При этих словах Сайдакова Мордасов даже вздрогнул, а по его телу пробежал легкий озноб. Забив несколькими мощными ударами последний гвоздь, он поспешил выйти с линии прицеливания. Прибивать бронежилет к кабельной катушке командиру диверсионной группы пришлось самому, так как Псарева и Чагина он опять выставил в боевое охранение.
— Готово, — объявил Сайдакову по рации Мордасов, закончив работу.
— Прячься, командир, пришла пора опробовать нашу малютку, — ответил Сайдаков, вкладывая боеприпас в патронник.
Мордасов упал в заранее присмотренную канаву, а Сайдаков навел прицел в центр прибитого к катушке бронежилета и, замерев на мгновение, нажал на спуск.
Несмотря на массивный глушитель, звук выстрела все равно показался Сайдакову ощутимым, вполне сравнимым с выстрелом привычной «СВД». Впрочем, чего-то подобного Сайдаков и ожидал. Винтовка была спроектирована под особо мощный патрон, выпускаемый для тяжелых станковых пулеметов. А вот ослабленная отдача Сайдакова приятно удивила, да и устойчивость винтовки при стрельбе оказалась отменной.
— Как результат, командир?! — крикнул Сайдаков в микрофон рации.
— Ты что кричишь? Оглох от выстрела? — тут же откликнулся Мордасов.
— Да вроде нет, — уже нормальным голосом ответил Сайдаков.
— Леонид, как выстрел? Слышен? — осведомился Мордасов у Чагина.
— Слышен громкий хлопок, — отозвался тот.
— Георгий? — Мордасов обратился к Псареву с тем же вопросом.
Псарев, который располагался еще дальше от огневой позиции, чем Чагин, ответил:
— Звук слышен, но понять, что это именно выстрел, практически невозможно.
— Какой результат, командир? — снова спросил Сайдаков, которого гораздо больше интересовала точность попадания.
— Пробоина по центру мишени, — спокойно доложил Мордасов, осматривая простреленный навылет бронежилет.
Бронежилет с титановыми пластинами — самый прочный из всех выпускаемых. По степени безопасности он относится ко второму классу, предельному для средств индивидуальной защиты. Титановый бронежилет выдерживает очередь из автомата Калашникова, выпущенную почти в упор. На расстоянии в один километр он надежно защищает солдата от пуль снайперских винтовок, состоящих на вооружении в любой армии мира. В данном случае обе стенки бронежилета не смогли остановить бронебойную пулю калибра 12,7 мм, вылетевшую из ствола винтовки за один километр до цели. Пуля не только прошила бронежилет, но также и деревянную катушку, к которой он был прибит, и зарылась в песок.
— Точность отличная. Попробуешь еще раз? — осведомился Мордасов у Сайдакова.
— Сначала надо сменить позицию, — ответил Сайдаков.
Он сделал еще пять выстрелов, отступая после каждого на двести метров. На расстоянии двух километров, предельной дальности прицельного выстрела, пуля прошла мимо бронежилета. Сайдаков повторил выстрел. На этот раз пуля задела самый его край. Снайперу стало понятно, что на такой дистанции рассеивание пуль слишком велико, чтобы можно было надеяться на поражение цели с первого выстрела. Он вернулся на предыдущую отметку, с которой уверенно поражал цель.
— Тысяча восемьсот — предельная дальность, — объявил он Мордасову.
Сайдаков был просто в восторге от своего нового оружия. Даже сокращенная дистанция втрое перекрывала дальность эффективного огня из обычных снайперок. Мордасов тоже убедился, что Керим прислал им отличное оружие. Тем не менее надо было проверить, насколько эффективной окажется винтовка при стрельбе по движущейся цели.
— Сколько у тебя осталось патронов? — спросил командир диверсантов.
— Девять.
— Сейчас я катну катушку, а ты будешь стрелять в бронежилет, пока катушка не остановится, — объявил Мордасов. — Постарайся успеть сделать два или три выстрела. После этой серии подведем окончательные результаты.
— Идет! — ответил Сайдаков, и Мордасов уловил в его голосе азарт охотника.
Чтобы разогнать катушку, Мордасов решил сначала вкатить ее на склон, а потом отпустить вниз. Сил у командира диверсантов хватило только на то, чтобы вкатить тяжелую деревянную катушку на четверть склона. Поняв, что вкатить ее еще выше ему уже не удастся, Мордасов отпустил катушку и, отскочив в сторону, упал в песок. Тяжелая катушка, набирая скорость, устремилась по склону вниз. Но Степан Мордасов ничего этого не видел. Он лежал, вжавшись в песок и не поднимая головы, пока не услышал в наушниках слова Сайдакова:
— Все, командир, можешь вставать. Концерт окончен.
— Сколько ты успел сделать выстрелов? — спросил Мордасов, поднимаясь на ноги.
— Два.
— Снайперу такого класса надо быть проворнее. Я рассчитывал, что ты, по крайней мере, успеешь сделать три выстрела.
— Катать надо лучше, — обиженно ответил Сайдаков.
Только теперь Мордасов заметил, что пущенная им со склона катушка опрокинулась. Причем упала вниз не той стороной, к которой был прибит бронежилет. Мордасов осмотрел бронежилет, на котором появились две свежие пробоины на расстоянии тридцати сантиметров друг от друга. «Вполне приемлемо, — удовлетворенно подумал Мордасов. — Может быть, для упражнения «бегущий кабан» это и не самый лучший результат, но для нашего задания такой разброс попаданий вполне допустим».
