– Вы ведь всегда хотели добраться до луддитского подполья в Мемфисе, а, мастер жандарм? Вот мы, наконец, и встретились.
Гаррисон и второй консуляр (судя по блеску в глазах – еще один псионик) выволокли полумертвого от отчаяния Риверу во двор. Худая стриженая женщина в широкой юбке (Воробьиный Король узнал бы в ней свою спасительницу Лору Торрес) ждала их за рулем фургона. На глянцевом боку ее кара красовалась едва различимая в темноте эмблема кондитерской.
– Поехали.
Кар тронулся под нестройный лай собак и вскоре вырулил на кольцевое шоссе. Псионик Тони натянул на голову подобранный во дворе защитный шлем.
– Так нас не засекут «глазки».
Через час их путь закончился на противоположной окраине Мемфиса, возле заброшенных мастерских давно разорившейся строительной фирмы. В бункере под полом склада Ривера пришел в себя – наводка со временем сама собой исчезла. Его тут же прикрутили к железной кровати.
– Орите, если хотите, но не надейтесь на помощь – сюда никто не приходит, вас и за год не найдут. Стены, кстати, экранированы, так что не помогут даже мобильные детекторы на жандармских машинах.
– Я все равно не буду сотрудничать с мятежниками.
– Почему?
– Что бы я ни наговорил, поддавшись на обещания, вы меня все равно убьете. Все очень просто. Вы ненавидите меня, я вас считаю выродками, мы не умещаемся в общем мире. Так что не начинайте стандартной лживо-милосердной проповеди, меня от нее воротит. Может быть, полковник Ривера неудачливый борец с мутантами, зато, не сомневайтесь, не какой-нибудь идиот.
– От пси-наводки вам будет больно.
– А мне и так больно уже несколько часов. Ваше разочарование результатом – неплохое утешение…
Лора Торрес повернулась и выбралась наверх по крутой лестнице бункера, захлопнула люк ногой и села возле груды пустых ящиков, прижав к ушам ладони.
Ночной воздух свободно втекал и вытекал в пустые проемы выбитых дверей. Диск Селены завис над силуэтом искореженного строительного подъемника – это бледное пятно совсем не двигалось. Торрес очень боялась пошевелиться, ей казалось, что любое движение тут же усилит притаившиеся звуки, заставит их окрепнуть и вырваться из бункера.
– Разум Милосердный, поскорее бы кончилась ночь. Время тянулось едва-едва, вязкое и медлительное – страшное. Прошла целая неторопливая вечность, потом приглушенно хлопнула крышка люка. Лора не оборачивалась до тех пор, пока Гаррисон не подошел вплотную и не положил твердую ладонь на ее окаменевшее, напряженное плечо.
– Я понимаю, что с тобою сейчас творится. Она отняла от висков руки.
– Все кончилось?
– Да. Только в бункер не ходи – не надо. Такие дела касаются только мужчин.
– Он умер?
– Не фиксируй свои мысли на грязной стороне работы – это не твое. Понимаешь, мы все равно не могли его отпустить, он бы искал нас всю оставшуюся жизнь.
– Мне пора уходить в город, скоро посветлеет.
– Конечно. Только подожди немного – мы с тобою вместе уедем на машине.
– Не надо, пойду пешком, без тебя – хочу прогуляться в одиночестве.
Торрес встала, поправила широкую юбку и вышла под блекнущий лунный диск. Ее высокая гибкая фигура какое-то время мелькала среди искореженного металла, Я потом растворилась в предутренних сумерках. Псионик Тони беззвучно поднялся по ступеням бункера и встала рядом с Гаррисоном.
– Не надо было отправлять ее одну, тут можно запросто нарваться на патрули.
– Оставь, пусть Торрес уходит – не сомневайся, ни с ней, ни с нами сегодня ничего не случится.
– Почему?
– Есть какая-то сила, которая хранит святых праведников и справедливых безумцев. С тех пор как сын Лоры умер, смелость у нее граничит с сумасшествием – большего в Мемфисе не смог бы сделать никто. Не окликай, замолчи, сейчас ей как воздух нужен свободный выбор, а завтра она сама вернется…
Лора Торрес в одиночестве брела прочь по обочине пустого шоссе.
Гаррисон закурил сигарету, стараясь держать ее так, чтобы огонек не заметили со стороны дороги.
– Этой ночью пятеро наших отправились в Холодную Пустоту. Жаль всех, особенно жаль Кристиана.
– Пока он оставался в этом мире, у нас часто возникали общие мысли – такое случается, хотя и не у всех. Мы были близки, как братья, и даже ближе. Сегодня навстречу вечности ушла моя половина.
Псионик помедлил и добавил вполголоса:
– Оказывается, месть – неважное утешение, если теряешь самого себя.
Гаррисон кивнул.
– Противно, должно быть, лишать человека рассудка, даже если это замаранный по самую макушку каленусийский жандарм. Ты веришь, Тони, что Ривера ничего не знал о личности Цертуса?
– Я сенс, поэтому не то чтобы верю, а знаю точно, когда он не лжет. Крайф с помощником имели с Цертусом дела через Систему, пользовались его именем и имиджем в своих интересах, но никогда не видели Цертуса в лицо. Подозревали в нем высокопоставленную персону, а кто бы незаподозрил?
