Во-первых, потому что я все-таки не уехала из столицы, а значит, их угрозы все еще надо мной висят.
Во-вторых, если им есть чего бояться, то, может быть, мне есть за что побороться?
Не то, чтобы я планировала, но…
Возможно, во всем было виновато дурное влияние сэра Кристофера и то, как он отказывался видеть во мне просто прислугу. Не имеющую значения тень.
У меня на груди, давно уже привычный и незаметный, артефакт от лучшего мастера страны, а может быть, даже и мира, кто знает, предназначавшийся, между прочим, королевской фаворитке! Меня лично, отдельным письмом, поблагодарила гильдия артефакторов и организаторы конференции… я вообще о-го-го!
Хотя по-хорошему, благодарить они все-таки должны были Альберта, потому что не поставь он меня в безвыходную ситуацию, никакого вклада я бы не внесла, ни в развитие артефактной науки, ни в карманы железнодорожной компании и гостиничного бизнеса…
Арчибальд Райли совершенно не изменился за прошедшее время. Разве что костюм стал дороже. И морщин больше. И взгляд цепче. А так — совершенно то же самый!
— Мистер Райли?
Когда секретарь пригласил меня в кабинет, я внезапно оробела, и теперь топталась в дверях, не зная, что делать.
Что я здесь делаю? О чем собираюсь говорить? Как вообще объясни бывшему адвокату моих родителей, чего от него хочу?
— Проходите, моя девочка, — мистер Райли, рано поседевший, с бакенбардами, крючковатым носом и седыми бровями, встал из-за стола мне навстречу. — Я ждал вас гораздо раньше.
— Раньше? — Окончательно растерялась я.
Мистер Райли хмыкнул:
— Ну, если говорить глобально — то еще семь лет назад. Но и в масштабе более близком к нынешним дням, я все же ждал вашего визита раньше. Три месяца назад.
Несколько месяцев… вскоре после моего возвращения в столицу. Это… это обязательно нужно было прояснить, но потом.
А сейчас…
Собравшись с духом, я прошла в кабинет и села напротив хозяина кабинета, не дожидаясь приглашения.
— Мистер Райли… О чем вы хотели поговорить со мной тогда, семь лет назад?
И, волнуясь, зачастила:
— Понимаю, что времени прошло много, что вы могли уже забыть, но… но вдруг? Постарайтесь вспомнить!
Старик бросил на меня странный взгляд. Хмыкнул.
А потом наклонился и поставил с на стол портфель коричневой кожу. Солидный, с ремнями и коваными уголками. Вытащил кожаную папку и бережно положил ее передо мной:
— Вот. С собой теперь ношу. На всякий случай. А то не нравится мне что-то обстановка в последнее время…
Настала моя очередь хмыкать и бросать на собеседника взгляды: а уж мне-то она как не нравится!
Тогда… “Тогда” — это после гибели родителей, мистер Райли перехватил меня на кладбище, во время похорон. Говорил, что нам нужно обсудить что-то важное и просил о встрече.
Кажется, он и до того пытался со мной увидеться, но если честно, я плохо помню то время.
А теперь я сидела и рассматривала содержимое папки, которую он хранил все это время.
Счета. В основном, выставленные родителям, часть — погашенные, часть — на тот момент, как они попали в эту папку, еще не оплаченные. Договор строительного подряда, и, пролистав его до конца я увидела, что аванс по договору родителями был внесен.
О, а проект, который прилагается к этому договору, я знаю, я его помню! Этот “ритуальный зал своей мечты” мама рассчитывала под себя, таким обживается каждый успешный ритуалист, когда “перерастает” стандартный зал по уровню мастерства. Вот и мама переросла тот ритуальный зал, что был у них на производстве, и очень злилась на отца, потому что он все не мог выделить средств на строительство нового. Они очень ссорились в последнее время по этому поводу… Не знала, что они все же решились на строительство!
Договор поставок нашей готовой продукции — долгосрочный, подписанный обеими сторонами. Я хмыкнула: то-то его обыскались в свое время! Такие заказы дают гарантию стабильного сбыта на долгое время, за такие заказы нужно держаться всеми силами. А не терять подписанные договора.
Еще бумаги. Я перелистывала их уже совершенно бездумно, разглядывая подписи и печати, и поняв главное: чтобы разобраться в этих документах, понадобится время. Но все они так или иначе связаны с работой нашей… родительской… бывшей родительской фабрики.
Но… к чему они мне?
Я подняла вопросительный взгляд на мистера Райли, и он без слов его понял.
Кивнул, необычайно величественный со своими бакенбардами, бровями и орлиным носом:
— Самое ценное в этих бумагах, мисс Ривс — даты. Даты подписания — либо даты исполнения.
Я понятливо перелистала папку заново, теперь уже сопоставляя сроки на документах с событиями прошлого. Да-а-а…
— Эти документы свидетельствуют, что чета Ривс не собиралась продавать семейное предприятие. Доказательство, конечно, косвенное — но иногда косвенные доказательства образуют замкнутую цепь, из которой можно сделать только один вывод. И такие случаи в моей практике случались нередко.
