Где-то, уже за полночь, на дальнем конце села появился ближний свет автомобильных фар. Тотчас же по рации сообщили: «Внимание. Наблюдаем объект».
Самый настоящий милицейский «уазик» тихо проехал по селу и, не скрипнув тормозами, остановился возле дома Папы Карло. Тот подскочил к машине, засуетился. Из машины вышли трое в милицейской форме. Папа Карло повел их к сараю, и все они скрылись за его дверью.
…В милицейском туалете было темно и тихо, только мирно журчала где-то вода. Да поблескивали стоящие у стены старые унитазы, освещенные лунным светом, слабо проникавшим через окошко под потолком.
Никто из оперов не переминался с ноги на ногу, не курил, не покашливал – все замерли. Ждали.
Вдали пропел петух, хрипло, словно спросонок. И послышался приглушенный звук мотора… Все ближе и ближе. Вот и смолк, совсем рядом. И стало еще тише.
В кармане одного из оперов пискнула рация. «Они пошли. Принимайте». И через некоторое время где-то под полом послышался глухой шум. Шорохи, тупые удары. По полу пробежала трещина. Плитка стала шевелиться. И вдруг все ухнуло вниз, и посреди пола возникла дыра, из которой шел слабый свет и слышались негромкие ругательства. Над краем дыры появилась верхушка деревянной лестницы. И – первая голова, измазанная глиной. Голова осмотрелась, хозяин ее, кряхтя, вылез наверх и замер, прислушиваясь, на четвереньках. Потом он сказал куда-то вниз:
– Порядок. Пошли за мной. – Это был Папа Карло.
Из черной ямы вылезли еще трое. Вспыхнул свет, они зажмурились.
– Привет! – сказал один из оперов. – О! И ты, Папа Карло, здесь? И что вам здесь надо?
– Они за унитазами пришли, – сказал другой опер. – Днем постеснялись. Ну-ка, водопроводчики, личиками к стене, ручки за голову, ножки пошире.
Минута замешательства прошла. Бандиты выхватили пистолеты. Но, по счастью, им помешал Папа Карло. Охваченный страхом, он рванулся к дыре, сбив по дороге с ног двоих сообщников, и провалился в нее. Еще один бросился было за ним, но его схватили за ворот, выдернули обратно, как репку из грядки. Бросили на пол рядом с другими. Кто-то из них вскинул пистолет, грохнул выстрел, и разлетелся на осколки кафель над раковиной.
Тут же точный удар ногой выбил пистолет из руки бандита. Другой бандит благоразумно свой пистолет бросил на пол сам.
– А Лошкин? – спросил один из оперативников. – Я за ним?
– Там его уже встретили.
Под стволами автоматов бандитов обыскали, подобрали с пола оружие, надели наручники.
– Да, ребятки, – посочувствовал старший опер, – трудно будет вам в наручниках унитазы выносить. Но что делать – надо. Берем товар и грузим в вашу машину. Который из вас Жорик?
– Ни который, – мрачно ответил бандит в форме капитана. – Он, гад, нас подставил, в другой машине на станции ждет.
– Осторожный, – смешливо похвалил Жорика старший опер. – Сейчас мы его похвалим и порадуем.
– Мы здесь случайно, – буркнул другой бандит. – Домом ошиблись. Это нас дурак Лошкин завел.
– Вот как? Ну пусть Лошкин вас и выводит. Взяли по унитазику и – на выход.
На улице их довели до машины, заставили погрузить в нее унитазы и отвели в камеру. Опера с шутками сели в «уазик».
– Мы быстренько, товарищ майор, – сказал веселый опер Максимкину. – Товар Жорику сдадим, бабки с него получим и – домой.
– Жорика доставить не забудьте, – усмехнулся майор. – Э! Папа Карло, а ты куда намылился?
Папа Карло, которого взяли на выходе из сарая, задумчиво, шаг за шагом, продвигался к своему дому.
– Домой. У меня там пивко еще осталось.
– Теперь твой дом – тюрьма, – сказал веселый опер и сел за руль.
– Ну вот, – укорил Лошкина майор, – не захотел у нас работать…
– Еще не поздно? – спросил тот. – Буду вкалывать, как папа Карло.
– Опоздал, гражданин Лошкин. И поезд уже ушел, и рельсы уже разобрали.
«Уазик» взревел мотором, вспыхнул фарами и, помигивая габаритками, поехал за Жориком. Без шума и пыли…
Глава XIIСРАЖЕНИЕ В ЧИСТОМ ПОЛЕ
Невдалеке от станции, в лунной тени от большого дерева, стояла иномарка – внедорожник с потушенными огнями. Возле нее в нетерпении топтался человек, лицо которого время от времени освещала вспышка сигареты. Тогда становились видны блестящие глаза и детская челочка на лбу. Человек все время всматривался в темноту, поругивался, отбрасывал окурок и закуривал следующую сигарету.
Наконец вдали показался прыгающий свет фар. Машина – все ближе. Подъезжает почти вплотную. Из нее выходят люди и не спеша идут навстречу Жорику. Тот прикрывается локтем от яркого, слепящего света фар.
– Ну вы! – недовольно кричит. – Гасите фары! Перегружайте товар! Да побыстрее!
К нему подходят вплотную и неожиданно и ловко заворачивают Жорику руки за спину, надевают наручники, выдергивают у него из-за пояса пистолет.
Жорик ошарашенно молчит, хлопает глазами, жмурится от света фар.
– В чем дело? – наконец-то визжит. – Вы кто такие?