– Ладно, не будем пока о Цертусе, об это прозвище можно расцарапать язык. Меня удивляет другое – дело Ральфа. Мы давили на Риверу, чтобы узнать о новом оружии, а он рассказал то, что безо всякого оружия перевернет дела в консульской резиденции, а то и в Калинус-Холле. До сих пор не могу поверить, что Крайф связался с нашим Валентианом! Ты знаешь его? Ах да, вы ведь не встречались. Так вот – прикован Ральф к креслу или нет, но от этого человека меня пробирает дрожь. Может быть, ты, Тони, и не дрогнул бы – ты ведь сам псионик. Но я бы предпочел десять боевых дел наподобие нынешнего, только не взгляд в тусклые гляделки теневого правителя нашей Священной Консулярии. До сих пор не могу поверить, что на подобное оказалась способна мемфисская пси-жандармерия – с их-то расовыми принципами.
– Они на все способны, – пробормотал Тони вполголоса, как бы нехотя. В ясных глазах псионика отразился бледный диск Селены. – Они способны на все.
Норма-ментальный Гаррисон был сангвиником, начисто лишенным утонченного воображения, он только пожал плечами и отвернулся.
– Способны так способны – не знаю, есть ли на свете такая дрянь, к которой бы они не прикоснулись. Нам пора обо всем известить Бейтса.
Как раз в этот самый час в маленьком мотеле на полпути от Анселя до Порт-Калинуса Лин Брукс вынырнул из хаоса видений и отошел от окна. Сестра спала, свернувшись клубком и поджав ноги в раскладном кресле. Нехотя угасал диск Селены, по стенам номера бродили тонкие тени.
– Вита, очнись, помоги мне.
– Чего-чего? – сонно пробормотала Брукс.
– Не спи, я боюсь оставаться один.
– Все сработало как надо?
– Я нашел через Систему маленького сайбера, он немного подпортил мемфисскую сеть слежения изнутри – так, на всякий случай. Риверу не найдут. Считай, что его больше нет.
– Тебе очень плохо?
– Мне странно.
– Ладно, попробую не дремать. Ты опять видел будущее!
– Когда я придумывал план, то верил в нашу победу, только не знал, что это будет выглядеть так противно.
– Не волнуйся попусту, братик. Видения – это всего лишь бред. Ты не можешь знать, что происходит в Мемфисе, даже Король не смог бы такого.
– На мою беду, я особенный.
– Если мы справимся с Цертусом, я скажу, что ты гений, а я – сестра гения…
Глава 24КОРРЕКТИВЫ ЦЕРТУСА
7011 год, весна, Северо-Восточные территории, Арбел.
Спустя несколько часов наступило утро, но многие жители Арбела проснулись еще до рассвета, по старой привычке бывших фермеров, которая, сколько себя ни ломай, остается с человеком на всю жизнь.
Его превосходительство консул вышел из загородного дома в обычный час, когда туман стелется в низинах между холмами и роса ложится на свежую, молодую зелень остролистых кустов. Жара еще не упала на землю, мир зыбко выступал из предутреннего марева, самые простые предметы теряли ясность очертаний. Птицы пронзительно свистели в саду, туман как-то слишком уж произвольно поглощал одни звуки и усиливал другие, как будто в это утро он обрел собственное воображение и недобрую волю.
Впрочем, прагматик Стриж отнесся к этим подробностям пейзажа с полным равнодушием. Он быстрым шагом добрался до площадки, на которой его поджидал кар и охрана. Мотор заработал, заглушая птичий щебет, слабый запах топлива смешался с влагой тумана – машина, мгновенно набрав скорость, вырвалась на дорогу, едва успели распахнуться ворота.
Марк и Король еще некоторое время смотрели вслед, хотя глухие ворота очень быстро захлопнулись и начисто отсекли от виллы кортеж. Космы тумана сомкнулись и заполнили замкнутое пространство сада.
– Ты не передумал, а, Вэл? – осторожно спросил Марк.
Король покачал головой – интуиция псионика отчасти заменяла ему украденный туманом обзор – Вэл мысленно видел, как лихо летит вдаль кортеж луддитского диктатора. Вэл не мог разглядеть оставшихся на вилле охранников, но смутно угадывал за растительностью кустов их угрюмые силуэты и бледную, приглушенную каким-то защитным устройством ауру. Эти люди не излучали прямой угрозы – только профессиональную настороженность со слабой примесью глухого раздражения.
– Нет, не передумал. Теперь самое время сделать это.
– Не боишься?
Король прикусил губу, пытаясь найти честный ответ.
– Нет, не боюсь. Меня не радует перспектива просидеть здесь несколько лет почетным гостем диктатора луддитов.
В ответ Марк хмыкнул с жесткой иронией закоренелого неудачника:
– Мне-то наплевать – от меня и так мало что осталось. А тебя мастер Алекс уважает и, в случае чего, здорово обозлится. Если дело с побегом пройдет, то пускай себе злится на здоровье, зато если нас поймают, то мне конец. Ты ценной породы, Король, – тебя отругают и запрут на вилле, а меня где застанут, там и пришибут наводкой, чтобы задать тебе урок. Мозги наружу – и привет предкам, которые, кстати, тоже на меня наплевали.
Вэл видел, как поблекли веснушки Беренгара, но это длилось недолго. Бывший псионик быстро справился со страхом. «Он черпает силы в злости и отчаянии, – понял Король. – Я не должен подставлять Марка, никогда нельзя подставлять под удар тех, кто нам слепо доверяет. Марк совсем не дурак, – поправил себя Далькроз. – Он доверяет мне осознанно и даже больше, чем верили мои ивейдеры, верит как человек, который нашел друга в том, в ком видел врага. Теперь я не имею права использовать Марка, это было бы слишком подло».