Сиони со всей силы дернулась в путах, сердце оглушительно загрохотало в груди.
– Сарадж, нет! Отпустите его, разбирайтесь со мной!
– Не меняй правила, котенок, – пропел Сарадж и погрозил ей пальцем. – Ну-ка, – он сунул руку в карман и извлек оттуда ожерелье Сиони, – открой мне свой маленький секретик, а?
Сиони застыла.
– Грат был… как вы говорите? Алмаз? Твердый, как алмаз в стремлении преодолеть Привязку к стеклу. Одержимый, – вещал Сарадж, прогуливаясь между рядами колонн и поглаживая подвески ожерелья. – Я и не знал, что он добился успеха. Или ты сама сообразила, да, котенок?
Он умолк и покрутил ожерелье в руке.
– На твоих бусах висят забавные штучки! Древесина для бумаги, песок для стекла. И спичка. Значит, надо использовать природные вещества. Но как? – Потрошитель посмотрел на Сиони в упор. – Расскажи мне, котенок, как менять Привязку.
– Сиони! – воскликнул Эмери, но Сарадж небрежно махнул рукой, и путы так туго стянулись вокруг пленника, что Эмери надрывно закашлялся.
– Прекратите! – крикнула Сиони.
Сарадж ухмыльнулся, но опустил руки.
Веревки-кишки, обхватывающие Эмери, ослабились. Следующий вздох Бумажного мага прозвучал как стон.
«Он убьет его!» – в панике подумала Сиони и сама едва не задохнулась от ужаса. Комната расплылась перед ее глазами.
Сарадж. Нет! Эмери… Нет, только не Эмери!
Она даже мысли такой не могла вынести.
Но открыть тайну Сараджу она тоже не могла. Нельзя допустить, чтобы Потрошитель постиг секрет смены Привязок: иначе он обретет неслыханное могущество и погубит сотни людей!
Кем ей пожертвовать – Эмери… или ими обоими? Или собой?
Нет, ей не следовало гоняться за Сараджем. И не следовало экспериментировать с Привязками. И не сле…
– Тик-так, – промурлыкал Сарадж.
– Ничего не говори ему! – громко проговорил Эмери.
Сиони стиснула зубы. По ее щекам текли слезы.
Сарадж захихикал и неторопливо направился к ней. Приблизившись почти вплотную, он покровительственно положил руку на плечо Сиони.
Эмери бился в путах. Сиони видела, как дергались его ноги.
– Сарадж! – крикнул он, и его голос заполнил всю комнату. – Только тронь ее, и твоя башка будет висеть над моей каминной доской в качестве трофея!
– Есть у англичан занятная черта характера, – пробормотал Сарадж. – Сиони ощущала его дыхание, пахнущее кардамоном и сырым мясом. – Они любят угрожать, хотя сами совершенно беспомощны.
Сарадж улыбнулся одними губами и запустил пальцы в шевелюру Сиони. Она попыталась отшатнуться, но Сарадж схватил прядку ее волос двумя пальцами и с рычанием выдернул их.
Сиони взвизгнула.
Сарадж держал в пальцах обвисший оранжево-рыжий локон, точно так же, как магическое ожерелье.
Проклятия Эмери не смогли вывести его из себя.
– Я не шучу, – сказал он. – Я вообще не любитель шуток.
– А я думаю, что вы весельчак, – бросила Сиони.
Потрошитель осклабился.
– Тогда тебе это понравится.
Сарадж отошел от Сиони и двинулся к Эмери. Кишки-веревки, привязывающие Бумажного мага к колонне, переместились: теперь и Сарадж, и Сиони могли видеть Эмери целиком и полностью.
Сиони с трудом узнала его. Эмери был необыкновенно бледен, даже широко раскрытые зеленые глаза словно выцвели. На шее темнела запекшаяся кровь, вероятно, Сарадж ударил его в гортань.
Сарадж принялся что-то нашептывать – заклинания Потрошителей, если их не заготавливали заранее, требовали больше времени, чем в иных видах магии, – и волосы в его руке вытянулись в полоску и затвердели.
Локон казался острым, как стекло.
– Сколько крови нужно пролить, прежде чем котенок запоет? – спросил Сарадж и провел волосяным ножом по челюсти Эмери.
Кожа разошлась, оставив яростный красный след. Сарадж приостановился.
– Но котята не поют, верно?
– Прекратите! Стойте! – выкрикнула Сиони.
Эмери, глядевший прямо в глаза Потрошителю, произнес:
– Сиони, ничего не говори ему.
– Не мучайте его! – орала Сиони, отчаянно дергаясь.
Но кишки не поддавались. Заклятие Потрошителя заставляло их держаться в неизменном натяжении.
Сарадж воткнул волосяное лезвие в плечо Бумажного мага. Из раны хлынула кровь, пятно быстро расползлось по рубашке. Эмери закусил губу, сдерживая стон.
Взгляд Сиони метался по комнате. Она искала свою сумку и вещи – хоть что-нибудь, что могло бы ей пригодиться. Она прижала ладони к колонне, но с камнем ничего нельзя было сделать. Равно как и с кишками, и с ее одеждой. Но на подошвах ее туфель до сих пор оставалась резина! Сиони почувствовала мгновенный всплеск надежды, но ведь еще в школьном дворе она превратила себя в Огневика. Неужели она не сможет ничего изменить?
Сиони извернулась и сумела ощупать карманы юбки. Низко нагнув голову, она осмотрела пуговицы блузки…
– Прошу вас! – взмолилась Сиони, смаргивая слезы.