Ему никто не отвечает, ведут к «уазику». Жорик начинает сопротивляться, упирается ногами, выкручивается.
– Это не мое! – кричит он, когда перед ним распахивают дверцу. – Это ментовский беспредел! Везите меня к прокурору.
– Отвезем. Только сначала в одно место заедем.
Жорика сажают в машину, пристегивают наручниками к дверце. Он с удивлением смотрит на унитазы и ничего не понимает.
Один из сотрудников садится за руль его машины, и все вместе едут на свалку. Жорик все время недоумевает, ничего не может понять, а потом начинает бояться. Почему в «уазике» чужие люди, почему в «уазике» не ящики с оружием, а какая-то старая сантехника, почему его везут на свалку? Может, это даже не менты, а его прежние друганы, которых он когда-то так подло кинул, захапав их деньги? Если это так, то со свалки ему уже не вернуться. Там и останется, среди унитазов и прочего мусора…
Вот и свалка. Мрачное вонючее место. Темно. Где-то в глубине слабо светится далекий фонарь и злобно взлаивают бродячие собаки. Машина останавливается.
– Ну что, ребята, – спрашивает один, – пусть сам разгружает? Или как?
– Наручники снять придется. Сами сгрузим. Пусть посидит.
– А чего мы его с собой будем таскать? – спрашивает третий. – Оставим его здесь – и все. Для таких отморозков – самое место, по заслугам.
Жорик все это, непонятное, слышит, и ему становится еще страшнее. Вот так оставят его здесь, прихватят наручниками к унитазу и уедут. А как только машина скроется, к нему подберутся голодные дикие собаки. Вот только не это!..
– Парни… Я это… Я лучше с вами поеду. Лучше пусть разборка. Отвечу по понятиям.
– По понятиям не надо. Нормально отвечай. Кто тебя на оружие навел?
– Никто. Сам навелся. Я недавно в Пеньках в «обезьяннике» чалился. Так, по пустякам. Ну и просек, где оружейка и как до нее добраться. Сообразил про эту развалюху. Купил ее за копейки и Лошкина пристегнул. Пообещал ему штуку баксов.
– А оружие тебе зачем?
– Продать хотел. Должок на мне висит. Не расплачусь – порежут друганы.
– Тебя прямо жалко стало. – В голосе опера прозвучали и насмешка, и гнев, и презрение. – Воровал и грабил, нашего сотрудника подстрелил, соучастников своих кинул. Ребята, может, вернемся на свалку?
А Жорик наконец-то сориентировался, успокоился – с ментами лучше дело иметь, чем со своими отморозками. Первый страх прошел. Надо менять тактику.
До этого Жорик сидел, как воробей на веточке, а теперь откинулся на спинку сиденья и заявил:
– Никого я не грабил, никого не убивал, не кидал, кражу оружия на меня не вешайте. Везите меня к прокурору. Совсем оборзели. Хватаете честных граждан и выбиваете из них показания. – И он тут же, дернув головой, попытался удариться о стойку. «Вот, мол, гражданин прокурор, какие менты у нас – телесные повреждения нанесли». Но у него не вышло: опера сидели по бокам, и голова его только мягко стукнулась в плечо одного из них.
– Ты чего дерешься? – со смешком обиделся тот. – Прокурору пожалуюсь.
– Все, больше от меня ни слова. Требую адвоката и один телефонный звонок.
Жорика доставили в кабинет майора Максимкина.
– Садитесь, задержанный.
Жорик сел и развалился.
– Я требую адвоката. Это какой-то ментовский беспредел.
– Сядьте как следует. Адвокат вам будет в суде. Но вряд ли сильно вам поможет. Будете все отрицать? Хорошо. Сейчас мы вам поможем.
А дальше все было просто. В кабинет ввели троих задержанных в милицейской форме и Папу Карло Лошкина.
– Вы знаете этого человека? – спросил их Максимкин.
– Впервые видим. – Дружным квартетом ответили они. Тоже сообразили, что надо попробовать «отбрехаться».
– Ну и ладно. Сейчас мы в вашем присутствии произведем обыск задержанного. Смотрите внимательно.
Из карманов Жорика стали доставать и записывать в протокол все их содержимое.
«Металлический портсигар, внутри которого одиннадцать сигарет марки «Винстон». Газовая зажигалка желтого металла. Мобильный телефон. Паспорт на имя Волкова Егора Матвеевича. Водительское удостоверение на то же имя. Техпаспорт на машину. Бумажник, в котором содержатся денежные купюры…»
Тут все трое и Папа Карло насторожили уши и пошире распахнули глаза. Но ничего особенного не услышали и не увидели.
«…денежные купюры на сумму две тысячи четыреста двадцать рублей…»
Первым сорвался Лошкин:
– А где моя тыща баксов? Я три недели шахту рыл, как папа Карло!
– Ты чего, мужик, с коня упал? – усмехнулся Жорик. – Я тебя знать не знаю. Тыща баксов! Ты посмотри на себя, козел, ты трояка не стоишь.
– Не, ну в натуре, – забасил еще один задержанный. – Ты же с нами обещал сразу же расплатиться. Где бабки?
Жорик попытался показать им глазами: молчите, дураки; если меня посадят, вам тем более никаких бабок не видать.
– А пиво? – вдруг с горечью вспоминает Лошкин. – Гражданин начальник, пива разве в его машине не было? Не привез?
– Все! – рубанул рукой тот, что в форме капитана. – Все! Пиши чистуху, начальник. – Чистосердечное признание, значит.