— Вовсе не за этим. Я хотел показать мисс Симуре, какие цветы я выращиваю. И, разумеется, взять ее на прогулку по своему загородному саду.
— Пожалуйста, проходите. — Лейтенант протянул руку за потертой кожаной курткой Такео. Тот и не подумал ее снять, зато избавился от свертка в серой бумаге васи[19] который держал в руках, положив его на мой комодик-тансу, и, сняв ботинки, ступил на татами моей крохотной гостиной.
— Неужели вы не слышали о том, что случилось в «Мицутане»? — не отставал от него лейтенант Хата.
— Я заезжал туда ранним утром в субботу проверить, как идут дела. Но остаться на открытие не смог. С тех пор как погибла Сакура, все идет кувырком... — Он беспомощно пожал плечами.
— Не так уж и кувырком, раз вы намеревались провести день за городом, — усмехнулся Хата. — А разве ваши отец и сестра не упоминали дома об отравлении Рей?
— Я не виделся ни с отцом, ни с сестрой в эти выходные…
— Ни со мной, — многозначительно перебил его Хата. — Я пытался найти вас, чтобы побеседовать, но безуспешно.
— Прекрасно. — Такео оживился. — Давайте запланируем нашу встречу на завтрашнее утро. А вы, Рей-сан, непременно позвоните мне, когда вам станет лучше.
— Моя племянница не звонит молодым людям, — вмешалась тетя с неожиданным проворством.
— Вообще-то, — сказал мой проснувшийся дух противоречия, — я хотела бы поговорить с Такео прямо сейчас! А вам, лейтенант, я предлагаю подождать с тетей Норие на кухне, тетя с удовольствием напоит вас еще чашечкой этого чудесного периллового чая.
Как только они устроились в кухне, удалившись от моего кресла всего лишь на метр, Такео сделал мне знак, кивнув головой на дверь.
— Там, — проговорил он одними губами.
Нет уж, ваше высочество, соблаговолите сами подойти. Я улыбнулась самой слабой из арсенала своих улыбок и томно проговорила:
— Я вряд ли смогу подняться с кресла.
Такео преодолел расстояние между нами, сделав пять уверенных шагов. Он опустился на колено возле кресла и прошептал мне на ухо:
— Вам нужно было позвонить мне и все отменить. Я вовсе не рассчитывал встретить здесь ее. И его, кстати, тоже.
— Отменить что? Я сроду не обещала, что поеду с вами на Идзу. И вообще, как вы посмели явиться сюда без приглашения? — прошептала я в ответ.
— А вот это грубо! То есть понятно, что вам больно, но не стоит так распускаться. Однажды я тоже отравился — цыпленком. — но все закончилось в три дня, без всяких больниц. Не драматизируйте, Рей.
— Какой еще цыпленок! Меня отравили мышьяком!
Такео отшатнулся от меня и, казалось, застыл.
В этот момент я пожалела, что позволила себе удовольствие сказать ему правду. Может быть, лейтенант собирался придержать подробности моего отравления при себе для каких-нибудь своих, лейтенантских целей.
— Но вас-то, вас-то за что? — выдохнул он наконец.
— Именно это мы и обсуждали, когда вы нас прервали.
Я не стала передавать Такео версию лейтенанта о возможном большом мицутанском отравлении. Пусть Хата сам решает, говорить ли с ним откровенно. Что до меня — в моем списке потенциальных отравителей имя Такео еще присутствует. Значит, с ним надо держать ухо востро.
— Странные вещи происходят, — продолжал он тем временем. — Я хотел рассказать вам в машине. Но похоже, что вас не скоро удастся вытащить из дому.
— Какие именно вещи?
— Не торопитесь. Я расскажу все, когда вы расскажете мне все. Как мы и договаривались. — Он кивнул головой в сторону кухни. — Когда они уходят?
— Они не уходят. И мы не договаривались. То есть лейтенант, естественно, пойдет в свою контору, а тетя останется со мной. Я пока не могу сама о себе позаботиться. Может, это и драматизация, но я чуть было не рассталась с жизнью.
Такео вдруг согнулся и уставился на татами, как будто был не в состоянии поднять глаза, и мне стало неловко за свою резкость. Правда, он тут же разогнулся, показав мне найденную им на полу белую розу, выпавшую, наверное, из присланного кем-нибудь букета.
— Терпеть не могу эти привозные цветы, — сказал он как ни в чем не бывало. — Разве можно сравнить их приторную, конфетную пышность с изысканной простотой горького паслена.
Он показал мне на сверток, который принес с собой. Из роскошной серой бумаги ручной выделки выглядывали несколько веточек, усеянных мелкими желтыми цветами. Так вот это что. Скромники.
Такео аккуратно воткнул выпавшую розу обратно в букет, красовавшийся на чайном столике. Его руки мелькнули у самых моих глаз, и я заметила черноту под ногтями, совершенно не вязавшуюся с его элегантным видом. Не думаю, что кто-то еще из семьи Каяма стал бы возиться с сорной травой в этом их загородном доме на Идзу.
— Рей, детка, давай договоримся. Ты не станешь больше видеться с младшим Каямой.
Я ушам своим не поверила. Это говорит моя тетя, моя заботливая тетя, которая спит и видит, как бы поскорее выдать деточку замуж? Но поверить все же пришлось: с тех пор как за Такео закрылась дверь, тетя Норие заливалась слезами. Я должна была оставить семью Каяма в покое. И никуда не годного братика, и грубую, невоспитанную сестрицу.
