— Павел Андреевич, вы же сами слышали, что сказал командующий, — говорил начальник военной базы. — Ни о каком пересмотре, а тем более изменении плана завтрашних охранных мероприятий не может быть и речи. План согласован с командованием всей группировки федеральных сил и одобрен Москвой. Вы понимаете, что это значит? Представители всех силовых структур: армии, Министерства внутренних дел, Управления ФСБ по Северной Осетии, вашей службы — уже получили соответствующие задания. А вы сейчас предлагаете все это менять. Да для того, чтобы обеспечить надежное взаимодействие всех этих структур, потребуется несколько дней, а до визита премьера осталось меньше суток.
— Я не веду речь о том, чтобы менять весь план. Да это и не нужно, — терпеливо возразил Чернышов. — Но это не значит, что мы должны просто махнуть рукой на вновь открывшиеся обстоятельства. В рамках общего плана охранных мероприятий мы должны сделать то, что еще в наших силах.
— Что?! Что я, черт возьми, могу сделать?! — взорвался начальник военной базы. — Выставить дополнительное оцепление? Взять несколько прибывающих из пополнения рот и приказать им окружить военную базу и аэродром вторым кольцом? Да солдаты, стоящие в оцеплении первого и второго кольца, перестреляют друг друга.
Начальник военной базы утрировал. Он понимал, что дело вряд ли дойдет до стрельбы, хотя подобный инцидент тоже не исключался. Дело в том, что солдаты, уже выделенные для оцепления военной базы и аэродрома, имели приказ не подпускать к своим позициям никого ближе чем на триста метров. Любого, кто нарушит этот приказ, следовало считать потенциальным противником. Развертывание второго кольца оцепления на этом рубеже входило в противоречие с задачами, поставленными солдатам первого кольца. И если эту проблему еще можно было как-то решить, то в случае прорыва диверсантов через внешнее кольцо оцепления солдатам второго и первого кольца пришлось бы стрелять навстречу друг другу.
— Это один момент, — продолжал начальник военной базы. — Есть и второй, не менее важный. Если в оцеплении будут участвовать солдаты из разных подразделений, то как они вообще отличат своего от чужого? Ведь вы сами говорили, что диверсанты могут быть одеты в форму военнослужащих Российской армии.
— Я и не говорю о том, чтобы привлекать для охраны военной базы дополнительные подразделения, — ответил Чернышов. — У нас и без этого достаточно сил, просто их нужно разумно использовать.
— Тогда чем конкретно вас не устраивает нынешний план? — спросил начальник военной базы.
— Тем, что охрана военной базы и аэродрома осуществляется на ближних подступах. Трехсотметровая зона безопасности, которую обеспечивает кольцо оцепления, является эффективной защитой от снайпера с винтовкой, но никак не от стрелка с крупнокалиберным пулеметом. Потому что, располагая таким оружием, диверсанты могут открыть огонь по премьеру, находясь за пределами трехсотметровой зоны безопасности.
— Вы проводили пристрелочные испытания пулеметов «корд»? — обратился начальник военной базы к присутствующему на совещании командиру мотострелкового батальона.
— Так точно, — ответил тот.
— Доложите товарищу полковнику из Управления по борьбе с терроризмом их результаты, — приказал начальник военной базы.
— Мы провели серию испытательных стрельб по неподвижным и перемещающимся ростовым мишеням с разных дистанций, — сообщил командир батальона. — Результаты этих стрельб таковы. На дистанции до трехсот метров и неподвижная, и перемещающаяся мишень поражается первой же очередью. Во всех случаях для поражения цели пулеметчику потребовалось не более двух секунд. При этом он расходовал от трех до пяти патронов. На дистанции пятьсот метров при стрельбе по неподвижной мишени результаты те же. Для поражения перемещающейся мишени требуется чуть большее число боеприпасов. От восьми до десяти патронов, — уточнил командир батальона. — Последние испытания были проведены на дистанции тысяча метров. Здесь, чтобы поразить неподвижную мишень, пулеметчику потребовалось от пяти до десяти патронов. Для поражения перемещающейся мишени он расходовал пятнадцать-двадцать.
— Вы удовлетворены, товарищ полковник? — обратился к Чернышову начальник военной базы. — Тысяча метров — предельная дистанция для стрельбы по одиночным целям. А если учесть, что и на аэродроме, и на военной базе премьер-министр не будет расхаживать возле ограждения, то становится совершенно очевидным, что трехсотметровая зона безопасности является вполне достаточной.
— Я услышал лишь о том, что и с тысячи метров стрельба из этого пулемета весьма эффективна, — возразил Чернышов. Он тоже начал терять терпение. — А с больших дистанций стрельба вообще не проводилась.
— У нас не было возможности испытать оружие на большей дистанции, — вставил командир мотострелкового батальона. — Стрельбище позволяет выставлять мишени от огневого рубежа не далее чем за тысячу метров.
— Стрельба с больших дистанций не проводилась, — проигнорировав замечание командира батальона, повторил Чернышов. — И мы не знаем, насколько эффективна окажется стрельба на расстоянии максимальной прицельной дальности. Поэтому я предлагаю увеличить контролируемую зону безопасности вокруг периметра военной базы и аэродрома по крайней мере до одного километра.
