В том, что вы для короны, может быть, и незаменимы. А вот ваш брат — нет. Но, вероятно, очень хотел бы таким стать. Быть единственным человеком, который может повлиять на сумасбродного гения, может быть очень даже выгодно.
Но этого я, пожалуй, сэру Фаулеру все-таки не скажу…
Вместо этого я решилась на вопрос:
— И что вы теперь собираетесь делать?
— Извещу брата и Его Величество, что отныне все заказы от короны должны поступать ко мне напрямую, а не через Альберта.
Ой-ей-ей…
Что-то — интуиция и жизненный опыт! — подсказывало мне, что мистер Фаулер от такого решения совершенно не придет в восторг.
Остаток ужина прошел в молчании.
Как ни странно оно не было неловким, скорее задумчивым с обеих сторон.
Не знаю, о чем именно размышлял сэр Фаулер в моем присутствии, а я невольно косилась на его профиль, когда он этого (я надеюсь!) не видел, и пыталась разгадать, что это все же за человек, почему его брат относится к нему так, будто он совершенно беспомощен, тогда как очевидно, что ни в какой помощи (кроме правильного задергивания штор и крепкого здоровья кухарки!) мой работодатель не нуждается. И что теперь выйдет из всей этой истории с заказом для фаворитки.
Ужасно зудело спросить, что решит сэр Кристофер насчет самого артефакта. Доделает? Забросит? Отдаст заказчику? Показательно перепродаст?
Вопросы зудели на кончике языка, но я благополучно затыкала их вкуснейшим бифштексом.
Когда перед тем, как покинуть столовую, сэр Кристофер поблагодарил меня за прекрасную компанию, я не совсем поняла, была эта благодарность искренней или глубоким сарказмом, потому что я уж себя прекрасной компанией в данном конкретном ужине вообще не считала и только ругала за то, что вообще влезла в отношения братьев, хоть и из благих побуждений.
А благими намерениями, известно куда выстлана дорога…
Глава 3
Ядовитые дожди в Акристоре явление уникально-обыденное. Уникальное оно для всего остального мира, и даже спустя три сотни лет ученые едут сюда в сезон, чтобы изучать это явление и его влияние на флору, фауну, экологию, физиологию, психологию даже и прочие важные “логии”. Для жителей же северного региона страны, куда, собственно, входит и столица оно давно стало обыденным и воспринимается как привычное неизбежное зло, вроде тополиного пуха.
Все началось, как это частенько бывает, с эксперимента.
Среброцветница, тогда еще совсем не “дремлющая”, а самая обычная и до всяких там исследований была цветочком довольно полезным, активно применялась в алхимии и медицине, обладая способностью “примирять” в составе одного препарата конфликтующие элементы. Но, к сожалению, свойство это быстро теряла, что приводило иногда к довольно печальным последствиям.
Гильдия алхимиков вместе с гильдией травников долго разрабатывали, долго утверждали, а затем долго подготавливали революционный эксперимент, в результате которого среброцветница должна была мутировать, усилить нужные ученым свойства и даровать наконец прочную стабильность соединениям.
Лабораторные испытания под надзором короны прошли безукоризненно, и было дано высочайшее дозволение применить разработку в промышленных масштабах.
Ну а дальше, как водится, все пошло не так.
Среброцветница внезапно взяла и отказалась цвести в свой традиционный период цветения. За что и получила дополнение к названию “дремлющая”. То ли потому, что соцветия спали и не желали раскрываться, то ли потому что как тут не дремать, когда целыми днями только сидишь и ждешь, зацветет твой эксперимент или все-таки нет.
А вот когда в регионе наступил сезонный период дождей, длящийся от трех до четырех недель, тут-то она решила — пора!
Ядовитая пыльца, смываемая дождем и уносимая ветром, оказалась везде — в земле, в воде, в воздухе. Она стекала в реки и падала на землю с дождевыми каплями…
В учебниках пишут, что первый год был катастрофой. Люди, попавшие под дождь получали сильнейшие ожоги, некоторые — вплоть до смерти. Гибли звери, растения, рыбы. Как только сопоставили катастрофу с среброцветницей — ее уничтожили. А на следующий год она выросла снова и снова зацвела еще более буйным цветом — пыльца с семенами разлетелась по всему региону.
Безуспешно бороться с ней пытались несколько лет, начались даже разговоры о переносе столицы на юг, пока корона в союзе с учеными не решила: не можешь предотвратить — возглавь.
Те самые свойства, ради которых среброцветницу и видоизменяли, никуда не исчезли и Акристор выбился в лидеры мировой алхимии, сделавшись главным и единственным ее поставщиком. А природа и люди постепенно привыкали и видоизменялись вместе с ней. Отчасти силами современной магической науки, отчасти — просто в связи с естественным ходом эволюции. Среди животных появились устойчивые виды, не прижившиеся растения исчезли, зато прижившиеся чувствовали себя еще более комфортно.