Она должна сказать ему – она не сможет жить на свете без Эмери. Просто не сможет!
Сарадж убрал руку и дважды потрепал Эмери по щеке, как можно было бы погладить собаку. Эмери с ненавистью взглянул на него.
– Тебе известно, котенок, что Потрошители способны сломать человеку пальцы, даже не прикасаясь к нему? – спросил Сарадж у Сиони.
Запустив руку в карман, он достал оттуда ржавые плоскогубцы.
– Мне понадобится лишь один ноготь твоего дорогого наставника. Хочешь полюбоваться, как я сгибаю и крошу кости на расстоянии, котенок?
Пощелкав плоскогубцами, Сарадж вновь повернулся к Эмери.
– Лично я люблю использовать ноготь большого пальца. Такие уж у меня причуды.
Сиони изгибалась взад и вперед, волосы растрепались у нее на затылке. Выпавшие из прически пряди липли к мокрой от слез коже. Только не Эмери.
Он не должен был здесь оказаться! Эмери вообще не должен был в этом участвовать!
Сарадж улыбнулся.
– Я бы мог проявить милосердие и отправить его на тот свет с помощью осколка стекла, а не дробя кость за костью, котенок. Но сперва тебе надо будет рассказать мне кое-что важное. Ты ведь понимаешь меня, да?
Тело Сиони охватила мелкая дрожь. Веревки, сделанные из кишок убитых людей, впивались в ее кожу. Перед мысленным взором Сиони чередовались видения.
Энис, лежащая в окрашенной кровью воде. Белая как снег Дилайла, бессильно обвисшая на веревках. Воспоминания захлестнули Сиони.
– Сиони! – предостерегающе простонал Эмери.
«Но я-то нахожусь рядом», – подумала она, всхлипнув.
«На сей раз я – рядом. Я не в силах видеть, как ты будешь умирать. Я – рядом с тобою».
Пожав плечами, Сарадж наклонился к Эмери.
– Я скажу! – выдавила она и закашлялась. – Я все скажу, только отпустите его!
– Сиони! – крикнул Эмери.
Сарадж хохотнул и убрал плоскогубцы.
– Справедливая сделка. Я слушаю.
– Сначала отпустите его! – крикнула Сиони.
– Вы «англичане» вечно торгуетесь, – язвительно заметил Сарадж. Скрестив руки на груди, он отступил на несколько шагов от Эмери. – У тебя нет рычагов, котенок. Зато я нахожусь в хорошем расположении духа. У меня уже есть сердце одного мага, другого мне пока не нужно. Я мог бы позволить ему уйти. Ты, с другой стороны…
– Сиони, не смей! – завопил Эмери. – Это того не стоит!
– Зато ты – стоишь, – прорыдала она. Слова прозвучали так тихо, что вряд ли он услышал их. Сглотнув, Сиони произнесла: – Тайна – сам человек.
Эмери обвис в своих путах.
Сарадж выгнул бровь.
– Тебе следовало бы выражаться более конкретно, котенок.
– Именно это и выяснил Грат, – сказала Сиони, чувствуя себя так, как будто ее уже выпотрошили. Через несколько мгновений она превратится в мешок, набитый костями. – Вы привязываетесь к естественному веществу вашего материала, затем – к себе, а потом – к новому материалу. Вот и все.
Потрошитель кивнул.
– Интересно. А заклинание?..
Сиони облизала пересохшие губы.
– Вещество, созданное землей, твой обладатель призывает тебя. Отныне отвяжи меня от того, с чем я был связан через тебя до сего дня. Так начинается смена Привязки.
Сарадж поднес магическое ожерелье к глазу-фонарю, плавающему в воздухе. Внимательно оглядел все подвески по очереди, легонько прикасаясь к ним пальцами. И нахмурился.
– Но к чему же я привязан? Умоляю открыть мне и это.
Сиони сделала паузу. Взглянула на Эмери. Уставилась на Сараджа. Над таким вопросом она никогда не задумывалась, поскольку ей не могло прийти в голову заняться магией Крови.
Сарадж – Потрошитель.
Но Сиони сама видела, как Грат привязался к человеку. Он сделал это через смерть Дилайлы. Но каково природное вещество обычного смертного? Людей в общем-то делают люди. И в конечном итоге они остаются людьми.
Может, Потрошители привязывались к родителям своих первых жертв?
Что за бессмыслица. Даже если бы Потрошитель сумел разыскать родителей убитого им человека, чтобы обрести магию, он не мог бы привязаться к ним обоим.
Сиони моргнула.
– У вас… не получится.
Сарадж помрачнел.
– Что?
Сиони помотала головой.
– У вас ничего не получится. Люди, по определению, создаются людьми, но у них нет естественного первичного вещества. Они просто… существуют. – Ее губы растянулись в улыбке, и она добавила, скорее для себя, нежели для Сараджа: – Если кто-то стал Потрошителем, он попал в ловушку. Измениться для него невозможно.
– Потрошители неспособны использовать другие виды магии! – раздался голос Эмери.
В зеленых глазах Бумажного мага отразился жуткий свет от парящих светильников. Но Эмери улыбался – теперь по-настоящему.
А Сиони рассмеялась.
– Сарадж, вы не сумеете использовать это знание. Ни вы и никто другой. Ни один Потрошитель никогда не сумеете сменить свою магическую Привязку. Сарадж, вы привязаны в буквальном смысле. Навсегда.
Смуглое лицо Сараджа посерело и перекосилось. Лоб прорезали глубокие морщины, верхняя губа вздернулась, а щеки ввалились. Он походил на загнанного зверя.