После слов Чернышова воцарилась пауза, стало слышно, как тикают настенные часы. Первым нарушил тишину командир части.
— Павел Андреевич, вы… — начальник военной базы хотел сказать: «Вы в своем уме?», но сдержался, — представляете, о чем говорите? Как? Каким образом вы собираетесь теми же силами обеспечить такую зону безопасности? Если выдвинуть оцепление вперед, то в цепи неизбежно появятся разрывы, через которые как раз и смогут просочиться диверсанты.
— У вас есть карта аэродрома? — спросил Чернышов, встав со своего места.
Карта нашлась. Чернышов расстелил карту на столе командира части и, используя карандаш вместо указки, начал объяснять слушающим его офицерам.
— Оставив без изменения линию оцепления, — Чернышов обвел карандашом периметр аэродрома, — я предлагаю выдвинуть вперед пулеметные расчеты и снайперов. Как раз на границу первоначальной зоны безопасности. — Карандаш Чернышова снова замелькал над картой. — При грамотном использовании рельефа местности своими секторами обстрела снайперы и пулеметчики смогут перекрыть всю километровую зону. Думаю, что в некоторых местах ее границы будут даже больше.
— Это что за новая концепция обороны? — с насмешкой в голосе произнес командир мотострелкового батальона.
— Речь идет не об обороне, — возразил Чернышов, пристально посмотрев ему в глаза, — а об охране объекта от нападения малочисленной группы диверсантов. Думаю, что вам известна разница между этими понятиями. Я уже обсуждал этот план с командиром роты, которой поручена охрана аэродрома. И он его одобрил.
— Павел Андреевич, ну неужели вам не понятно, что, вырывая из цепи солдат снайперов и пулеметчиков, вы тем самым ослабляете линию обороны? — устало сказал начальник военной базы.
— Я еще раз повторяю: нам незачем выстраивать линию обороны. — Павел Чернышов уже устал от этого непонимания, но снова и снова продолжал объяснять свою позицию. — Диверсанты не собираются брать приступом аэродром. Они не будут штурмовать цепь обороняющихся. Им нужна огневая позиция, только одна огневая позиция, с которой они смогут обстрелять прибывшего на аэродром премьера. Да, я предлагаю исключить из цепи пулеметчиков и снайперов и выдвинуть их вперед. Да, тем самым цепь будет ослаблена. Но это позволит расширить границы контролируемой зоны, сделать ее по-настоящему безопасной.
Вместе с остальными участниками совещания Осипов смотрел на карту, на которой Чернышов карандашом уже успел отметить предлагаемые им позиции пулеметчиков и снайперов, а теперь отмечал границы расширенной зоны безопасности. Осипову не был известен план диверсантов во всех деталях, тем не менее он сообразил, что предложение Чернышова значительно усложняет им задачу. Поначалу у Осипова оставалась надежда, что начальник военной базы отвергнет предложение Чернышова, но его слова повергли агента турецкой разведки в настоящий шок.
— Хорошо, Павел Андреевич, — сказал командир части. — Ваши слова меня убедили. И если капитан Васильченко, которому поручена охрана аэродрома, считает, что, перенеся вперед позиции пулеметчиков и снайперов, лучше справится со своей задачей, я против этого не возражаю.
— Это еще не все, — тут же сказал Чернышов. — Подобные изменения следует внести и в охрану военной базы.
— Согласуйте с полковником Чернышовым все детали и доведите его предложение до капитана Андриянова, которому поручена охрана военной базы, — приказал командир части своему начальнику штаба.
У начальника военной базы Моздока выдался тяжелый день. Он очень устал, поэтому хотел поскорее закончить это совещание и немного передохнуть. Завтрашний день обещал быть еще более тяжелым.
Однако полковник Чернышов вовсе не считал, что совещание уже пора заканчивать.
— Самым уязвимым местом я считаю дорогу Моздок — Владикавказ, по которой премьер-министр поедет на встречу с главами Северо-Кавказских республик, — заявил он. — Крупнокалиберный пулемет, которым располагают диверсанты, позволяет поражать даже мотострелков, находящихся внутри бронетранспортеров и БМП. А автомобиль премьер-министра уступает этим бронемашинам по своей защите. Необходимо скорректировать план охраны трассы с учетом того, что диверсанты располагают столь мощным оружием.
Чернышов хотел еще что-то сказать, но командир части остановил его:
— Павел Андреевич, моя власть распространяется лишь на территорию военной базы. С предложением по охране трассы Моздок — Владикавказ вам следует обратиться к командованию группировки. Насколько мне известно, ответственным за охрану трассы является сам командующий Северо-Западной группировкой.
Осипов тоже понимал, насколько важно то, о чем говорит полковник Чернышов. И хотя Чернышов предполагал, что в распоряжении диверсантов имеется крупнокалиберный пулемет, а не дальнобойная крупнокалиберная винтовка, как было в действительности, его требование корректировки плана охранных мероприятий могло сорвать диверсантам выполнение их задачи. «А если сорвется покушение на премьера, не будет и той денежной премии, о которой сообщал куратор в своем последнем послании», — думал Сергей Осипов. Смириться с этим он никак не мог. Осипов понимал: «Надо срочно что-то придумать, чтобы помешать Чернышову в осуществлении его замысла». Потерять обещанное турками вознаграждение было бы слишком обидно.