернуть умершую мать, детство, юность — но почему бы не попытаться возродить все это здесь, в кабинете, где он укрылся от мира, как затворник! Единственное, что от него требуется, — взяться за работу. Что-нибудь да выйдет из этого.
Осенью 1908 года Пруст закупил несколько десятков тетрадей — примерно такими он пользовался в школе — и начал заполнять их черновыми набросками. Он заносил в тетради свои рассуждения об эстетике, описывал характеры, вспоминал о детстве.
Углубившись в процесс работы, Пруст заметил в себе изменение. Что-то произошло. Он не понимал, откуда это взялось, но внутри зазвучал голос — его собственный голос, и он же был и голосом автора, рассказчика будущей книги.
Сюжет, решил Пруст, будет развиваться вокруг центральной фигуры — молодой человек, болезненно привязанный к своей матери и безуспешно пытающийся обрести свое «я». Юноша, герой книги, понимает, что хочет стать литератором, но не представляет, как и о чем ему писать. Став старше, он столкнется с двумя разными сферами общества — богемой и аристократией — и начнет их изучать. Он будет препарировать характеры, срывать маски, которые люди носят в обществе. Неудачи в любви заставят его испытывать невыносимые муки ревности. Пережив всевозможные приключения, пройдя мучительный кризис, молодой человек все же добьется успеха в жизни — он напишет ту самую книгу, которую читатель будет держать в руках.
Роман получит название «В поисках утраченного времени», продолжал размышлять Пруст. Это будет подробнейшее изложение его собственной жизни и жизни множества его знакомых, которых он выведет под измененными именами. В ходе повествования он расскажет о значительном периоде истории своей страны, с момента своего рождения до выхода романа. Портрет общества в целом — вот что это будет: он дотошно, словно энтомолог, изучит законы, управляющие поведением всех обитателей этого муравейника.
Перед Прустом встала необъятная задача. Единственной проблемой оставалось здоровье. Проживет ли он достаточно долго, чтобы успеть выполнить задуманное?
Через несколько лет Пруст закончит первую часть романа, «По направлению к Свану». Книга, опубликованная в 1913 году, была восторженно встречена критикой. Никому прежде не доводилось читать ничего похожего. Судя по всему, Пруст создал собственный, неповторимый жанр — отчасти роман, отчасти эссе.
На следующий год в Европе разразилась война, нарушив творческие планы писателя и существенно затормозив книгоиздательскую деятельность. Пруст, тем не менее, продолжал трудиться над рукописью следующей части.
В процессе работы происходило нечто странное — книга все росла, увеличивалась по объему и масштабу, за новым томом последовал еще один. Отчасти «виной» тому был метод работы Пруста. За годы у него скопились тысячи коротких сюжетов, персонажей, поучительных историй, психологических зарисовок, и все это он мало- помалу размещал в романе, словно кусочки мозаики. Конца работе не предвиделось.
Разрастаясь, роман неожиданно обрел новую форму — реальная жизнь и литературный вымысел стали замысловато и непредсказуемо переплетаться. Когда Прусту требовался новый персонаж — скажем, девушка из аристократической семьи, впервые выезжающая в свет, — он подыскивал прототип в высшем обществе, а затем добивался приглашений на балы и приемы, где можно было бы вести наблюдения. Фразы и словечки девушки попадали на страницы рукописи.