Что же касается людей… у потомственных жителей столицы попадание под серьезный дождь уже давно вызывало лишь крайне неприятный зуд и покраснения с легким ухудшением самочувствия. Приезжим, конечно, было хуже, но магия не стояла на месте и на помощь всем пришли датчики погодных условий, расставленные по всему городу защитные купола, под которыми можно найти укрытие, если непогода все же застала вас в пути, более эффективные средства лечения ожогов…
Среброцветница дремлющая теперь красовалась даже на столичном гербе, и считалось просто неприличным даже заговаривать о том, что может стоит как-то от нее все же избавиться.
Хотя я уверена, что ученые до сих пор ломают голову, как бы сделать так, чтобы и свойства сохранить, и от ядовитых дождей избавиться, но пока что — увы! — безуспешно.
Так что в принципе для всех жителей столицы переключение на жизнь в режиме цветения среброцветницы проходило планово и не вызывало потрясений. Но это если ты знакома с тем, как проходит это переключение в конкретно твоем доме. А поскольку дом сэра Кристофера был далек от обычного, и перемены в его рутине тоже были необычными.
Помимо падающих на дом вместе с дождями ядовитых девиц (вернее, я конечно же хотела сказать “вместе с ядовитыми дождями девиц”!), внезапно обнаружилось, что сэр Кристофер серьезно занимается спортом.
-
Я и без дождя знала, что артефактор бегает. Каждое утро, ровно в семь, он покидал свой дом одетый в легкие светлые брюки, просторную, такую же легкую рубашку и мягкие туфли на прочной подошве. А возвращался обратно в восемь — взмокший, раскрасневшийся, тяжело дышащий. Он поднимался к себе наверх, а через сорок минут к завтраку уже спускался безукоризненный джентльмен в строгом костюме и с идеальной укладкой. Признаться, я невольно потихоньку подглядывала за его возвращениями — сама себе говорила, что я просто должна быть в курсе передвижений своего работодателя — но мне было почему-то приятно смотреть на него такого — растрепанного и взъерошенного. Похожего на человека, наверное, а не на безукоризненно идеальную машину.
Так что да, тот факт, что сэр Кристофер хорошо слушает докторов и при сидячей работе находит время для физических упражнений, давно мне был известен. Однако я полагала, что бегает он, пока хорошая погода да не наступили холода…
Ночью пошел дождь - уже не примеряясь, а как следует, всерьёз.
Ливень барабанил по обработанной специальным раствором крыше, а я засыпая под эти звуки размышляла о том, какие изменения он запускает в моем лю... в городе моего детства.
А утром оказалось, что изменения пришли не только в город, но и в наш дом.
Малая гостиная, предназначенная для укромного распития джентльменами своих напитков и выкуривания сигар в обсуждении чисто мужских разговоров (пока дамы распивают свои напитки и обсуждают чисто женские разговоры в большой), на моей памяти была всегда закрыта — хотя что там, конечно, той памяти. Пенни заглядывала туда раз в неделю, обмести пыль да протереть пол. Я заглядывала ровно столько же, просто убедиться для галочки, что работа выполнена безукоризненно. А потому распахнутая дверь в эту самую малую гостиную меня несколько озадачила.
Я заглянула туда и замерла с приоткрытым ртом.
Мебель — несколько глубоких кресел — была сдвинута, ковер свернут, а пол посередине был просто вырезан. В этой прямоугольной дыре возвышалась странная движущаяся конструкция, на которой и находился мой работодатель. И он на ней не просто стоял, но бежал, при этом оставаясь на месте.
Ничего подобного в этой жизни мне еще видеть не доводилось, а ведь я девушка, вроде бы, образованная и, кажется, начитанная!
Оторваться от зрелища было сложно.
Ровное шумное дыхание, ритмичные отточенные движения, равномерный мягкий шум шагов, растрепавшиеся светлые волосы, взмокшая на спине белая тонкая рубашка…
Я сглотнула сухим горлом, облизнула губы и… аккуратно закрыла дверь.
Сэр Кристофер не любит, чтобы его отрывали от какого-либо занятия!
Такое простое, казалось бы правило, но некоторые его даже за много лет не усвоили.
Стук двери был злым и громогласным.
Фаулер-старший ворвался в дом, игнорируя льющий дождь, ранний час и элементарные правила приличий.
— Кристофер!!! — рявкнул он на весь дом, отбрасывая в сторону зонт и стаскивая с себя серьезный защитный плащ, а следом и плотные перчатки, напрочь игнорируя тот факт, что растекающиеся ядовитые лужи могут попортить непривычный к такому обращению паркет.
И я бы задалась вопросом, что за муха его укусила, если ему приспичило явиться сюда в самый разгар ливня да с утра пораньше. Но я, к сожалению своему, знала. К сожалению — потому что предпочла бы не иметь к этой истории никакого отношения. Теперь я чувствовала себя так, будто в своей попытке разъяснить младшему мотивы старшего и как-то их слегка примирить — и тем самым укрепить свое положение в доме, снискав благодарность обоих — только сделала еще хуже. И не факт, что они без меня с этим “хуже” не справились бы. Но в том-то и дело, что лучше бы справились без меня!