— Можем сниматься, цель поражена двумя выстрелами, — объявил Мордасов по своей рации.
— Два ранения, несовместимые с жизнью, — довольный результатами своей стрельбы, добавил Сайдаков.
Он знал, что говорит. При попадании в тело человека пуля такого калибра оставляет дыру, в которую свободно проходит кулак. Поэтому для крупнокалиберного оружия не существует понятия «жизненно важные органы». Попадание пули почти в любой участок тела вызывает стопроцентную мгновенную смерть.
49Чернышов1. ХI, понедельник, 14.30
По дороге из штаба Павел Чернышов встретил Артема Ветрова.
— Ну как, Павел Андреевич, командование группировки одобрило предложенные нами мероприятия?
Чернышов рассеянно кивнул. Он только что ознакомился с телеграммой Локтионова и все еще находился под впечатлением от полученной информации.
— Теперь нужно еще, чтобы план одобрил начальник охраны премьера, — продолжал Ветров. — Вы его уже видели? Он сегодня прилетел в Моздок.
— Пока не довелось, — равнодушно ответил Чернышов.
— А я уже успел повидать, — похвастался Артем. — Надо вам сказать, этот начальник охраны внешне ну просто образец телохранителя, какими их изображают в комиксах. Роста среднего, коренастый, плечи — во! — Артем показал руками, какие плечи у начальника охраны премьер-министра. — Вот такие кулачищи и шея, как у культуриста. Вместе с тем очень подвижный.
— А ты-то как его узнал? Может, это не он? — поинтересовался Чернышов.
— Обижаете, Павел Андреевич, сведения точные. Он мне замечание сделал. Я, естественно, поинтересовался, вы, мол, кем будете. А он отвечает — полковник Рогозин, начальник охраны премьер-министра.
— Ну раз замечание сделал, тогда все понятно, — улыбнулся Чернышов. — Ты, надеюсь, не сказал, что из моей группы?
— Что вы! Прикинулся валенком, отдал честь, пообещал впредь не нарушать устав и соблюдать воинскую дисциплину и субординацию, — скороговоркой ответил Ветров.
Чернышов снова улыбнулся:
— По возвращении в Москву напишешь рапорт на мое имя, как выполняешь данное обещание. А сейчас разыщи Олега. Поступила новая информация от Локтионова, я хочу вас с ней ознакомить.
Ветров убежал на поиски Олега Муромцева, а Чернышов направился в гостиницу. После введения режима повышенной безопасности найти в штабе пустующий кабинет для совещания группы вообще стало невозможно.
«Подведем итоги, — подумал Чернышов, мысленно вернувшись к телеграмме Локтионова. — Передатчик, выходивший в эфир 29 октября, принадлежит турецкой разведке. Теперь это не вызывает сомнения. Но имеет ли отношение диверсионная группа к этому передатчику? Вот если бы передатчик выходил в эфир еще 26 октября, в тот день, когда диверсанты прибыли в Моздок, тогда в этом не было бы сомнения».
Группа радиоперехвата из Ставрополья появилась в Моздоке только 28 октября, поэтому никак не могла проконтролировать эфир двумя днями раньше. «По логике вещей, диверсанты должны были сообщить в разведцентр о своем прибытии в Моздок, — думал Чернышов. — Так был сеанс 26 октября или нет? — Все дальнейшие логические построения зависели от ответа на этот вопрос. — Локтионов предлагает выйти на передатчик оперативным путем. Что ж, если невозможно получить дешифровку, ничего другого не остается, как попытаться вычислить передатчик».
— Знаете, что такое мозговой штурм? — спросил Чернышов у Муромцева и Ветрова, когда те вернулись в гостиничный номер.
— Это когда группа ученых собирается вместе и общими усилиями пытается решить возникшую проблему, — ответил Артем Ветров.
— Верно, — кивнул Чернышов. — Мы, правда, не ученые, но сейчас займемся тем же самым. Задача — обнаружить радиопередатчик, принадлежащий агенту или кадровому сотруднику иностранной разведки, предположительно турецкой. Все готовы? — Чернышов посмотрел на своих сотрудников.
— Попробуем, — переглянувшись с Артемом, ответил Олег Муромцев.
— Итак, я выдвигаю версии, мы их обсуждаем, — предложил Чернышов.
Муромцев и Ветров кивнули.
— Версия первая, — объявил Чернышов. — Диверсанты действуют по заданию турецкого разведцентра. Они проникают в Чечню, на территорию, контролируемую боевиками, там вооружаются и отправляются в Моздок. Незапланированная встреча с разведывательным дозором федеральных сил не останавливает диверсантов. Уничтожив разведывательный дозор, диверсанты прорываются через позиции федеральных войск. 26 октября они в Моздоке. Их дальнейшие действия? — Павел Чернышов вопросительно посмотрел на своих товарищей.
— Доложили в разведцентр, что достигли цели, — тут же ответил Артем Ветров.
Олег Муромцев не был столь поспешен в своих выводах.
— Согласен, они должны были доложить в разведцентр о том, что добрались до цели, — сказал он. — Но сначала они должны были обосноваться в городе, снять квартиру или дом. Вряд ли они рискнули обращаться в гостиницу, имея при себе столько оружия. Вместо этого диверсанты направляются на автовокзал. Интересно, для чего? Ведь автовокзал далеко не самое безопасное для них место. Его постоянно проверяют комендантские и милицейские патрули, которые могут обнаружить диверсантов. Собственно, в дей