— Тетя, вы ничего не поняли. — Я прикрыла глаза, чтобы не видеть ее сердитого, заплаканного лица. — Сто лет мне не нужен ваш Такео.
— Зато ты ему нужна! — возопила тетя. — Кто принес тебе эти цветы? Не он ли?
— Это не цветы, это аргумент! Он пытается убедить меня, что сорняки прекраснее роз. Назад к природе, и все такое прочее.
— Жаль, что я не выписал ему штраф за неправильную парковку, — вмешался лейтенант Хата.
Он пытался догнать Такео, но вернулся ни с чем, мокрый и раздраженный.
— Представляете, я бежал за его «рейндж-ровером» целых два квартала, но парень и не подумал остановиться. Ничего, я сейчас пойду и достану его в его собственной конторе, в Каяма Каикан!
— Погодите, лейтенант! Я хочу вам кое-что показать. — Я повернулась к рассерженной тете и попросила ее достать бумаги из верхнего ящика моего комода. На листке бумаги я выписала в столбик имена людей, присутствовавших на месте преступления или неподалеку, как в здании школы, так и в универмаге «Мицутан». Напротив нескольких имен я поставила восклицательные знаки: Лиля Брэйтуэйт, Нацуми Каяма, Ёрико, Мэри Кумамори. Эти четверо были и здесь, и там. Больше всего мне не хотелось впутывать Мэри, и без того натерпевшуюся в последние дни, но на войне как на войне — ей тоже достался неприятный значок.
— А как насчет Такео Каямы? — ехидно спросил лейтенант, повертев в руках мой список. — Он и Нацуми вместе вышли из лифта в здании школы, как раз когда я прибыл туда с полицейским отрядом. Что касается универмага «Мицутан», то ваш друг сам признался, что приезжал туда в субботу утром. Вполне мог поколдовать над сахарницей, разве нет?
— Ладно, запишем и Такео.
Мысль о том, что молодой Каяма может оказаться убийцей, показалась мне на удивление неприятной. Но на войне как на войне, или как?
— Могу я высказать свое мнение? — спросила тетя и, не дожидаясь ответа, высказала его: — Я тут подумала о словах лейтенанта. О том, что он говорил перед тем, как нам помешали. Если целью убийцы было дискредитировать школу, то это, несомненно, человек со стороны. «Зеленый» террорист, например, фанатик, не побоявшийся пробраться в Каяма Каикан и «Мицутан», чтобы доказать всем свою правоту.
— «Зеленый» активист, тетя, — поправила я. — И если уж говорить о человеке со стороны, то как насчет конкурентов школы Каяма? Например, школа Согэцу? Могли же они заслать диверсанта, чтобы подпортить репутацию иемото?
— Надо же, ты знаешь о школе Согэцу! А говорила, что совершенно равнодушна к икебане, — парировала тетя.
— Тетушка, но ведь хозяина Согэцу знает вся Япония! В шестидесятых он снял этот знаменитый фильм — «Женщина в песках».
— Ну и что? Все равно ему далеко до артистизма нашего иемото — фыркнула тетя.
— До снобизма вашего иемото — поправила я. — Хорошенькая у вашего учителя манера делать критические замечания: взять молоток, разбить все вдребезги и назвать это путем к совершенству. Понятно, у кого Сакура научилась грубить ученикам и смотреть на всех свысока.
— Я тоже всему научилась у Масанобу-сэнсэя, — заявила тетя. — Ты видела, как я веду свои уроки. Разве я груба с ученицами и гляжу на них свысока?
— Да нет же! Я хотела сказать... — Я оборвала себя на полуслове, понимая, что вот-вот обижу тетушку Норие.
— Дамы, я думаю, на сегодня мы закончили все необходимые дела, — вмешался лейтенант Хата. — Мисс Симура, я проверю ваш список подозреваемых. И разумеется, я буду благодарен, если вы припомните что-нибудь особенное о том дне в «Мицутане». Любая деталь может оказаться важной для следствия.
После его ухода я попыталась наладить отношения с тетей:
— Пожалуйста, поймите, я не звала Такео, он явился без приглашения! И все-таки что вы имеете против него? С ним что-нибудь не так?
— Он тебе не подходит. — Тетя поджала губы. Она все еще сердилась.
«Конечно же, не подходит», — должна была ответить покорная племянница, но произнести это мне почему-то было трудно. Я еще помнила прикосновение его губ к своему уху, когда мы шептались здесь, в гостиной. Этот жест был нечаянным, невинным, но странным образом заставил меня на минуту забыть о существовании человека по имени Хью Глендиннинг.
— Тетушка, совсем недавно, в этой же комнате, вы убеждали меня в необходимости найти себе японского кавалера, — напомнила я. — И к тому же разве не вы всегда восхищались семьей Каяма?
— Кавалер? Да этот Такео в любую минуту может быть арестован как убийца! И даже если он невиновен, то все равно тебе не подходит.
— Мы просто знакомы. Даже не друзья. Хотя, признаться, у меня была мысль пригласить его на чашку чая, чтобы вы могли узнать друг друга получше...
— Я достаточно знаю Такео, — обрезала тетя. И, помолчав немного, добавила: — Не пора ли выбросить из головы Каяма и их неприятности? Мы могли бы заняться чем-нибудь полезным, например разобрать цветы, присланные тебе друзьями и сочувствующими. Я поставлю их здесь, на чайном столике, чтобы тебе не нужно было вставать.