Мы помолчали. Я разглядывала папку, раскрытую передо мной на столе и свои руки, лежащие поверх этой папки. Руки как руки — аккуратные, ухоженные. Руки экономки, руки женщины, которая не часто делает черную работу сама, которая больше руководит другими. Не то что тогда, семь лет назад, когда мне, благополучной папиной-маминой дочке, наследнице и перспективной невесте, пришлось осваивать нелегкий труд горничной. Тогда моими постоянными спутниками были ноющая спина, потрескавшаяся кожа рук и постоянная неподъемная усталость, дарующая спасительное отупение. Только благодаря ему я и пережила, кажется, тот период. Ту непрерывную душевную боль, выматывающую почище тяжелой работы… Отупение помогало не думать. Спасало.
— Я узнал об этой “сделке” на следующий день после… после смерти Джейкоба и Вайолет.
Мистер Райли взглянул на меня, словно прося прощения, что произнес это, но я, возвращаясь в его кабинет из своих воспоминаний, только грустно улыбнулась. Прошло семь лет. Я уже могу говорить о смерти родителей спокойно.
— Они, эти люди, заявились на завод на следующий день. Полагаю, как только весть о происшествии на фабрике и гибели владельцев распространилось достаточно, чтобы их информированность выглядела естественно.
Мистер Райли усмехнулся, и его губы едва уловимо презрительно искривились, показывая, что он думает об этой естественности.
— Управляющий пригласил их ко мне, и тогда я увидел тот, с позволения сказать, договор о купле-продаже. Его не могли составить без меня, понимаете? Мое участие в сделках, превышающих определенный финансовый порог, было обязательным, ваши родители ни за что не подписали бы документ, не проверенный предварительно компетентным и доверенным специалистом! Более того, вздумай они на самом деле продать завод — именно на меня легла бы обязанность по подготовке документации с нашей стороны. Это моя работа. И тут вдруг являются ко мне эти незаконнорожденные дети гулящей женщины, и с ними новости!
Я, не удержавшись, фыркнула: бранящийся мистер Райли выглядел очень сердито, и даже его бакенбарды воинственно встали дыбом.
Он спохватился, что, кажется, позволил себе лишнего.
— Извините, моя дорогая! Так вот, явились, объявили: дескать, данная фабрика, производящая среброцветные ткани, продана им четой Ривс около полугода назад, купчая вступает в силу через пять дней, в конце этого месяца, и они желают знать, что здесь произошло. Кривили надменные рожи, строили из себя потерпевших и требовали всестороннего тщательного расследования — мол, если им продали проблемное производство, они добьются расторжения сделки…
Позвонил в колокольчик и велел заглянувшему секретарю:
— Подай нам чая. И к чаю чего-нибудь принеси.
Вздохнул, и продолжил, когда за секретарем закрылась дверь:
— Понимаете, дорогая… на взгляд опытного юриста, документы выглядели безупречно, волосок к волоску, а то, что я о не знал о сделке… Такое бывает, в принципе. Иногда юрист, ведущий дела, утрачивает доверие работодателей. Иногда случаются повышенные требования к секретности сделки. Но все это не имело отношение к нашему случаю. Управляющий, мистер Треворс, пытался утешать меня — дескать, когда в дело мешаются большие деньги, старая дружба побоку, да только… Не такие были люди ваши родители, моя дорогая, чтобы такие бумаги без совета с проверенным крючкотвором подписывать!
Мистер Райли нахмурился и продолжил::
— Нет, положим, найти надежного юриста не труд… Но не в этом-то дело, на само деле! Не в том, что со мной не обсудили эту сделку — а в том, что они со мной другие сделки обсуждали! Понимаете? Долгосрочные обязательства, зал этот новый ритуальный, который, уж вы-то, как ритуалистка, сами понимаете, кроме вашей матушки никому не подошел бы. И сделки эти, по долгосрочным поставкам… Они же большей частью заключались под репутацию вашего батюшки. Не выполни новые владельцы фабрики взятых по тем сделкам обязательств — это ж вашему отцу по чужим грехам своим добрым именем отвечать пришлось. Вы сами посудите, дорогая, на такое пойдет? Не собирались Джейкоб с Вайолет фабрику продавать, я уверен! Сперва у меня были только сомнения. Уверился я в своих подозрениях, когда стали исчезать документы по все сделкам, которые могли скомпрометировать купчую. То, что хранится в этой папке, увести у новых владельцев удалось чудом.
Да я тоже была в этом уверена — только что толку?
Секретарь мистера Райли расставил чашки, водрузил на стол печенье и, пожелав нам приятного чаепития, вышел.
— Угощайтесь, дорогая.
Я послушно взяла чашку, сделала глоток и вернула ее на блюдце — у меня же воспитание!
Хотя хотелось взять держать чашку в ладонях и греться об ее горячие бока, чтобы хоть так избавиться от стылого холода внутри.
Зачем? Зачем я сюда пришла? Что мне делать со всем этим знанием?
Мистер Райли замолчал. Молчала и я. В повисшей тишине было слышно, как потрескивает под потолком плохо откалиброванный осветительный артефакт.